Между небом и землей
Шрифт:
Мне стало одиноко. Никто обо мне так не заботится, как Гермиона о Роне и Гарри о Джинни, ну и, конечно же, я сама никого к себе не подпускала по понятным причинам. Осенний холод пронизывал до нитки, и никто не мог согреть меня. Я знала, что мне нельзя встречаться с молодыми людьми, вряд ли кому-то понравится моя змейка с черепом. Проклятие Темной Метки душило, и от ощущения несправедливости жизни я впала в тяжелую тоску; в тот день я заперлась в Выручай-комнате и проплакала весь вечер. Симус Финниган неоднократно оказывал мне мимолетные знаки внимания, на которые у меня и в мыслях не было отвечать. Полумна познакомила меня
Я подошла к зеркалу, что услужливо предоставила мне Выручай-комната и взглянула в отражение. На меня смотрела зеленоглазая, высокая девушка. Небольшая грудь и тонкая талия — пускай я была слишком худой, даже тощей, как метла — такое определение мне досталось от Драко Малфоя во время очередной перепалки – но мне всегда казалось, что в этой худобе заключалась хрупкость. Только теперь мне почему-то не нравилось определение “красивая” из уст сокурсников, в особенности в сочетании с “шпала” — так подшучивали надо мной некоторые. Длинные прямые ноги, маленький аккуратный носик — я действительно была симпатичной и слишком любила себя — возможно, за недостатком любви от других... Хотя, о чём тут говорить, я была потомком своего рода, и я не помню ни одного родственника, кого можно было бы назвать страшным. Волосы, конечно, не в счет: они не мои... Да и я совсем перестала быть ребенком…
Но на мне лежало непосильное по годам бремя Тёмной Метки…
*
Матч по квиддичу прошел более чем удачно, несмотря на сырую погоду и туман. Гриффиндор выиграл у Слизерина со счетом 210:70. Гарри увел снитч прямо из-под носа Малфоя на мою радость. Я злорадствовала, ведь этот змееныш весь предыдущий день пытался меня задеть любым словом и делом. Кто бы мог подумать... из-за того что я магглорожденная...
Гриффиндор буйствовал на вечеринке в честь победы, кто-то пронес сливочное пиво и огненное виски мимо Филча, поэтому захмелевшая молодежь едва не разнесла гостиную в пух и прах. Сириус не выдал шалостей своего факультета, лишь в самый разгар веселья поздравил Гарри, его команду и откланялся. От этой шумихи некуда было скрыться, даже в спальне девочек кровати подпрыгивали. Я решила вновь отправиться в Выручай-комнату, чтобы найти уединение.
По дороге мне на глаза попалась Гермиона, сидящая на подоконнике, непогода бушевала за окном, дождь словно норовил выбить стекла из старых рам, по виду держащихся на одной лишь магии, но Гермиона, похоже, этого не замечала.
— Гермиона, что ты здесь делаешь? — спросила я из вежливости, ведь просто так пройти мимо подруги было бы некорректно.
— В гостиной слишком шумно, и я устала слушать про то, как Рон отбивал квоффлы, — с чуть усталой улыбкой ответила она.
— Да уж, там действительно невозможно находиться, до отбоя еще полчаса, может, пройдемся?
Предложение её заинтересовало, и вскоре мы побрели по слабоосвещенным коридорам Хогвартса, болтая о разных книгах и всякого рода чепухе.
— Тот парень из Рейвенкло, — внезапно начала Гермиона, — Луна говорила, кажется, он сын какого-то влиятельного человека из Министерства, он довольно симпатичный и умен, только вот не могу припомнить его имени.
— Я тоже, — протянула я, и мы вместе засмеялись. —
— Ну, Энн, на тебя иногда смотреть грустно, ты бываешь чернее тучи…
— А, то есть ты сватаешь мне этого парня из чистого эгоизма? — усмехнулась я. — Прости, если превращаюсь в вашего личного дементора, но мне никто не нравится.
Чуть впереди послышался шум, мы настороженно переглянулись и отправились на звук. За поворотом оказалась шайка Малфоя, они издевались над пятикурсником Гриффиндора Колином Криви, загнав его в угол и, видимо, вымещая злобу за проигранный матч.
— Очень смело, Малфой, втроем обижать младшекурсника, минус десять очков со Слизерина, — ядовитым голосом произнесла Гермиона, тут же сделав строгое и высокомерное лицо.
— Ты не имеешь права снимать очки со старост, Грейнджер! — рявкнул он и кинул на нас уничтожающий взгляд.
— Считай, что я сняла их с Крэбба и Гойла, — не растерялась Гермиона, подбоченясь.
Драко, нависавший над Криви, теперь выпрямился и пошел на встречу с надменной миной. Он остановился в метре от нас.
— А что, ты теперь якшаешься с этой психопаткой, нападающей на учителей? — он перевел на меня взгляд, полный злой иронии. — Может, тебе пора пройти курс лечения в Мунго?
Мои губы превратились в тонкую линию и побелели от гнева, а кулаки медленно сжимались, еще чуть-чуть, и я бы треснула ему прямо в нос.
— Малфой, попридержи свой грязный язык, или курс лечения придется проходить тебе, — процедила я сквозь зубы.
— Уж у кого он грязный, так у тебя, грязнокровка, — сказал делано спокойным тоном он. — Ну, я смотрю вы друг друга нашли, — он вновь перевел взгляд на Гермиону, игнорируя мое краснеющее от гнева лицо. — Грейнджер, поздравляю, ты нашла себе сестру не только по крови, но и по лохматой гриве, ах да, и по стремлению прочитать всю библиотеку Хогвартса!
— Малфой, я тебя в последний раз предупреждаю, ты плохо знаешь, с кем связываешься! — холодно заявила я, сжимая в руке волшебную палочку.
— Ой, да перестань, Стюарт, если ты напала на какого-то жалкого предателя крови, то я тебе, конечно, пожму руку, но ты не зарывайся, это было случайностью…
— Ну всё, Малфой! Canariensis verti!!!
Упоминание Блэка в таком контексте стало последней каплей. Луч желтого света выстрелил в Малфоя, и уже через мгновение на его месте образовался огромный кенар цвета созревшего лимона. Гермиона прыснула, не в силах сдержать хохот; Крэбб и Гойл остались стоять, как вкопанные, не сводя глаз с гигантской прыгающей птички, пытающейся расправить крылья в узком для нее коридоре. А Колин Криви быстро поднял фотоаппарат, всегда висевший у него на шее, и заснял это странное, уродливое создание.
— Что здесь происходит? — раздался голос человека, которого совсем не хотелось ни видеть, ни слышать вообще.
Гермиона вздрогнула, я на секунду зажмурилась, затем мы медленно обернулись, ловя на себе злобный взгляд профессора Зельеварения. А тем временем Малфой уже начал превращаться в человека. Человеческая голова, в особенности, малфоевская, на птичьем теле смотрелась довольно комично, и Колин не удержался и сделал еще один снимок. Малфой заверещал как девчонка:
— Тебе конец, Стюарт!