Мифы и предания Древнего Рима
Шрифт:
Но, вероятно, заботливый Нарцисс все же недооценил самообладание Клавдия. Говорят, когда ему донесли о смерти Мессалины, император обедал. Не спросив даже, как она умерла, он велел подлить вина в его чашу и, несмотря на горячую привязанность к жене, не выказал ни горечи, ни гнева, а вольноотпущенника Нарцисса наградил за старания.
Материнская любовь
Новой женой императора Клавдия стала Агриппина, его племянница. Более всех на свете она любила своего сына Нерона, поэтому вскоре после свадьбы уговорила мужа усыновить Нерона, чтобы затем, после смерти Клавдия, сделать его правителем в обход Британника, прямого отпрыска императора. Когда Нерон выдвинулся, Агриппина расстаралась, чтобы Британник не получал отныне никаких почестей,
Императором после Клавдия стал драгоценный сын Агриппины, первым делом уничтоживший завещание своего предшественника. Но, придя к власти, прежде обожавший свою мать так же, как и она его, Нерон стал отдаляться от Агриппины. Причиной послужило то, что молодой император влюбился в вольноотпущенницу по имени Акте. Она пленила Нерона роскошными пиршествами и тайными свиданиями, и никто из приближенных императора не видел в этом ничего дурного, ведь, как известно, к супруге своей Нерон питал безграничное отвращение. Только Агриппина, узнав об этой связи, обрушила на сына град упреков: какая-то вольноотпущенница, вчерашняя рабыня, осмелилась делить с ней Нерона!
Отповедь матери только распалила страсть императора, но с тех пор он придумал способ скрывать ее: один из его приближенных изображал пылкую любовь к прекрасной Акте, открыто осыпая ее теми подарками, которые Нерон дарил тайно, сам же Нерон продолжал встречаться с ней, не привлекая внимания. Агриппина быстро сменила гнев на милость, извиняясь и одаряя сына ласками, но эта перемена не обманула Нерона и более он никогда матери не доверял.
Наблюдая, как взрослеет его сводный брат Британник, и опасаясь за прочность своего правления, Нерон решил отравить юношу, что и сделал совершенно хладнокровно за обедом, на глазах жены и матери. Когда Британник внезапно перестал дышать, на лице Агриппины промелькнул такой ужас, словно она увидела в этом предсказание своей собственной участи, ведь поговаривали, что, когда Нерон только родился, астролог по расположению звезд в тот миг предсказал два события: что Нерон будет править и что он убьет свою мать. Обезумевшая Агриппина воскликнула тогда: «Пусть он убьет меня, только пусть царствует!» [9] , но теперь, надо полагать, пожалела о своих словах.
9
Дион Кассий Коккейян. История римлян. Книга LXI, 2.
Видя, что мать не одобряет его действия, и опасаясь, что, посадив его на престол, теперь она постарается интригами лишить его власти, Нерон выслал мать из дворца, лишив ее охраны, сам же отныне навещал ее только в окружении солдат и, быстро поцеловав, тут же уходил. Всеми способами пыталась Агриппина вернуть любовь сына, ему же вскоре наскучило ее назойливое внимание, и он решил умертвить ее. Трижды Нерон пытался ее отравить, пока не догадался, что она на всякий случай принимает противоядие. Тогда в доме, где она жила, он приказал соорудить потолок, который с помощью некого механизма обрушился бы на спящую, но строителям не удалось сохранить этот замысел в тайне, и Агриппина вновь избежала смерти.
Подойдя к чудовищному этому делу с завидной обстоятельностью, Нерон приказал построить корабль, который распадался бы на части по воле кормчего. Сделав вид, будто бы простил Агриппину, он пригласил ее на праздник, и пока гости пировали, велел повредить ее галеру так, словно она пострадала при нечаянном столкновении. Ласково провожая мать, он поцеловал ее и выделил для обратной дороги свой искусно построенный корабль. Каково же было удивление Нерона, когда он узнал, что упавшая на Агриппину свинцовая кровля каюты застряла на высоких стенках ложа, дно же корабля не раздвинулось, как надо, и тот только накренился. Агриппина со служанкой упали в воду: служанку, громко молившую о спасении, забили веслами, сама же Агриппина спаслась вплавь и с рыбацкой лодкой добралась до берега.
Катание на лодке. Художник Л. Альма-Тадема
Отчаявшись извести мать хитростью, Нерон послал к ней вооруженный отряд. Когда убийцы ворвались в чертог Агриппины, с ней оставалась лишь одна рабыня, да и та бежала при виде солдат. «И ты меня покидаешь», – вздохнула Агриппина и поднялась навстречу убийцам. Когда центурион обнажил меч, она подставила ему живот, крикнув: «Поражай чрево, из которого родился Нерон!», – и тот прикончил ее.
Говорят, будто Нерон сам прибежал посмотреть на тело убитой, ощупал его, бормоча о красоте Агриппины, и тут же потребовал вина. Сожгли ее той же ночью на убогом костре, и даже могильный холм не был насыпан над ее останками. Впрочем, впоследствии Нерон не раз признавался, что его преследует образ матери и грозные Фурии, богини мщения, грозят ему горящими факелами. Он бурно раскаивался: неоднократно пытался вызвать он дух умершей, чтобы просить о прощении, а на элевсинских мистериях в Греции не осмелился даже принять посвящение, когда глашатай велел всем нечестивцам покинуть таинство.
Нерон, мучимый совестью после убийства своей матери. Художник Дж. У. Уотерхаус
Великий пожар Рима
О великом пожаре Рима достоверно известно не так уж и много – только то, что в июле 64 года н. э. пламя объяло Вечный город и уничтожило его почти до основания. А вот расхожее мнение о том, что к пожару приложил руку сам император Нерон, подтвердить не так-то и просто. Кое-кто, впрочем, утверждает, что еще задолго до пожара Нерон рассуждал, как повезло троянскому царю Приаму увидеть погибшими одновременно свой трон и свою страну. Так якобы и Нерон мечтал привести к гибели свое государство, и для того в один роковой день разослал по Риму людей, притворявшихся пьяными, с тем чтобы они незаметно подожгли по паре домов в разных концах города.
Горожане отовсюду, точно в военном лагере, видели отблески огня и растерялись, не находя причины бедствия. Смятение охватило город: обезумевшие, метались по узким улочкам старого Рима люди, спасая имущество и ища укрытие от пожара. Кричали женщины, плакали дети, в дыму и суматохе ринулись на промысел римские воры, выносившие из домов чужое добро. Паника волнами прокатывалась по толпе, и многие погибли не от огня даже, а в давке, под ногами соседей. Наконец несчастный народ нашел приют в каменных склепах далеких предков и, затаив дыхание, смотрел оттуда, как горят жилые постройки и торговые лавки, дома триумфаторов-полководцев, еще украшенные вражеской добычей, и древние храмы, освященные в эпоху царей. Горело все, что помнило и хранило восемь сотен лет истории Вечного города.
Пять дней и ночей продолжался пожар – со времен галльского опустошения не знал Рим подобного бедствия. Злые языки говорят, что император Нерон в то самое время, когда умирал в огне его город, стоял в театральном одеянии на вершине Меценатовой башни и, наблюдая оттуда все величие и ужас пожара, пел собственноручно сочиненную песнь «Падение Трои». Иные утверждают, впрочем, что, когда начался пожар, Нерона не было в Риме и вернулся он лишь тогда, когда пламя стало подбираться к его собственному дворцу. Дворец спасти не удалось: огонь поглотил и его, и тогда Нерон, идя навстречу народу, открыл всем погорельцам Марсово поле и собственные сады, где для обездоленных срочно возводились какие-никакие дома. Спешно в город привезено было и продовольствие, продававшееся едва ли не даром, но все эти меры не принесли Нерону народной любви, ибо уже тогда пошел слух, что причина пожара – лишь прихоть безумного императора.