Горем был сокрушен Карату [2], правитель Дитану,Был в плену у печали Илу любезный служитель.Дом дотла уничтожен, восемь братьев погибли,Нет у него и супруги, верной мужу в несчастье,Родичей пятерых поразил болезнью Рашап,Шестеро поглощены волнами гневного Йаммы.Плакал Карату, и вопли его небеса наполняли.Слезы катились из глаз непрерывным потоком,Падали слезы на землю, словно блестящие сикли.Тяжким забылся он сном, слезы мешая со стоном [3],И явился к нему в сновиденьи пророческом Илу.— Что ты рыдаешь, о царь? — бог обратился к Карату,Что тебя в горе твоем может, скажи мне, утешить?Может быть, власть над людьми, какою лишь я обладаю,Может богатство, а может быть что-то иное?Плакать довольно. Возьми серебро и желтое злато [4],Вместе с ларцом, и рабов заодно с их потомством,Богу на это ответил, упав на колени Карату:— Мне ни к чему серебро или желтое злато.Что мне делать с богатством, когда сыновей не имею?Родичей нет у меня, кому бы его я оставил.И на эти слова возразил ему Илу могучий:— Толку в слезах не найдешь. Скорей отправляйся походом,Чтобы невесту добыть себе в царстве Удумми [5].Эту страну разори и потребуй Хурритянку-деву [6],Прелесть её от Анат, неземная краса от Астарты,Очи её — словно чаши из алебастра,И ожерелье на шее из ляпис-лазури.Только её забери и с нею одной возвращайся.И возродится твой род от этой девы прекрасной.И
пробудился Карату совсем другим человеком.Руки омыл от плечей он до самых кончиков пальцевИ совершил он богам возлияние жертвенной кровью,В жертву принес он козленка им и ягненка,Также и птиц быстрокрылых, какие бессмертным любезны,Вылил вино на огонь из серебряных кубков.Это все совершив — так, как бог повелел в сновиденьи,Он на стену поднялся, взывая к богам об успехе.А затем со стены он спустился, чтоб войско созвать для похода,Хлебом наполнил телеги — запас на полгода для войска.Было войско Карату небесному ливню подобно.Ратников в нем под копьем находилось тысяч под триста,А рабов без числа, земледельцев же вовсе без счета.Дом свой закрыл холостяк, несли на носилках больного,Хроменький ковылял, еле плелся слепец по дороге,Взятый на деньги вдовы, шагал с рядом наемник,И новобрачный, дома оставив жену молодую,Брел вслед за ними, о ложе своем сокрушаясь [7].Шли они день и другой, и третий также шагали.Храма достигли они Асират, богини великой,Что украшает собой страну сидонийцев и тирян [8].Дал в этом храме обет Карату великой богине:Он обещал серебра весом ровно в две третиВеса хурритянки, золота в треть её веса,Если прибудет она в его подворье женою [9].И четвертый шли они день, пятый, шестой шагали.Как саранча, опустились на поле с пшеницей [10],И подвергли они город царский набегу,Также селения все, что вокруг него находились.Жертвами стали и жены, что возвращались с водою,И жнецы на полях, и люди, несущие хворост.Стоны, ржанье и лай, и вой, и мычаньеМощные стены дворца в эту ночь проникали.Царь Удумми Пабелли, сон и покой потерявший,Утром к Карату послов отправляет с дарамиС золотом желтым в ларце своем драгоценномИ с серебром, и с рабами, до смерти в неволе живущим [11].И обратились послы к Карату с низким поклоном:— Слово тебе от Пабелли царя, принесли мы, владыка!Землю мою ты покинь, оставь мой город Удумми.Вот тебе выкуп за это — золото и колесницы,И серебро, и рабы, и иное богатство.— Твой не нужен мне выкуп, — послам отвечает Карату.Деву хочу я Хурритянку, дочь, рожденную первой.Прелесть её от Анат, неземная краса от Астарты,Очи её — словно чаши из алебастра,И ожерелье на шее из ляпис-лазури.О её красоте мне поведал Илу владыка.И возвратившись, предстали послы пред Пабелли.Был сокрушен царь Удумми ответом Карату,И он снова к Карату послов отправляет.Слово царя Карату послы передали.— Как я отдам тебе дочь, какую ты просишь,Если к голодному руку она простирает,Жаждущим чашу с водой родниковой подносит?Ты её заберешь, а они устремятся за нею.Будет стенать и рыдать осиротевшее царствоТак, как корова во хлеве ревет, потерявши теленка.Эти слова не смягчили жестокого сердца КаратуВновь потребовал он для себя Хурритянку-деву.Отдал в жены её несчастный Пабелли,И стенала страна его, словно корова ревелаВ хлеве своем опустевшем об уведенном теленке.И привел победитель царевну в чертоги златые,На подворье доставил он молодую супругу.И на свадьбу к нему все собираются богиПрибыл Илу-отец, и могучий Баал, и Йариху,И к отцу всех богов Баал обратился со словом:— Дай, отец мой, благословенье и силы Карату.Поднял Илу, отец всех живущих, кубок десницей,Слово он молвил, которое трижды желанно:— Вот, Карату, жену ты в свои доставил чертоги,Девой юной привел к себе на подворье,И родит она семерых сыновей тебе славных,А после них ещё и восьмого добавит.Грудь свою Анат им сосать предложит,Асират молоком их своим напоит,Возвеличен ты будешь среди рапаитов,Вознесен в собрании знати Дитаму.А потом восьмерых дочерей ты получишь,И они среди всех рапаитов тебя возвеличат.Слово свое завершая, кубок бог допивает.И не спеша по жилищам своим расходятся боги.Только они исчезли, только скрылись из виду,Деву царь призывает на свое высокое ложе.Что ни год, сыновья у Карату обильно рождались,Зачинала и вновь рожала Хурритянка-дева.И вознесен был Карату средь мужей рапаитских.Между тем Асират свое сердце наполнила гневом,Вспомнив обет Карату, она возвысила голос:— Слово нарушил Карату, больше нет ему веры.Хворь, от какой нет спасенья, она на царя напустила.Месяц болен Карату, два месяца он в постели,Третий месяц более, а на четвертый месяцСтрашась приближения Мута, зовет он Хурритянку-деву:— Слушай, жена! Теленка зарежь пожирнее [12],Кувшины с вином откупорь [13] и призови на застолье,Оруженосцев мне верных, сколько б их ни было дюжин.И появились все разом и жирного ели теленка,Сладким вином запивали, молили богов о Карату,Их ублажали дарами, и слезы они проливали,Сердцем своим сокрушаясь, и в горе пальцы ломали.Но не были приняты жертвы, мольбы не услышали боги.И вновь Хурритянка-дева дружину в дом призывает,И вновь она поит и кормит верных оруженосцев.И над своим господином рыдают они, как над мертвым:— Горе нам без Карату. Уйдет он в страну Заката,Жену он свою покинет, оставит свою дружину,Оруженосцев оставит он на юнца Йаццибу!Но не были приняты жертвы, мольбы не услышали боги.Толда Хурритянка магов к себе на пир приглашает:— Ешьте и пейте, о маги! Свое покажите искусство,Чтобы справиться с хворью, какая царя одолела.Пили и насыщались маги в покоях Карату,Стрелы метали в воздух [14], словно быки, ревели.Но было все понапрасну. Хворь искусства сильнее.Во сне о болезни Карату принесло сновиденьеСыну его Илихау. Так возвестил ему голос:— Хворь на отца напустили, страдает он тяжкой болезнью.К Илу явись с мольбою, может быть, он услышит,Жертвой насытишь владыку, может быть, он поможет.И зарыдал Илихау, заскрежетал он зубами.— Неужто ты нас покинешь? Тебя мы считали вечным,Чья сила была нам в радость? Останемся мы без владыки,Будем бродить по подворью, подобно бездомным собакам [15],Видя, как достоянье отца жена расточаетИ как пустеют амбары. Тебя оплакивать будутВечные горы Баала, Цапану священное поле.Слезы ронять все будут, друг друга в беде вопрошая:— Правда ль скончался Карату, служитель великого Илу?Сын поспешил в покои, чтобы с больным проститься.Родитель вскинул десницу и прекратил причитанья:— Слезы твои бесполезны, душу они иссушают,Нутро они надрывают. Деву, сестру Восьмую [16]Ты призови, чей голос всех голосов сильнее.Пусть Восьмая рыдает, пусть поля оглашает,Своды небес тревожит болью, идущей от сердца.Жди появления Шапаш с воинством звезд на небе.Выйди навстречу богине вместе с сестрой Восьмою.Пусть узнает богиня о горе, меня постигшем,Ведать должна, что Илу жертву приносит Карату.В левой руке пусть держит громкозвучащий бубен [17],В правой руке пусть держит приношенье за мертвых.Тотчас отца покинул праведный сын ИлихауС елеем в руках и с плодами деревьев,Что в жертву богам предназначил.Отроки черпали воду из пруда на участке сестрицы.Вышла она из покоев, увидела милого брата,Узрела в руках Илихау она приношенье за мертвых.Ноги её подкосились, она задрожала всем телом.— Что-то
стряслось дурное? — она у брата спросила.— Болен отец наш, болен, занемог наш родитель,Жертвы он Илу приносит, готовит пир погребальный.— Зачем ты меня волнуешь? — с плачем она вопрошает.Как это все случилось, мне расскажи скорее.— Вот уже третий месяц, как наш родитель болеет,Месяц четвертый отец наш покоев не покидает,Буду я строить гробницу с камерой погребальной,Тебе её должно украсить [18]. И зарыдала Восьмая,Заскрежетала зубами и к небесам возопила:— Неужто он нас покинет, кого мы считали вечным,Чья сила была нам в радость? Останемся мы без владыки,Будем бродить по подворью, подобно бездомным собакам,Видя, как достоянье наша мать расточает,И как пустеют амбары. Тебя оплакивать будутГоры Баала, отец мой, Цапану священное полеСлезы ронять — святыня, что шире земных пределов.Она поспешила к покоям, чтобы отца увидеть,Чтобы с отцом проститься.Оставив отца, Восьмая покинула страждущий город.Она удалилась в пустыню, чтоб снова отца оплакать.Елей захватив, Илихау вышел в соседнее поле.Елей выливая на землю, к природе он всей обратилсяК водам, земле и небу, к Баалу, что громом владеет:— Пролейтесь дожди на пашню, которая засыхает,Пусть в борозды льется влага и поднимается полбаПусть зеленеет пшеница, пахарь пусть возликует,Пусть все твари земные увидят милость Дагана.Хлебом пусть он наполняет наши пустые амбары,Меха — вином золотистым и маслом прозрачным — кувшины.Пусть от владений Карату Мут кровавый изыдет!Услышал эту молитву в покоях великий Илу.Богов он призвал и к детям с вопросом таким обратился:— Скажите, богини и боги, кто Карату излечит.Семь раз повторил вопрос он. Никто ему не ответил.— Идите, — сказал богам он, — на ваши вельможные троны,Сам я займусь леченьем любезного мне Карату.Сам изгоню из тела ту хворь, что в нем поселилась.И вот в руке его глина, добрая глина в деснице,Вылепил он фигуру, похожую на человека.Назвав её Шатикату, он к ней обратился со словом:— Лети, Шатикату, не медля, в чертоги царя Карату!Минуй города незаметно, скрытно пройди селенья.Выгони хворь из тела, которая в нем засела,На лоб наложи алтею [19], от пота омой ему шею,И накорми его сразу хлебом и бычьим мясомИзыдет вместе с болезнью враг его Мут кровавый.И сделала все, как велели, и одолела Мута.Исчезла в небесных высях. Карату к жене обратился:— Дай мне, Хурритянка-дева, мяса и хлеба побольше.Заколи поскорее ягненка, и следом за ним — барана!Занял трон свой Карату, словно и не был болен.Рады все — один лишь Йаццибу, его первенец, недоволен [20].Сотрапезники, окружив его, на отца поднять голос требуют:— Ты иди к отцу и скажи ему, повтори ему слово твердоеЧто насильник он из насильников, не решает он дел убогого,О сиротах он не заботится, защищать вдовицу не хочет он,Как сестра ему — ложе хворого, как жена ему — ложе смертное.И от трона пусть он отступится, пусть его передаст здоровому.И подходит сын к трону царскому, повторяет слова нечестивые:— Ты насильник, отец, из насильников, не решаешь ты дел убогого,О сиротах ты не заботишься, защищать вдовицу не хочешь ты,Как сестра тебе — ложе хворого, как жена тебе — ложе смертное.Отступиться от царства должен ты, и на трон посадить здорового.И Карату ответил дерзкому: — Пусть Харан пробьет тебе голову!Пусть Астарта, слава Баала, копьем твое темя расколет!В грязь с вершины падешь за нечестие! [21]
1. Дошедшее до нас в виде трех табличек повествование о Карату является малым эпосом, эпилием, главная тема которого — бедствия, обрушившиеся на царя, и их преодоление. Первое из бедствий — полное уничтожение всего рода. Возродить род помогает царю бог Илу, дающий указания, где добыть невесту и как это сделать. Поход за невестой — обычный эпический мотив, требующий от героя преодоления препятствий, в нашем случае — большого расстояния, отделяющего страну Карату от страны невесты, хурритянки, и нежелание отца расставаться с дочерью. Карату возвращается к себе во дворец и восстанавливает благодаря плодовитости «девы-Хурритянки» свой род, но новая беда: богиня Асират вспоминает о данном царем обете и насылает на него смертельную болезнь. Близкие царя проявляют чудеса преданности, чтобы сохранить царю жизнь, но это удается сделать только богу Илу. Вернувшись к жизни, царь ликует, но ещё одна напасть: на его власть посягает первенец. В поэме отсутствует конец, и как справляется Карату с этой напастью остается неизвестным.
2. Имя Карату (в другой огласовке — Керет) не может быть связано с каким-либо народом страны Ханаан, равно как и с поздними пришельцами "народами моря". Исходя из семитской основы его толкуют как «рубище» (Шифман, 1993, 64).
3. Против Карату ополчились боги, враждебные миропорядку, созданному Илу, среди них — Рашап, угаритский бог эпидемий, соответствующий месопотамскому Эрре и греческому Аполлону. Бог этот упоминается в еврейской Библии в формуле "кто предназначен в пищу Рашапу" (Втор., 32: 24), т. е. погибли от мора. Эпидемии, уничтожавшие целые города и страны, на древнем Востоке — обычное явление.
Царь Карату в отличие от библейского Иова не задавал ни себе, ни богу вопросов о причинах обрушившихся на него бед. Но у древнего слушателя или читателя такой вопрос мог возникнуть. И ответ лежал на поверхности. Карату встает как царь-деспот. Достаточно прочитать описание похода Карату за невестой, ради которого была оголена вся страна, вопреки всем законам вовлечены в поход хромые, слепые, больные и наложен налог на вдовиц. Для того чтобы не звучало осуждение дурного царя, дающее повод для негативного отношения к царской власти как к институту, был вставлен эпизод с нарушением клятвы, данной богине Асирате, о которой она вспомнила через много лет. Об этой клятве ничего не говорится богом Илу, наперед объясняющему Карату весь план его операции. Таким образом, становится ясно, что этот эпизод был вставлен, и перед нами свидетельство древнейшей в истории человечества цензуры.
4. Под "желтым золотом" в соответствии с хурритским термином, раскрывающим понятие, имеется в виду "драгоценный камень", и в этой связи упоминается его хранилище (Шифман, 1993, 75).
5. Расположение Удумми неизвестно, если это только не древнесирийский город Эден. Если это реальное место, то какими бы преувеличенными и неточными ни были сведения эпоса, из него можно заключить, что Дитану отделялась от Удумми большим расстоянием, и путь проходил от пустыни через страну Ханаан и её города Тир и Сидон. Вместе с тем Удумми часто отождествляется с библейским Эдемом или понимается как фантастическая страна наподобие "тридевятого царства, тридесятого государства". Дальность этой страны подчеркивается необходимостью запасти продовольствия для войска на шесть месяцев.
6. Хурриты — народ, близкий по языку как урартийцам, так и дагестанцам, обитавший в конце II тысячелетия до н. э. в Северной Месопотамии и Северной Сирии и исчезнувший из текстов в I тысячелетии до н. э. В Угарите засвидетельствовано почитание хурритсих богов.
7. Контингент войска Карату таков, словно в древности существовало понятие тотальной мобилизации. В поход отправились даже увечные и слепые. Заставили раскошелиться и несчастную вдовицу — речь идет о незаконной повинности, наложенной на вдов, которых Карату обязал нанимать воинов для участия в походе. Призывая новобрачного, Карату нарушил закон, который много позднее перешел в кодекс Моисея: "Если возьмет человек жену новую, пусть он не идет в поход, да будет он в доме своем один год и радует жену свою, которую взял" (Втор., 24: 5).
8. В поэме упоминаются города Тир и Сидон, но не Угарит. Отсюда предположение, что сказание о Карату возникло ещё до появления в Угарите амореев, в III тысячелетии до н. э., в эпоху расцвета Эблы, и принадлежит не к угаритской, а иной мифологической традиции, но было воспринято угаритянами как часть их истории (Циркин, 2000, 364).
9. Странное вознаграждение богини не в обычных мерах веса, а частью веса невесты может быть объяснено из другого текста Угарита, свадьбы лунного бога Йариху. В свадебном зале близ невесты и её родни находились весы и гири.
10. Образ саранчи при описании набегов народов пустыни на цивилизованную территорию. используется также в Ветхом Завете (Суд., 6:5).
11. В тексте "бессрочные рабы", видимо, противопоставлены кабальным рабам.
12. Теленок у семитских народов закалывался тогда, когда в доме появлялись именитые гости. Сравн. библейский рассказ о благочестивом Лоте, предложившем своим гостям — божьим посланцам — теленка (Быт., 18: 7 — 8). Приносился теленок также в жертву богам.
13. Вино, наряду с маслом и хлебом было главным видом питания. Оно считалось божьим даром, лающим радость (Втор., 8: 7 — 10; Суд., 9:13; Пс., 104: 5).
14. Метание стрел — видимо, способ лечения, изгнание болезни, с помощью магии. В ходе раскопок в сиро-палестинском регионе найдены стрелы с надписями. По полету стрел также совершались гадания (Иез., 21: 26).
15. Собака в еврейской Библии — нечистое животное, пожирающее трупы и падаль. Слово «собака» воспринималось как ругательство (I Сам., 24: 15; II Сам., 9: 8; 16: 9). Видимо, сходные ассоциации вызывал образ собаки и в угаритском обществе.
16. «Восьмая» — могло быть именем благочестивой дочери Карату. Например, у древних римлян дочери имели имена-числа: Прима, Секунда, Терция.
17. Имеется в виду изгнание болезни с помощью шума, известное по этнографии разных народов.
18. Строительство гробницы и её украшение вовсе не являлось признанием поражения в попытке спасти жизнь больного Карату. Смерть и жизнь мыслились как сообщающиеся сосуды. Погружение в подземную пещеру (погребальный склеп) было подобием заглатывания богом смерти (Мутом, китом, крокодилом или иным чудовищем), после чего следовало возрождение.
19. Алтея (алтей, проскурняк) — лекарственное растение Средиземноморья и юга Европы и Азии (семейство мальвовых). В античную эпоху его свойства были описаны учеником Аристотеля Феофрастом в "Истории растений". Вплоть до настоящего времени алтей используется при различных воспалительных процессах.