Между нами война
Шрифт:
— Ха, соперница… Ты бы видела её, — рассмеялась я, сквозь слёзы.
— Не плачь, маленькая, ты у меня сильная, — мама прижала меня к своей груди и укачивала из стороны в сторону.
— Мааам, а что вы там делаете? — спросил Мироша за дверью.
— Сейчас выходим, я немного упала, — ответила сыну, — бабушка меня лечит.
— Хорошо, а то тут дядя этот пришёл, — сдал ребёнок отца.
— Иди к Мирону, — зашептала я маме.
Она тут же выскочила за дверь. Я вытерла слёзы, поднялась и посмотрела в зеркало. Мда, ну и видок у вас, Мирослава, с таким фэйсом в мою сторону
— Подойди, — властно потребовал он, и я подчинилась.
Больше всего я боялась, что он запрёт меня подальше от сына, он мог это сделать, тем более я «обидела» его жену. Если вчера всё казалось необычным и сердце верило в чудеса и ждало сказку, то в утреннем свете многое стало на свои места и реальность обухом огрела по голове. «Ты мне тоже не нужна», — вспомнила я его слова. Подняла глаза на Корвуса и посмотрела прямо на него.
«Я приму любое наказание, только чтобы быть рядом с сыном», — билась в моём мозгу единственная мысль.
Корвус убрал с лица волосы, аккуратно заправив их за ухо, и невесомо накрыл больную щёку. Кожа под его рукой заколола и защипала, я сжала зубы и терпела. Щёку стало печь, я инстинктивно дёрнулась и отошла.
— Я не закончил, — бросил он, — подойди ближе.
— Это новый вид пытки? А чего не кочергой раскалённой? — печально спросила я.
— Ты хочешь ходить с ранами на щеке? Я что, их зря убираю? — выгнул бровь Корвус.
Я повернулась к зеркалу и посмотрела на лицо — две из трёх ран уже зажили, на их месте была лишь краснота и розовые полоски, поэтому вернулась к мужчине, подошла ближе и подняла голову. Он хмыкнул и снова положил ладонь; я закрыла глаза и ждала, сжимая кулаки и шумно дыша от боли. Вздрогнула, когда эта же ладонь ласково погладила меня по щеке, а большой палец прошёлся по искусанной нижней губе. Открыла глаза.
— Постарайся вести себя, как подобает матери принца, — спокойно сказал он и протянул мне поводок, — собаку выгуливай на привязи.
— Хорошо, — тихо подчинилась я, и сделала шаг назад.
— Сегодня в честь Мирона состоится бал, через час придут швеи, закажи всё, что нужно тебе и твоей матери. После представления ребёнка вы уйдёте обратно в покои. На балу ни с кем не разговаривай, ты здесь только из-за него, помни это, пока я добрый. И матери своей скажи, что я не потерплю неповиновения. Ещё одна стычка с Кларисс, или с моими гостями, — отправлю вас в менее удобные покои. Ты меня поняла? — его тон снова стал строгим и властным.
— Да, Ваше Величество, — твёрдо ответила я, смотря ему в глаза.
С удивлением и радостью поняла, что я больше ничего не чувствую к нему. Там, на улице, наступил конец нашим отношениям. Я стояла рядом с Корвусом, и меня не волновал его запах, я не трепетала
— Хорошо. Я рад, что ты, наконец, поняла, с кем связалась, какой у меня статус и власть. Покорной ты мне нравишься, продолжай в том же духе, — Корвус едва улыбнулся, лишь приподнял уголки губ, и я кивнула. — Я прогуляюсь с Мироном, пока вы будете заняты со швеями.
— Нет, — сделала я шаг вперёд, и он вопросительно выгнул бровь, укоризненно посмотрев на меня. — То есть, он вряд ли захочет погулять без меня, ты же видишь, он не расположен к тебе… то есть к Вам.
— Ты поможешь мне. Очень убедительно попросишь сына прогуляться с отцом, — хмыкнул мерзавец, — тебя он послушает.
Я сжала руки в кулак и с вызовом посмотрела на Корвуса. Он проверяет мою выдержку и покорность? Зря старается, если мой сын чего-то не хочет — его никто не заставит, даже сам дьявол. Помню, как он в четыре года решил, что будет прорабом, и носил жёлтую каску, даже спал с ней. И плевать ему было, что над ним дети смеются. Все пожарники да космонавты, а он прораб.
— Хорошо, — ехидно улыбнулась я.
Корвус задержал на мне свой взгляд, коротко кивнул и вышел в гостиную, я последовала за ним.
— Доброе утро, мама! — бросился ко мне Мирошка.
— Доброе утро, малыш, — я села на корточки и крепко обняла моего соню.
"Ради этой улыбки и крепких объятий сына я готова терпеть любые побои", подумалось мне. И я прекрасно понимала женщин, которые остаются с тираном ради детей. Куда я денусь, одна, в незнакомом мире, без сына? Корвус может сделать со мной всё, что захочет, он чётко дал понять, что я никто в этом мире. Всего лишь мать принца — жалкая человечка. И буду рядом с сыном на условиях демона, никак иначе.
— Ты что, плакала? — спросил мальчик, беря моё лицо в свои маленькие ладошки.
— Нет, малыш, я же тебе обещала, больше никаких слёз, просто неудачно упала, пока гуляла с собакой, — возразила я.
— Хорошо, — шмыгнул Мирон, и потёрся носом о мой нос нашим «птичьим поцелуем».
— Ты позавтракал, Мирон? — строго спросил Корвус, отвлекая нас от нежностей.
— Да, — сказал ребёнок, поворачиваясь к отцу и обнимая меня за шею.
— Давай прогуляемся, я покажу тебе лошадей и наши владения, — предложил миролюбиво Корвус, посмотрев на меня.
— Нет, спасибо, — сказал Мирон, и пошёл к бабушке.
Антонина Ивановна посадила ребёнка на диван, и всучила ему баранку. Она была подозрительно молчалива и не вмешивалась в наш разговор. Корвус посмотрел на меня, — мол, давай мать, действуй.
— Малыш, — подошла я к ребёнку, — сходи погуляй, сейчас придут швеи, и мы с бабушкой будем выбирать себе платья на бал. Ты же не любишь ходить по магазинам с одеждой с нами, — предложила я сыну.
— Я поиграю с Демоном в комнате, — упёрся ребёнок.