МИ (Цикл)

Гудкайнд Терри

Бэннон использовал этот мгновение для атаки, воткнув свой меч прямо в грудную клетку второй пумы. Песочного цвета хищник метался и ревел, широко раскрыв пасть, но меч пронзил сердце существа и торчал с противоположной стороны груди.

Никки проскребла своим ножом по ребрам последней пумы, которую на мгновение ошеломила смерть ее двух компаньонов, связанных с ней заклинаниями. Обезумевшее существо чуть не полоснуло колдунью своими когтями, и Никки снова порезала ее ножом. Раненный зверь молотил хвостом и перешел в дикую атаку, словно готовясь вложить в нее свою

жизнь. Тяжеловесное существо опрокинуло Никки на землю, но она ткнула ножом вверх, вонзив лезвие глубоко в живот хищнику.

Тистл, залитая кровью, выбралась из-под тела пумы, убитой ею, и вихрем полетела Никки на подмогу. Девочка несколько раз ударила последнюю пуму своим ножом, и Никки с большим трудом оттолкнула умирающего зверя. Высвободившись, колдунья стояла, вся в крови — как пумы, так и ее собственной. Кожа на спине была сорвана лентами.

Бэннон был в потрясении, когда извлекал меч из туши убитой им пумы.

— Я удивлен тем, что Пьющий жизнь не отправил гигантских скорпионов или многоножек.

Никки покачала головой, пока стояла, истекая кровью, и уже чувствовала жгучую боль от многочисленных ран.

— Я не уверена, что причиной этой атаки является Пьющий жизнь.

Последняя песчаная пума была еще жива. Он лежала на земле, тяжело дыша, урча от сильной боли и истекая кровью.

Бэннон встал позади Никки, охнув при виде глубоких кровавых борозд на ее спине.

— Колдунья! Твои раны! Мы должны их исцелить.

Никки посмотрела на свои исцарапанные руки.

— Я могу исцелить себя сама. — Она склонилась к умирающей песчаной пуме. — Но вот ее жизнь подходит к концу. Я должна избавить животное от страданий. — Она огляделась. — Из-за этих заклинаний-символов, защищающих ее от магических атак, мне придется воспользоваться своим ножом.

Умирающая пума издала громкое урчание — этот звук казался скорее жалобным, чем угрожающим. Лицо Бэннона поникло, губы задрожали.

— Тебе нужно ее убивать? Может, ты ее исцелишь?

Никки прищурила глаза.

— Зачем я должна заботиться об этой твари? Она пыталась нас убить.

— Что, если она была для этого обучена? Разве нам не интересно знать, откуда она взялась? — спросил Бэннон. — Мы уже убили двух других, а эта… — Слова застревали у юноши в горле, и он поперхнулся. — Это такая красивая кошка… — Он не мог говорить дальше.

Когда адреналиновая лихорадка пошла на спад, Никки почувствовала неистовую боль от собственных ран. Когти этой пумы разорвали мышцы ее спины до костей.

— Это не беспомощный котенок, как те, которых утопил твой отец.

— Да, это не так. — Бэннон покачал головой. — Но она умирает, а ты можешь ее исцелить.

Тистл присела рядом с еле дышащей пумой и посмотрела на Никки своими медово-карими глазами.

— Мои дядя и тетя говорили, что нельзя убивать без абсолютной на то необходимости. Измазанная кровью, девочка выглядела брошенной и несчастной.

— А в этом необходимости сейчас нет, — согласился Бэннон.

Никки потянулась, чтобы коснуться кошки, осторожно пустив магию, чтобы измерить степень ее повреждений.

Клейменые заклинания-символы не остановили ее, поэтому колдунья поняла, что данная защита предназначалась лишь для отклонения атак. Она передвинула руку, чтобы прикоснуться к ножевым ранам, которые нанесла зверю. — Я могу исцелить это существо. Я исцелю ее, но вам стоит знать, что эти три песчаные пумы были связаны заклинаниями. Ее две сестры-пумы из троки мертвы. Если мы ее спасем, чтобы ей затем жить в полном одиночестве, это может оказаться не совсем благосклонно по отношению к животному.

— Да, мы согласны, — настаивала Тистл. — Пожалуйста, Никки.

Собственные раны Никки и кровопотеря вызывали у нее головокружение, делая слабой, и сил спорить с сиротой уже не оставалось.

Никки коснулась глубоких порезов пумы. Когда она это сделала, часть крови животного смешалась с ее собственной из порезов на руках и ладони. Кровь двух жестоких существ, обученных и готовых сражаться…

Никки вызвала исцеляющие чары, выпустив поток через свою ладонь в песочного цвета зверя, а также наполнила ею свои самые глубокие раны.

Едва сделав это, Никки почувствовала внезапный толчок, как в последнем звене, выкованном в таинственной цепи, связывающей ее с пумой. Цепь, что связывала ее сердце, нервы и разум, и протянутую к каждой составляющей организма зверя. Мысли выливались через край, так как мощная магия исцеления влилась в них обеих, стирая раны от когтей и ножей, царапины, даже самые мелкие, притупляя боль в мышцах.

Отдернув свои кровавые руки прочь, Никки отшатнулась назад. Даже перестав касаться пумы, она чувствовала присутствие животного, связанного с ней. Как с сестрой. Колдунья не могла этого отрицать.

— Ее зовут Мрра, — тихо сказала Никки. — Я не знаю, что означает это слово. Это не совсем имя, просто ее отличительная черта.

Исцеленная пума издала тяжелый вздох и перевернулась, встав на лапы. Глаза кошки отливали золотисто-зеленым. Длинный хвост хлестал взад-вперед в тревоге и замешательстве.

— Что только что произошло? — спросил Бэннон. — Что ты сделала?

— Моя кровь смешалась с ее. Смерть сестер, связанных с ней заклинанием, оставила в ней пустоту, подобно ране. Когда моя магия исцелила Мрра, она одновременно заполнила и эту пустоту. — Голос Никки стал хриплым, она была поражена тем, что испытала сама. — Добрые духи, теперь мы связаны, но все же остаемся независимы, сами по себе!

Песчаная пума смотрела на колдунью, молотя толстым хвостом. Никки снова взглянула на покрытые рубцами символы заклинаний, но, несмотря на ее связь с Мрра, все еще не могла истолковать этот язык. Однако она постигла отголоски боли — бугристые, воскообразные шрамы от раскаленного железа, что жестоким образом оставило клеймо в виде символов под мягким, песочного цвета мехом.

Взглянув на свою бывшую жертву, Мрра вздрогнула, затем бросила взгляд на тела двух сестер-пум. С низким рычащим стоном она повернулась на лапах и сократила расстояние между собой и тремя людьми, которых должна была убить их трока.