Межконтинентальный узел
Шрифт:
Покодаев заметил в деканате, что лучше б объявили в газете, что каждый двадцатый помидор будет отдан перебирающим овощи, — от бабок и дедов не было бы отбоя; ему ответили, что он, видимо, подвержен влиянию чуждой идеологии накопительства, а наш вуз, многозначительно добавили в комитете комсомола, отнюдь не технический, сознательность прежде всего, твое будущее решит характеристика.
Отработав на базе, ребята купили сырков и лимонада, сварили четыре яйца и, получив от бригадира кулек с помидорами и огурцами, отправились поужинать на пленэре; Покодаев, склонный к гиперболам и обобщениям, начал развивать мысль о том, что овощные базы созданы подпольной
Покодаев растянулся на траве, махнул рукой: «Они в этом дансинге попляшут пять минут, а потом заводила в жилете и галстуке выходит на круг и говорит: „Ну а теперь поспорим, ребята! Тема злободневная: «Какие нам нужны ВИА?“
Любившему во всем обстоятельность и комфорт, Покодаеву было неудобно лежать. Оглянувшись, он увидел камень; положить на него куртку — вполне удобная подушка, лежи — не хочу.
Он потянулся за камнем, подтолкнул его к себе и сразу же поразился бумажной легкости булыжника…
…Через тридцать минут шпионский контейнер был в КГБ: четыре тысячи рублей сотенными ассигнациями, три золотых кольца, инструкции, написанные шифром, и зажигалка с вмонтированной фотокамерой.
Через тридцать две минуты на место закладки контейнера в Сокольники была направлена оперативная группа. Через пятьдесят семь минут в КГБ приехал заместитель начальника отдела МУРа. Молодой капитан с застенчивым девичьим лицом, румянец во всю щеку; резкий шрам на шее никак не вязался с его обликом — мягким каким-то по-детски наивным; Славину даже показалось, что парень вот-вот запоет, причем обязательно по-украински, самый мелодичный язык из всех народов в стране — утверждают не кто-нибудь, филологи.
— Иван Михайлович, у нас к вам срочное дело, — сказал Славин. Подумав опять же, что это имя и отчество совершенно не подходят капитану — ему бы каким-нибудь Олесем или Антошею быть, а не Иваном Михайловичем. — Скажем, вам попало кольцо преступника. Его должны передать другому преступнику, от него вполне может потянуться цепь к главарю банды, которого вы давно ищете. Что можно сделать, чтобы это кольцо каким-то образом звенело, светилось?
— Сначала я посмотрел бы на это кольцо, — ответил капитан, — а уж потом давал ответ на вопрос.
Славин подвинул ему три кольца, не прикасаясь к ним, поинтересовался:
— Брать в руки обязательно?
Капитан ответил вопросом:
— Предполагаете, что камни или металл меченый?
— Это как — «меченый»?
— Очень просто. В ювелирном предприятии можно пометить камень лазерной точкой, ни один комиссионный не возьмет в продажу — краденое… Возьмет, конечно, — поправился капитан, — но я об этом буду знать загодя, когда начнут выписывать квитанции тому, кто принес кольцо на комиссию.
— Как долго надо метить камень?
Капитан посмотрел на часы:
— Завтра это сделают за пять минут, сейчас фабрика кончила работать.
— А если она начнет работать?
— Пять минут, — повторил капитан, — дело пустяковое.
— Адрес фабрики какой?
— Так там же никого уж нет…
— Дежурный есть? — заметил Славин. — У нас всё, всегда и везде начинается с дежурного. Мои коллеги поедут с вами, не откажетесь помочь?
— О чем речь, конечно…
— Последнее: что можно сделать с золотом, чтобы и оно оказалось меченым?
— Не знаю. Как латунь закамуфлировать под золото, могу рассказать, а вот что сделать с золотом — затрудняюсь.
— Хм, а от латуни на пальце остаются следы?
— Конечно… Кожа потеет, будет синий след.
— А что? — задумчиво, словно бы самого себя, спросил Славин. — Тоже дело. Женщина, которой подарили такое кольцо, обидится на мужчину, если он ей вместо золота всучил латунь, правда?
— Я бы обиделся.
— Вот видите, — улыбнулся Славин. — А сколько времени уйдет на то, чтобы покрыть золото слоем латуни?
— Пустяки, минутное дело…
…Капитан уехал с оперативной группой на аффинажную фабрику; подразделение Славина связалось с Гознаком и отправило туда с нарочным сорок купюр достоинством сто рублей каждая; деньги вернули через пятьдесят девять минут; бригаду, обслуживавшую лазерное устройство на фабрике, удалось собрать за полтора часа; еще двадцать минут ушло на оформление закладки меченых денег и колец в контейнер. Славин, как всегда внешне ироничный и невозмутимый, мучительно, до боли в сердце, ощущал, как медленно тянется время; он был убежден, что его люди повеселятся в Сокольниках всласть, но всегда помнил телеграмму, отправленную Лэнгли Леснику во время операции по Нагонии: «Нам показалось, что в Парке Победы находились чужие, поэтому мы не вышли на связь: следующий обмен информацией состоится так, как обусловлено в инструкции».
…Через два часа десять минут, когда сумерки сделались прозрачными, резко высветились грозовые закраины на раскалившемся за день небе, контейнер был возвращен на место; «гуляки» с аккордеоном и гитарой, шумя и балагуря, двинулись по аллее к выходу из парка.
…Когда на небе трескуче разорвали ситец и хлынул дождь, из ворот американского посольства выехали три машины; возле остановки «Комсомольская» один из разведчиков стремительно вбежал в станцию метро; соблюдая все меры проверки, трижды поменял линию, входил и выходил из вагона в самый последний момент, перед тем как двери начинали по-змеиному шипуче закрываться, доехал до «Сокольников», отправился в парк, там поднял «булыжник» и выбежал на шоссе, где именно в эту минуту притормозил свой «плимут» Питер Юрс.
Включив на полную мощность радис, Юре положил ладонь на ледяную руку своего молодого сотрудника:
— Молодец, старина. Поздравляю. Хорошая работа.
Экспертиза, проведенная специальной группой ЦРУ в посольстве, дала заключение, что к «булыжнику» из посторонних никто не прикасался, контейнер вскрыт не был, инструкции, драгоценности и деньги лежали именно так, как и были упакованы.
Через шесть дней сторублевая купюра была получена молоденькой кассиршей в универмаге на «Комсомольской»; девушка бюллетенила, поэтому на инструктаже, который проводила заведующая секцией по поводу возможного пуска в обращение фальшивой ассигнации, не присутствовала; вечером, после того, как она передала выручку и новенькая купюра зазвенела, в универмаг сразу же выехал Славин.