Между шкафом и небом

Веденяпин Дмитрий Юрьевич

«Там, где стоят слова, там непонятно как…»

Там, где стоят слова, там непонятно как — Не верят, потому что слишком верят — Фотограф с палочкой, прекрасный как монах На фоне гор, сидит на фоне сквера. Фотограф с палочкой и мальчик Мир Ресниц, И что-то вроде райского осколка В луче, стрельнувшем между половиц В счастливую еловую иголку. И этот луч как будто значил, что Нам всем — всем: маме, папе, бабе Ане — Отпущено лет, минимум, по сто, А, оказалось, это не про то. Лучи, иголки, дачное лото Сошлись в пролете, недоступном глазу, На

глубине, где даже Ив Кусто, Пока был жив, не побывал ни разу. 2006

«Больше чем, меньше чем, больше…»

Больше чем, меньше чем, больше Снега, ветра, вечера, жизни За окном — взгляд на окно снизу Сквозь летящий снег, через толщу Жизни — что здесь такого: Снег на мокрой варежке, ветер… К новой жизни будьте готовы! — В распахнувшемся — ах! — свете. 2006

Дом отдыха 70-х

Статуи, беседки, тишина. Все, включая тишину, немножко Развалилось… В парке дотемна Взрослые гуляют по дорожкам. Фонари желтеют сквозь листву. Ленин, Сталин, Господи помилуй! Жизнь, как в школе, жмется к большинству, В большинстве, как водится, немилому. Брежнев, Каплер, комнатный балет Смыслов и непрожитого воздуха… Вот и получается, что нет Ничего прекрасней дома отдыха. 2007

«Преподаешь английский — свет на ключ…»

Преподаешь английский — свет на ключ Закрыт, но вдруг взрывается, как будто Аплодисмен-(качается каюта)- Тами; мартышка прыгает, как луч. Цирк на гастролях; дрессировщик с чаш- (Качает)-кой эспрессо и галетой Сидит в рубашке с воротом апаш На палубе под куполом из света. Прозрачная качается каюта, Лучи и тени ходят по стене… Чем неслучайней наши объясне- (Держись!)-ния, тем гаже почему-то. 2007

Эта пьеса

По телевизору показывали, Как человек в котелке, Вор, Влезает в дом, Как он думал, Пустой, А там — хозяйка. И она — Вероятно, это было хорошо сыграно — Влюбляется в вора, То есть Вскоре после их нечаянного знакомства — Начинает смотреть на него Особенным образом: Без водевильной плотоядности, Но так, что даже я, восьмилетний, Догадался, Что эта женщина в сарафане, С голыми плечами, Нежной шеей И немножко глупыми кудряшками Хочет, чтобы этот мужчина с усами Поцеловал ее, Помог ей выбраться из сарафана и… Тут мое воображенье буксовало, Но я отчетливо помню, Что особенные взоры актрисы Сулили «неизъяснимы наслажденья», Причем Не столько вору, Сколько — вот именно — мне. Не исключено, что Согласно авторскому замыслу, Вор должен был сначала Попасть в дом, Потом — в женщину, Потом — через женщину — Провалиться в самого себя, И затем самоликвидироваться Как вор, А скорее всего, вообще, Потому что никем другим Он быть не мог, А проваливаться дальше — Во всяком

случае, внутри этой пьесы — Было некуда. 2008–2009

Одесса-63

О.Д.

На солнечном пляже…

А. Вертинский

Как добрые ложки (а ну эти злобные вилки!) И чуткие стражи, Пузатые бабушки чинно сидят на подстилке На солнечном пляже. Сверкает вода, изумрудная и золотая, И парус, как лучик, Пузатые бабушки смотрят, от нежности тая, На внуков и внучек… Недавно приятель сказал мне в одном разговоре, Нескладном немножко, Что время из всех, так сказать, категорий Уж точно не ложка И даже не вилка; пространство добрей и круглее — Садишься в двуколку (Ну, в поезд) — раз-два и вернулся! Вот пляж, вот аллеи… А толку? 2008

Встреча

Это просто слова, немота перевернутых слов, Неподвижное зеркало озера в мятом овраге Негустой темноты, в окруженье чернильных стволов, Тут — расплывшихся в кляксы, там — вырезанных из бумаги. За кинотеатром «Зарядье», на пасмурно-белом холме, С наступлением сумерек в комнатах с видом на горе, Мы тонули, темнея, в просторной, как небо, зиме Между светом и снегом на брейгелевском косогоре. От предчувствия встречи слова начинают летать, Как жонглерские мячики, мир превращается в птицу Между снегом и светом, где, чтобы родиться опять, Недостаточно права, достаточно просто родиться. 1999

Фотографии

Женщина с ребенком на плечах — моя бабушка; человек, бритый наголо, — мой дед Самуил; слева от него баба Нюра, ребенок на бабушкиных плечах — мама

Мама

С отцом в Тетеринском сквере

У подъезда нашего дома на Ульяновской улице (нынешней Николо-Ямской).

Бабушка с мамой

Баба Нюра, бабушка, мама и папа в нашей комнате на Таганке

Сестра

В Александровке

Задняя обложка

Главный, как мне представляется, пафос и прозы, и лирики Дмитрия Веденяпина — благодарность. Завидное устройство души и таланта!

Сергей Гандлевский

Стихи Дмитрия Веденяпина вырезают в мире некий светлый куб. в котором любая сцена получает характер озарения. В книге «Между шкафом и небом» названо первое имя этого куба — «родительский дом». Рассказ о «бездонных мгновениях» детства и читателю открывает вход в — казалось бы уже давно недоступное светлое пространство внутри его собственной памяти.

Григорий Дашевский

Не знаю в современной прозе и поэзии ничего пленительнее творчества Дмитрия Веденяпина. Он, пожалуй, единственный, чьи рукописи бережно храню, перебираю листки, словно это записи откровений и советов, как мне жить и быть дальше…

Ольга Ермолаева