Мифы и предания Древнего Рима

Лазарчук Дина Андреевна

Децемвиры стали править Римом, творя суд беспристрастный и суровый. Одновременно с тем децемвиры обязаны были за год составить законы для римских граждан, и вот по истечении этого срока они представили народу десять таблиц. Законы эти, составленные ради благополучия города, уравнивали в правах лучших и худших, но, как говорили децемвиры, в них удалось предусмотреть лишь то, на что хватало разума десяти человек. Децемвиры предложили каждую статью обдумать и обсудить, чтобы у римского народа были законы, принятые не с чьего-то соизволения, а по всеобщему согласию. Обсудив, народ решил, что законам недостает еще двух таблиц, после составления которых свод можно было бы считать завершенным.

Для доработки законов

децемвиры были переизбраны, и хотя работы им предстояло гораздо меньше, чем в прошлом году, они не спешили. Власть, дарованная народом, пришлась децемвирам по вкусу, и если прежде они вели себя скромно, то нынче каждый окружил себя роскошью, и когда кто-либо из них выходил в город, перед ним вышагивало двенадцать ликторов, словно в Риме внезапно объявился не один царь, а сразу десять. С патрициями, впрочем, децемвиры вели себя уважительно, а вот простой народ держали в страхе. Злые языки стали поговаривать, что децемвиры задумали и вовсе отменить консульские выборы, присвоив себе власть на веки вечные.

К концу года дописаны были последние две таблицы законов. Плебеи с замиранием сердца ждали уже восстановления власти трибунов, ибо простому народу жить стало невозможно: за выдуманные прегрешения людей казнили, а имущество их отбирали и делили между приспешниками децемвиров. Наконец вышел срок полномочий децемвиров, они стали людьми частными, но так же напоказ продолжали выставлять знаки своего достоинства, и в том, что они уподобились царям, ни у кого не осталось сомнений.

Пока в Риме оплакивали свободу, в пределы государства вторглись войска сабинян, а вскоре за ними – и эквов. Обеспокоенные войной децемвиры впервые решились собрать сенат, понимая, какая буря ненависти обрушится на них. Так в действительности и вышло: никто из сенаторов не желал обсуждать войну: говорили о поруганной свободе, клеймили децемвиров, называя их десятью Тарквиниями, даже дядя децемвира Аппия Гай Клавдий заклинал племянника во имя манов отца не предавать свобод, на которых строился Рим, во имя личной выгоды.

Аппий Клавдий чудом сумел уговорить обозленных сенаторов отложить все прения о положении в государстве до тех пор, пока не закончится война. На войне, однако, дела обстояли не лучше, чем в Риме: легионы были рассеяны под натиском нападавших. Поражения эти, равно как и два злодеяния, совершенные децемвирами, одно в военном лагере, другое – в городе, обрекли власть их на скорое падение от рук граждан.

Убийство Дентата

В войске, оборонявшем Рим от сабинян, находился в ту пору знаменитейший воин Луций Сикций, прозванный Дентатом – Зубастым за то, что якобы родился на свет с одним зубом. Воина этого античные авторы именуют римским Ахиллом. Говорили, что он принимал участие в ста двадцати битвах и девять раз справлял триумф вместе со своими полководцами. В сражениях был он ранен сорок пять раз и ни одного раза – в спину, о чем красноречиво свидетельствовали грозные его шрамы, а некогда в одном бою собственноручно убил восемь человек. Наград, дарованных ему городом, было поистине не счесть, а слава окружала его такая, что молодые воины обожали Дентата и слушались его беспрекословно.

Но не только на поле сражения выказывал свою доблесть Дентат, случалось ему занимать и пост народного трибуна, поэтому прекрасно знал он обо всех бедах народа. И вот, видя самоуправство децемвиров, Дентат стал подговаривать солдат прямо в лагере избрать новых трибунов, раз децемвиры препятствуют их выборам в Риме, и с ними покинуть войско, ибо главный враг Рима нынче наступает не с окраин, а укрепился в самом сердце города.

О мятежных речах Дентата вскоре стало известно Аппию Клавдию. Понимал он, что слова Дентата опасны, но, казнив народного героя, вызвал бы он жгучую ненависть у всех граждан, поэтому Аппий Клавдий приказал Дентату отправиться в разведку в земли сабинян, а в спутники ему отрядил отборных мерзавцев, за вознаграждение согласившихся лишить Дентата жизни.

В укромном месте убийцы напали на ничего не подозревавшего Дентата, но неистовый старый воин дорого продал свою жизнь и забрал с собой нескольких негодяев. Оставшиеся вернулись в лагерь с горестной вестью, что в стычке с врагом потеряли предводителя и нескольких товарищей. Сперва в историю эту поверили, и лагерь погрузился в глубокую скорбь. Но затем, чтобы с честью похоронить убитых, несколько воинов отправились на вымышленное место сражения Дентата с сабинянами, и картина, увиденная ими, заставила заподозрить неладное.

Распростертое тело Дентата нетронутым покоилось на земле, в доспехах и при знаках отличия. Многие удивились тому, что сабиняне не сняли с павшего доспехи, ведь для победителя это самая почетная добыча. Видя при том, что вокруг лежат лишь тела спутников Дентата, и даже следов врага не найти в округе, римляне убедились, как бы крамольна ни была эта мысль, что славного воителя Сикция Дентата предательски убили свои же товарищи.

Мертвого Дентата доставили в лагерь, и вскоре весть о том, как он погиб, обошла все римские легионы. Едва не двинулись воины с телом Дентата на собственный город, требуя ответа у власти, но децемвиры успели пышно похоронить его за государственный счет. Смерть Дентата покрыла позором децемвиров. В войсках искали лишь подходящего случая, чтобы за нее отомстить, и случай этот ждать себя не заставил.

Честь дочери

Считается, что конец власти децемвиров положило другое преступление, совершенное в городе и порожденное похотью. Любопытно, что как царская власть в Риме пала из-за самоубийства обесчещенной Лукреции, так и власти децемвиров пришел конец из-за того, что Аппий Клавдий воспылал страстью к некой девушке по имени Вергиния.

Говорят, что Вергиния обладала удивительной красотой. Она была девушкой простой, но честной, дочерью центуриона Луция Вергиния, воевавшего в тот момент с эквами на Альгиде, и в жены была обещана бывшему трибуну Луцию Ицилию. Подарки и уговоры влюбленного Аппия Клавдия не соблазнили ее, и децемвир задумал заполучить себе девушку обманом. Своего клиента Марка Клавдия он подговорил объявить Вергинию рабыней, якобы похищенной у него во младенчестве, и по праву хозяина забрать себе как можно скорее, пока не вернулся в город ее отец центурион Вергиний. Марк Клавдий согласился.

Когда Вергиния вместе с кормилицей пришла на форум в школу, где обучалась грамоте, Марк Клавдий нагнал девушку и, положив руку ей на плечо в знак обладания, объявил дочерью своей рабыни и велел незамедлительно следовать за ним. Бедная девушка растерялась и не знала, что делать, но кормилица ее подняла крик, и со всего форума сбежались люди. Тут же узнали в несчастной дочь Вергиния и невесту Ицилия и отказались отдавать ее новоявленному владельцу, Марк Клавдий же заявил, что готов дело это решать по суду.

На суде Аппия Клавдия, который, на первый взгляд, в деле замешан не был, Марк Клавдий поведал свою выдумку и потребовал Вергинию себе, защитники же девушки возражали, что без отца ее, отсутствующего по делу государства, решение выносить нельзя. Выслушав с притворным вниманием обе стороны, Аппий Клавдий постановил послать за отцом девушки, ее же саму, дабы не ущемлять в правах истца, отдать пока что Марку Клавдию. И, возможно, удалось бы децемвиру его нечестивое дело, если бы не вмешался Ицилий, жених Вергинии. «Вы уже лишили нас всех прав, дарованных ранее, – пылко сказал бывший трибун, – но лишить чести наших жен и дочерей мы не позволим! Девушка, которую вы делите, – моя невеста, и приговор твой, Аппий, исполнится лишь ценой моей жизни, ибо ею я дорожу меньше, чем невинностью моей нареченной».