Между небом и землей
Шрифт:
— Агуаменти, — заклинание прозвучало небрежно, даже лениво.
Несмотря на усталость, директор, словно обезвоженный путник, затерявшийся в пустыне, схватил стакан, осушил его в два глотка и едва не подавился от жадности. Солнце садилось, совсем скоро начнется праздник и нужно заставить кого-нибудь немного охладить Большой Зал до прибытия учеников. В дверь постучали.
— Войдите, — ответил он серьезным профессорским тоном.
Дверь открылась без скрипа, впуская в кабинет невысокого мужчину. Волосы его были аккуратно расчесаны, но какая-нибудь прядь всё равно выбивалась, предавая хозяину немного неуклюжий вид. Бессменные круглые очки показывали миру слегка уменьшенные диоптрией зеленые глаза, доставшиеся Гарри от матери. Шрам, который не болел вот уже долгие годы, всё так же украшал его лоб. Нет, пожалуй в нем мало что осталось от того юнца, каким
— Гарри, какие-то проблемы? — сразу начал подозревать Сириус, так как во взгляде преподавателя ЗОТИ читалась какая-то тревога.
Безмолвно, как-то неестественно гость опустился на стул напротив. Что случилось, быть может, его так же одолела жара? Рука профессора Поттера неуверенно протянула список новичков.
— Сириус, я даже не знаю, что сказать… — негромко произнес он.
Тот аккуратно взял пергамент и начал искать подвох. Пройдя по всему алфавиту имен, он остановился почти в самом конце и замер с округлившимися глазами. Странный шок, по телу пробежались мурашки, и старые раны начали едва заметно саднить…
*
Профессор МакГонагалл по традиции собирала первогодок перед входом в Большой зал — это было её задачей уже долгие годы. Несмотря на то, что Минерва — мудрая волшебница, которая отдала школе Мерлин знает сколько лет, она так и не стала директрисой. Конечно, ей предлагали этот пост, но почему-то после последней битвы в далеком прошлом её интересы несколько поменялись. МакГонагалл осталась в школе простым преподавателем трансфигурации и даже хотела сложить с себя обязанности заместителя директора. Её взгляд искал знакомые черты в толпе детей, нервничающих перед распределением на факультеты. Сквозь шумиху «птенцов», выпавших из гнезда, было сложно разобрать, где прячется этот таинственный ребенок. Однако её зоркий взгляд, наконец, остановился…
Мальчик стоял у колонны, изучая каждый сантиметр коридора первого этажа. Он не выглядел напуганным, нервозным, он был спокоен и отдален от толпы какой-то строгой сдержанностью. Собранность, он не был похож на будущих сокурсников, которые с интересом крутили головами в разные стороны, изучая замок. И даже когда Толстый Монах и сэр Николас появились из стены, многие взвизгнули, и только он один даже не посмотрел в их сторону…
*
Сириус восседал во главе преподавательского стола. Он до сих пор не мог понять, как оказался на этом месте. Возможно, слава героя войны сыграла свою роль, ну и, конечно, Орден Мерлина первой степени. Сначала он был простым преподавателем Защиты от Тёмных Искусств, но вот уже восьмой год занимал высочайшую должность в родном Хогвартсе, где произошло столько важных событий его жизни... Что ж, работа интересная и по душе. Но было одно но: мир стал настолько спокоен после падения Волдеморта, что Сириусу откровенно не хватало чего-то. Безусловно, эта размеренная жизнь была прекрасна, он и сам изменился, стал строже, рассудительнее, быть может, именно поэтому ему достался столь высокий пост. Но сейчас в его душе царил какой-то таинственный страх, привычная невозмутимость, приобретенная в последние годы, куда-то исчезла. Новое, а вернее хорошо забытое старое ощущение тревоги не давало ему успокоиться. По правую руку сидела Гермиона, ставшая преподавателем Зельеварения. Её знания были превосходны, и, несмотря на то, что Гарри, Рон и она, начинали карьеру авроров, теперь все трое сидели здесь, за этим столом. Причина? Элементарно, ловить было больше некого, три года после войны они уничтожали все следы пребывания Лорда и сажали Азкабан сбежавших Пожирателей, но вскоре эта работа превратилась в офисную рутину и скуку, а Хогвартсу как раз начали требоваться преподаватели. Профессор Слагхорн, который пришел на смену погибшего Снейпа, долго в школе не продержался, он был слишком стар и ушел на заслуженный отдых, а когда-то он преподавал зелья и самому Сириусу и нескольким поколениям до него. Гермиона как раз вышла из декретного отпуска. Гарри получил место учителя ЗОТИ, а так же шефство над Гриффиндором, его крестный стал директором. Рон преподавал единственный предмет, которым владел искусно — полеты на метлах, так как мадам Хуч покинула школу по семейным обстоятельствам, но это была официальная версия, никто не знал истинных причин ее ухода. У Рона с Гермионой было двое детей, как и у Гарри с Джинни, которая открыла магазин
О ней не было ничего слышно уже около двенадцати лет, и воспоминания никак не хотели покидать его голову. Эта боль не исчезла с годами. До сих пор он помнил одинокую фигуру девушки, стоящую у могилы Северуса, её отсутствующее лицо и израненную душу… Спустя время Сириус пришел проведать человека, отнявшего у него надежду, отнявшего у него любовь. Он пришел к его надгробию, словно навещал старого друга. Злобы не было, лишь какая-то застарелая боль, отдающаяся в сердце. Взгляд Сириуса привлек какой-то блик в майской траве. Что-то маленькое, едва заметное, похожее на сапфир, играло на солнце среди зелени. Он поднял камень и обомлел. Осознание того, что находилось в его руке пришло сразу… Её ледяные слезы так и не растаяли…
Он держал маленькую ледяную слезинку, от которой ладони стало прохладно. Неужели эта любовь так сильна? Но как он не старался, он больше не нашел ни одного ледяного кусочка. Может, их все разобрали озерные чайки, падкие на блестящие предметы? Лишь один вопрос мучил его тогда и до сих пор не дает покоя: «почему сила любви такая холодная?». Эта загадка так и осталась без ответа. Найденную частичку Анны Сириус забрал себе, и теперь крохотная слезинка всегда была с ним, украшала волшебную палочку, которая, словно бы даже стала сильнее. Маленький хрусталик напоминал ему, что его Энни всё же существовала и не была иллюзией. Много боли он перенес, но, несмотря на это, всё же не смел отпустить её из сердца, жадно впивался в крупицы счастья, которые подарила ему Анна. Он не был зол на неё, а наоборот благодарен, благодаря ей он узнал, что такое любовь. Странно, но она больше никогда не приходила навестить Северуса, однако его могила всегда была ухоженной, мягкая зелень и белые тюльпаны вырастали здесь каждую весну, затем они сменялись другими цветами, а зимой снег просто не падал в это место, оставляя ровный прямоугольник ледяной каменной плиты над могилой.
МакГонагалл шла через центр Большого зала, а за ней тянулась вереница первогодок. Сириус замер… Среди каштановых, черных и светлых голов детей, озиравшихся по сторонам и втягивающих плечи при каждом взгляде на них со стороны студентов и преподавателей, шел мальчик, чьи волосы сияли неестественной белизной, словно серебрились. Спокойный, ровный взгляд, устремленный вперед, казалось, был равнодушен, и лишь мельком мальчик оглядел присутствующих, словно рисуя в своей голове чертеж, холодный расчет замка и его обитателей. Совсем худой и бледный, несмотря на смуглость кожи Анны.
Её сын занял место в первых рядах перед распределительной шляпой, наблюдал за тем, как она отправляет его будущих сокурсников на факультеты. Сириус долго вглядывался в острые черты лица и самое поразительное то, что при всей белизне волос и бледности кожи, его глаза были черны и так знакомы… Его глаза… Он был точной копией отца, Сириус помнил своего врага поневоле еще совсем ребенком, перед ним стоял тот же…
— Северус Снейп! — голос МакГонагалл дрогнул; она устремила взгляд к тому самому мальчику.
Преподаватели: старые и новые вздрогнули, когда прозвучало это имя. Странные эмоции неподдельного изумления и невербальной боли были почти осязаемыми. Сириус услышал глубокий вздох, донесшийся от Гермионы, а невозмутимый мальчик без тени эмоций на лице отправился на табурет. Казалось, МакГонагалл вот-вот заплачет, с годами она стала совсем сентиментальна, и маленький Северус заметил её странный взгляд. Шляпа оказалась на его голове, но Сириус уже знал вердикт…
— Слизерин, — выкрикнула шляпа хрипловатым голосом.
И лишь короткая улыбка тронула губы Северуса Снейпа младшего, когда он слезал с табурета, тогда как другие проявляли намного больше эмоций. Мальчик сел за стол своего Дома, поймав на себе взгляд всего преподавательского состава, похоже, его это ни сколько не смутило. Сириус заставил себя улыбнуться в этой нелегкой бессловесной беседе, на что Северус, как и ожидалось, никак не отреагировал, а лишь повернулся и сухо пожал руку сидящему рядом Эммету Дэвису — старосте Слизерина, по-свойски приветствующему вновь поступившего. Этот пронизывающий холод, которым дышали его глаза, подсказывал Сириусу, что мальчик будет проблемным.