Мифы и легенды Огненной дуги
Шрифт:
Но с сожалением следует признать, что в это время прямой зависимости качества и количества появлявшихся изданий от числа опубликованных новых архивных материалов не прослеживалось. Если в 1960-е гг. цитаты из новых, только введенных в научный оборот документов и их комментарии уже через полгода, а иногда и раньше можно было встретить в книгах и статьях советских историков, то в конце 1990-х г. – начале 2000-х годов такой оперативности можно было только позавидовать. Это свидетельствовало о неготовности наших современников к кропотливой аналитической работе с архивным материалом и о недооценке современным поколением отечественных историков важности изучения подлинных документальных источников по истории Великой Отечественной войны.
Следует отметить, что в настоящее время большая и продуктивная работа по изучению Курской битвы ведётся в регионах. Её качество относительно прежних лет существенно выросло. Особенно хочу отметить активную деятельность курских учёных-историков [160] . Так, в докторской диссертации и публикациях [161] К.В.Яценко комплексному изучению были подвергнуты основные направления деятельности органов власти Центрально-Чернозёмного региона по организации вооруженной борьбы с противником,
160
Более подробно см.: Родина.//2013. № 12. С. 154–156.
161
Яценко К.В. Фронтовой регион: Центральное Черноземье России в системе военно-организаторской деятельности местных властных структур в годы Великой Отечественной войны. Курск, 2006.
В то же время на региональном уровне по-прежнему не прекращаются попытки мифологизации отдельных боёв и сражений лета 1943 г. Наглядным примером может служить двухтомник доктора исторических наук Е.Е. Щекотихина «Орловская битва – два года: факты, статистика, анализ». Наряду с желанием отдать дань памяти погибшим, разобраться в том, что в действительности происходило в годы минувшей войны на территории Орловской области, автор поставил перед собой, мягко говоря, неподъёмную с точки зрения исторической науки задачу, которая определена уже самим названием книги. Он попытался доказать, что боевые действия на Орловщине и в соседних с ней областях в первые два года войны – это не цепь самостоятельных операций, которые были призваны решать оперативно-тактические и стратегические задачи, возникшие на момент их проведения, а «единое непрерывное сражение – Орловская битва, включавшая в себя тесное взаимодействие операций как оборонительного, так и наступательного характера» [162] . Те, кто знаком с ходом боёв на центральном участке советско-германского фронта, в том числе и в период Курской битвы, прекрасно поймут – оценка весьма спорная. Кроме того, в книге делается ещё один парадоксальный вывод: «…Великая Отечественная война, как и Вторая мировая, достигли своей кульминации не просто в сражениях на Орловско-Курской дуге, а в Орловской стратегической наступательной операции «Кутузов» [163] . Вот так! Как будто и не было 49 суток напряжённейших и кровопролитнейших сражений под Белгородом и Харьковом. Несколькими строчками автор перечёркивает усилия и жертвы сразу трёх фронтов – Воронежского, Степного и Юго-Западного в борьбе с наиболее мощной вражеской группировкой (ГА «Юг») из тех двух, что были сосредоточены у Курской дуги. Подобные оценки трудно сочетаются с исторической правдой.
162
Щекотихин Е.Е. Орловская битва – два года: факты, статистика, анализ. Орёл, 2006. С. 3.
163
Там же.
Откровенные преувеличения и натяжки в работе Е.Е. Щекотихина на этом не заканчиваются. Например, пытаясь придать масштабность боевым действиям на Бориловском направлении в конце июля 1943 г., при вводе в бой 4-й гв. ТА и двух танковых корпусов, автор не просто ставит их в один ряд с событиями под Прохоровкой, которые и по значимости, и по количеству привлекавшихся сил были более масштабными, но и демонстрирует удивительную для исследователя Курской битвы неосведомленность о том, что же в действительности происходило у станции. «В отличие от Прохоровского сражения, – утверждает Е.Е. Щекотихин, – которое длилось всего один день (12 июля) и на трёх направлениях, Бориловское сражение проходило на одном направлении, в полосе фронта шириною до 15 километров, несколько суток и в два этапа» [164] . Сравнивая эти два события, автор недостаточно глубоко проработал историографию о Прохоровке. Именно поэтому его выводы выглядят неубедительными. Как свидетельствуют архивные источники противоборствующих сторон, сражение под Прохоровкой длилось семь суток и не на трёх направлениях, а непосредственно у железнодорожной станции на участке около 35 км (по линии переднего края фронта). В нём принимало участие три советские армии, в том числе одна танковая, и два отдельных танковых корпуса. В общей сложности группировка войск с нашей стороны достигала более 100 000 человек и около 1000 танков. Причём основные силы бронетехники, четыре танковых корпуса, 12 июля 1943 г. были развёрнуты на узком участке протяжённостью до 16 км.
164
Щекотихин Е.Е. Орловская битва – два года: факты, статистика, анализ. Орёл, 2006. С. 217.
Значительный объём собранного материала и степень доктора наук не позволяют назвать утверждения Е.Е. Щекотихина искренним заблуждением. Об этом же свидетельствуют и его последующие работы, например, книга «Крупнейшее танковое сражение Великой Отечественной войны», в которой утверждается, что битва за Орёл – решающая битва лета 1943 г. [165] А также его активная деятельность по внедрению в общественной сознание нового мифа о «Битве на Соборовом поле», которая якобы развернулась на Орловщине в рамках всё той же Курской битвы [166] . Даже непрофессионал без труда поймёт: битвы в битве не бывает. Возникает ощущение, что автор не занимается научным исследованием проблемы, а пытается реанимировать застарелый спор между региональными историками о том, где же произошёл перелом в Курской битве – под Орлом или Белгородом. Это не анализ проблемы по существу, а попытка «потянуть одеяло на себя», придав событиям, проходившим на той или иной территории, особый масштаб и значимость без учёта исторических
165
Он же. Крупнейшее танковое сражение Великой Отечественной войны. М.: Яуза, Эксмо, 2009. С. 5.
166
Напр., см.: Передельский Д. Соборовский перелом//Российская газета. 2012. 3 мая.
Трудно не согласиться с Е.Е. Щекотихиным, когда он пишет: «И сегодня имеются политические силы в обществе, для которых легенды и мифы важнее установленной истины» [167] . Однако его личная позиция вызывает двойственное чувство. Во вступительной статье его книги читаем: «Передо мной стояла задача бережно обращаться с подлинными фактами реалий войны, а не с мифами, достичь полноты и ясности в вопросах поставленной для исследования проблемы и донести её до потомков. Это решение возможно в тех случаях, когда разум и воля руководствуются трезвой, непредвзятой оценкой неоспоримо установленных исторических фактов» [168] . Безусловно, в его труде прослеживается стремление придерживаться заявленных принципов, но в то же время делается и недвусмысленная попытка создать новые легенды. Мне доводилось не раз лично встречаться с Егором Егоровичем и я просил его разъяснить свою позицию по указанным выше проблемам, но ни разу не получил от него ясного и обоснованного ответа. Я намеренно уделил столько внимания рассмотрению изданий Е.Е. Щекотихина. К сожалению, это не свидетельство их научной значимости и большого вклада автора в изучение истории Курской битвы. Длишь потому, что считаю: в обозримом будущем мы станем свидетелями того, как озвученные Е.Е. Щекотихиным мифы постепенно станут воплощаться в реальные дела. Ибо многие сегодня в нашей стране ошибочно полагают, что мифологизация прошлого – это именно тот метод, который консолидирует общество и поможет в воспитании патриотических чувств подрастающего поколения.
167
Щекотихин Е.Е. Орловская битва – два года: факты, статистика, анализ. Орёл, 2006. С. 6.
168
Там же. С. 5.
Подводя некоторые итоги современного этапа историографии, отмечу его главные черты. Во-первых, в настоящее время изучение событий лета 1943 г. под Курском, и особенно сражений в полосе Воронежского фронта, идёт активно – на основе широкой базы источников из российских и зарубежных архивов. Уже в основном реконструирован ход боевых действий в районе Белгорода в рамках Курской оборонительной операции.
Во-вторых, благодаря рассекреченным документальным фондам Воронежского и Степного фронтов в ЦАМО РФ отечественными исследователями развеян ряд мифов (в т. ч. и самый масштабный из них о событиях под Прохоровой), определены потери войск Воронежского и Степного фронтов на первом этапе Курской битвы и выявлен механизм сокрытия этих данных их Военными советами. Результаты этой работы нашли своё отражение в ряде монографий, изданных на русском и английском языках [169] .
169
Напр.: Valeriy Zamulin. Demolishing the Myth The Tank Battle at Prokhorovka, Kursk, July 1943. An Operational Narrative. Solihull, 2011.
В-третьих, достаточно подробно освещены боевые действия на «забытых» ранее направлениях (например, на корочанском, полоса наступления АГ «Кемпф»). Кроме того, уже появились новые интересные публикации о предпосылках и подготовке Курской битвы [170] , а также об её итогах.
В-чётвертых, начата работа исследователей по новому направлению в истории битвы под Курском, освещающему уровень профессиональной подготовки и деятельности высшего комсостава Красной Армии по управлению войсками в ходе боёв летом 1943 г.
170
Замулин B.H. К предыстории Курской битвы: были ли у Германии шансы на успех в мае-июне 1943 года?//Новая и Новейшая история./ 2014. № 1. С. 224–230; Он же. Северная ударная группировка вермахта под Курском накануне операции «Цитадель»// Новая и Новейшая история./ 2015. № 3. С. 65–81; Он же. Была ли допущена ошибка при планировании обороны Воронежского фронта в ходе подготовки к Курской битве?//КЛИО. 2015. № 7; Он же. К вопросу о роли советской разведки в период подготовки Красной Армии к боям в районе Курской дуги//Научные ведомости КГУ. 2015. № 3. (электронный журнал).
В-пятых, серьёзные изменения, произошедшие за минувшие 20 лет в области изучения Курской битвы (рассекречивание архивов, появление фундаментальных монографий и т. д.), а также издание трудов российских учёных за рубежом по данной проблематике, судя по некоторым отзывам в печати, начали оказывать положительное влияние на западную аудиторию, которая интересуется проблемами Второй мировой войны. «Курская битва, – пишет американский исследователь Д. Шоуолтур, – породила большое количество воспоминаний и толкований. Возникли сразу две основные линии повествования. Немецкая версия живописует героическую битву, лишившую советских захватчиков их значительного превосходства, кульминационным моментом которой стал разгром танковым корпус СС 5-й гв. танковой армии под Прохоровой – победе помешали только нерешительность Гитлера и его желание контролировать ход битвы даже в мелочах. В советской версии, напротив, атака немецкой стороны сначала натолкнулась на созданную на основе точных расчётов и отважно обороняемую систему укреплений, а затем была отброшена ударом наступающей 5-й гв. ТА в районе Прохоровки.
Упомянутые противоречия между этими двумя стереотипными версиями развития событий до недавнего времени усугублялись фактической немецкой монополией НАТО, что касается повествования о событиях на Восточном фронте. Стремление СССР жёстко определять рамки, в которых должна была отображаться история Великой Отечественной войны, дополнялось неодобрительным отношением к воспоминаниям и мемуарам любого рода, независимо от того, принадлежали они простым людям или Маршалам Советского Союза. Упростившийся в постсоветский период доступ к архивам, мемуарам и полям сражений, сопровождаемый успехами в сфере немецкой историографии, сделанными после объединения