Межвидовой барьер. Неизбежное будущее человеческих заболеваний и наше влияние на него
Шрифт:
Больных тогда, как и позже из Майибу-2, перевезли вниз по реке в главный госпиталь Макоку. Затем пошла волна вторичных случаев вокруг госпиталя и в близлежащих деревнях. В одной из этих деревень жил нганга, традиционный целитель, чей дом, возможно, стал точкой передачи болезни между одним из тех, кто заразился в лагере золотодобытчиков и пришел за народным средством, и неудачливым местным жителем, который хотел вылечиться от чего-то не настолько сурового, как Эбола. Возможно, целитель даже передал этот вирус собственными руками. Так или иначе, к тому времени, когда вспышка закончилась, заразилось сорок девять человек, и двадцать девять из них умерли – смертность составила почти 60 процентов.
Через год случилась вспышка в Майибу-2, вторая из серии. А еще через восемь месяцев ученые из CIRMF и других учреждений получили информацию о третьей вспышке, неподалеку от города Бове [21]
События в Бове, судя по всему, начались тремя месяцами ранее, в июле 1996 г., когда в лагере лесорубов под названием SHM, милях в сорока к северу от Бове, умер охотник. По симптомам у него ретроспективно диагностировали Эболу, но его случай не вызвал никакой тревоги. Через шесть недель в том же лагере загадочно умер еще один охотник. Затем третий. Что за мясо поставляли в этот лагерь? Скорее всего, самую разную дичь – мартышек, дукеров [22] , кустарниковых свиней [23] , дикобразов, возможно – даже человекообразных обезьян (хотя это незаконно). И, опять-таки, ходили слухи о мертвых шимпанзе в лесах – именно мертвых, а не убитых. Три первых случая у людей казались независимыми друг от друга, – похоже, каждый из охотников получил вирус из дикой природы. Но потом третий охотник усугубил проблему, став не только жертвой, но и распространителем.
21
Бове (фр. Boou'e) – город в Габоне, расположен в провинции Огове-Ивиндо. – Прим. ред.
22
Д'yкеры, или хохлатые антилопы (лат. Cephalophinae) – подсемейство полорогих отряда парнокопытных, состоящее из 19 видов, объединенных в 3 рода. – Прим. ред.
23
Кустарниковая свинья – вид из семейства свиней (Suidae). Обитает в Африке и на острове Мадагаскар, где является единственным видом диких копытных животных. Одно время считалась подвидом кистеухой свиньи. – Прим. ред.
Его ненадолго госпитализировали в Бове, но он сбежал оттуда и, скрываясь от медиков, отправился в ближайшую деревню, где попросил помощи у нганги. Несмотря на все усилия целителя, охотник умер, а потом умер нганга и его племянник. Начался каскад. В октябре и последующие месяцы вокруг Бове стало появляться все больше случаев – это говорило о том, что болезнь уже передавалась и от человека к человеку. Нескольких пациентов перевезли в госпитали в Либревиле, столице Габона, и они умерли там. Габонский врач, проводивший процедуры одному из этих пациентов, заболел сам и, не доверяя здравоохранению родной страны, улетел на лечение в Йоханнесбург. Сам врач выжил, но вот медсестра-южноафриканка, ухаживавшая за ним, заболела и умерла. Так эболавирус выбрался за пределы Центральной Африки. Всего за время этой вспышки, охватившей Бове, Либревиль и Йоханнесбург, заразилось шестьдесят человек, сорок пять из которых умерли. Смертность? Вы и сами легко подсчитаете ее в уме.
Среди этой неразберихи из случаев и подробностей выделяются несколько схожих факторов: нарушение нормальной жизни леса на месте вспышки, смерть не только людей, но и обезьян, вторичные случаи, которые случились после контакта в госпитале или через народных целителей, и высокая смертность – от 60 до 75 процентов. Шестьдесят процентов – это невероятно много для любой инфекционной болезни (за исключением бешенства); скорее всего, это даже выше, например, чем смертность от бубонной чумы в средневековой Франции в худшие времена «Черной смерти».
За годы, прошедшие с 1996-го, вспышки Эболы еще не раз поражали людей и горилл в регионе, окружавшем Майибу-2. Одна из областей, пострадавших особенно сильно, лежит вдоль реки Мамбили, на северо-западе Конго, неподалеку от границы с Габоном, – это еще одна зона густых лесов, включающая в себя несколько деревень, национальный парк и Лосси, недавно созданный заповедник для горилл. Мы с Майком Фэем обошли пешком и эту область в марте 2000 г., всего за четыре месяца до встречи возле инзельбергов в Минкебе. В то время область водосбора Мамбили, где гориллы водились в изобилии, резко контрастировала с пустым лесом Минкебе. Но через два года, в 2002-м команда ученых, работавших в Лосси, начала находить трупы горилл, и у некоторых из них был положительный анализ на антитела к эболавирусу. (Положительный анализ на антитела – менее убедительное доказательство, чем найденный живой вирус, но все же говорит о многом.) Через несколько месяцев 90 процентов горилл, за которыми они наблюдали (130 из 143 особей), исчезли без следа. Сколько из них просто сбежали? Сколько умерли? Проведя довольно свободную экстраполяцию подтвержденных смертей и исчезновений на всю территорию, за
В 2006 г. я вернулся на реку Мамбили, на этот раз с командой, которую возглавлял Уильям Б. (Билли) Кареш, тогда – директор Полевой ветеринарной программы в Обществе охраны природы Нью-Йорка (сейчас он занимает похожую должность в EcoHealth Alliance). Билли Кареш – ветеринар и авторитетный эксперт по зоонозам. Он странствующий полевой специалист, выросший в Чарльстоне, штат Южная Королина, на передачах Марлина Перкинса [24] ; его обычная рабочая форма – голубая рубашка, бейсболка в сеточку и борода. Эмпирист по природе, он говорит тихо, едва двигая губами, и избегает категорических заявлений, словно у него от них болят зубы. Часто он ходит с хитрой улыбкой, словно его забавляют все чудеса нашего мира и разнообразные проявления человеческой глупости. Но вот в поездке на Мамбили не было ничего забавного. Он приехал, чтобы стрелять в горилл, – не пулями, а дротиками с транквилизатором. Он собирался взять у них кровь и проверить ее на антитела к эболавирусу.
24
Ведущий знаменитой в США телепередачи Wild Kingdom, выходившей с 1963 по 1985 гг. – Прим. пер.
Нашим пунктом назначения был комплекс Моба-Баи, группа естественных полян близ восточного берега верхнего течения Мамбили, недалеко от заповедника Лосси. Слово баи в франкофонной Африке означает болотистый луг, часто – с солонцами, окруженный со всех сторон лесом, словно потайной сад. Кроме Моба-Баи, тезки этого комплекса, неподалеку располагались еще три или четыре. Гориллы (и другие дикие животные) часто приходят на баи – там всегда много воды и солнечно, а под открытым небом растут богатые натрием осока и астры. Мы ехали в Мобу вверх по течению Момбили на перегруженной лодке-долбленке, которую толкал мотор в 40 лошадиных сил.
В лодке размещалось одиннадцать человек и целая куча оборудования. У нас был холодильник, работавший на газу, две морозилки на жидком азоте (для сохранения образцов), тщательно упакованные шприцы, иглы, пробирки и инструменты, медицинские перчатки, костюмы химзащиты, палатки и брезент, рис, фуфу, консервированный тунец, консервированный горошек, несколько ящиков плохого красного вина, множество бутылок воды, пара складных столов и семь белых пластиковых кресел, которые можно ставить одно на другое. С помощью этих инструментов и роскошной провизии мы разбили полевой лагерь на противоположном берегу от Мобы. В нашей команде были эксперт-следопыт Проспер Бало, несколько ветеринаров, специализирующихся на диких животных, другие лесные проводники и повар. Проспер работал в Лосси до и во время вспышки. Под его руководством мы должны были обойти баи вдоль и поперек – места, богатые сочными растениями и ранее знаменитые десятками горилл, которые собирались там каждый день, чтобы поесть и отдохнуть.
Билли Кареш дважды, еще до вспышки Эболы, бывал в этих местах, чтобы уточнить базовые данные о здоровье горилл. В 1999 году он за день увидел шестьдесят две гориллы. В 2000 он вернулся и попытался подстрелить нескольких транквилизаторами.
– Каждый день, – рассказывал он мне, – в каждом баи я видел по меньшей мере по семейству.
Он не хотел мешать жизни животных, так что «жертвами» его транквилизаторов стали всего четыре обезьяны. Он взвесил их, осмотрел, ища симптомы очевидных заболеваний (например, фрамбезии, бактериальной кожной инфекции), и взял анализы крови. У всех четырех обезьян анализы на антитела к Эболе оказались отрицательным. На этот раз все было по-другому. Ему нужна была сыворотка крови обезьян, переживших массовое вымирание 2002 года. Начиная экспедицию, мы ожидали многого. Шли дни, и нам начало казаться, что не выжил вообще никто.
Ну, точнее, выжили, но совсем мало – недостаточно, чтобы стрельба дротиками по гориллам (это всегда непростое мероприятие, причем рискованное и для «охотника», и для «жертвы») дала более-менее стоящие данные. Наша стоянка в Мобе длилась целую неделю. Каждый день рано утром мы пересекали реку, тихо ходили от одного баи к другому, прячась в густой растительности по краям полян, и терпеливо ждали, пока придут гориллы. Но гориллы не приходили. Часто нам приходилось мокнуть под дождем. Когда было солнечно, я читал толстую книгу или дремал, лежа прямо на земле. Кареш стоял, держа на изготовку духовое ружье, заряженное дротиками с тиллетамином и золазепамом – лучшими транквилизаторами для горилл. В другие дни мы ходили по лесу, следуя за Проспером Бало, который искал следы горилл – и не находил ни единого.