Мифы, легенды и предания кельтов

Роллестон Томас

В Национальном музее города Дублина имеется множество шедевров ирландского декоративного искусства — бронза, золото, эмали, — и то «кельтское», о котором говорит Ромилли Аллен, столь же отчетливо проглядывает здесь, как и в предметах из Гальштатта или Латена.

Таким образом, все свидетельствует об общности культуры и тождестве национального характера на всей обширной территории, известной античному миру под именем Кельтика.

КЕЛЬТЫ И ГЕРМАНЦЫ

Но, как мы уже говорили, эту территорию населяли отнюдь не только кельты. В частности, хотелось бы выяснить, кто были и где жили германцы, тевтоготские племена, вслед за кельтами ставшие для классической цивилизации жестокой угрозой с севера?

О них упоминает Пифей, выдающийся греческий путешественник и географ, около 300 г. до н. э., но они не играют никакой роли в истории до тех пор, пока на исходе II столетия, теперь уже под именем кимвров и тевтонов, не вторгаются

в Италию и не терпят поражение от Мария. Древнегреческие географы — предшественники Пифея ничего о них не знают и отдают все земли, которые ныне считаются германскими, различным кельтским племенам.

Объяснение, данное де Жюбенвиллем и основанное на различных соображениях лингвистического характера, состоит в том, что германцы подчинялись кельтам, как подчинялись им жившие в Галлии и в древней Ирландии «несвободные племена». Они не обладали никакой собственной политической значимостью. Де Жюбенвилль полагает, что все слова, связанные с законом, властью и войной, которые обнаруживаются и в кельтских, и в тевтонских языках, были заимствованы последними у первых. Важнейшие из них — те, которые в современном немецком превратились в «Reich» — «империя» и «Amt» — «служба», а также готское «reiks» — «король», бесспорно, имеют кельтское происхождение. Кроме того, к кельтским заимствованиям де Жюбенвилль причисляет слова «Вапп» — «принуждение», «frei» — «свободный», «Geisel» — «заложник», «Erbe» — «наследство»; «Werth» — «стоимость», «Weih» — «освящение», «magus» — «раб» (готский), «wini» — «жена» (древневерхненемецкий), «skalks», «schalk» — «раб» (готский), «hathu» — «битва» (общегерманский); «Helith», «Held» — «герой», от того же корня, что и «Celt»; «Heer» — «армия» (кельтское «chorus»), «Sieg» — «победа», «Beute» — «добыча», «Burg» — «крепость» и многие другие.

Интересна этимология некоторых из них. Так, «Amt», столь значимое для современной немецкой системы управления слово, восходит к древнекельтскому «ambhactos», которое являет собой производное от слов «ambi» — «около» и «actos», причастия прошедшего времени от корня «AG», что значит действовать. Далее, «ambi» происходит от индоевропейского «mbhi», где т — нечто вроде гласной, которая на санскрите впоследствии обозначалась как а. Эта гласная т превращается в л в тех германских словах, которые восходят непосредственно к индоевропейским корням. Но слово, ныне звучащее как «Amt», имеет первоначальную форму «ambacht», что указывает на его происхождение от кельтского «ambhactos».

Опять же, для «frei» выявлена первоначальная форма «frijo-s», восходящая к индоевропейскому «prijo-s». Здесь слово еще не означает «свободный», но «возлюбленный» (санскритск. «priya-s»). Однако в кельтском языке prijos теряет начальное р; затруднения, которые вызывало произнесение этого звука, — характерная черта древнекельтского языка; j по всем правилам превращается в dd, и в современном валлийском звучит как «rhydd» — «свободный». Первоначальное, индоевропейское значение сохранилось в германских языках в имени богини любви — Freia, и в словах «Freund» — «друг», «Friede» — «мир», «согласие». Значение, связанное с наличием определенных прав, восходит к древнекельтскому употреблению слова, и в этом смысле, очевидно, оно представляет собой заимствование.

Немецкое «Beute» («добыча») имеет поучительную историю. Существовало галльское слово «bodi», сохранившееся в сложных словах типа топонима «Segobodium» (Сево) и разных личных именах и племенных названиях, включая имя Boudicca; впрочем, та, кому оно принадлежит, более известна как «бриттская королева-воительница», Боадицея. Означало оно в древности «победа». Но плоды победы, конечно, трофеи, и в этом материальном смысле слово было заимствовано немецким, французским («butin»), норвежским («byte») и валлийским («budd») языками. С другой стороны, в ирландском слово сохранило всю сложность своего значения. В ирландском переводе первой книги Паралипоменон, там, где в Вульгате говорится: «Tua est, Domine, magnificentia et potentia et gloria et victoria» (29:11) слову «victoria» соответствует ирландское biiaidh, а, как отмечает де Жюбенвилль, «речь здесь идет отнюдь не о добыче». [17] Он продолжает: «Biiaidh, благодаря развитой книжной культуре, сохранило в ирландском то возвышенное значение, которое оно имело в языке галльской аристократии. Низшие слои населения воспринимали только материальный смысл слова, и в немецком, французском и валлийском языках запечатлелась именно эта традиция». [18]

17

Твое, Господи, величие, и могущество, и слова, и победа…

18

Первые обитатели Европы, ii. С. 355, 356.

И тем не менее, две вещи кельты так и не смогли или не захотели передать покоренным германским племенам — свой язык и свою религию. Эти два фактора, составляющие основу единства нации и предмет ее гордости, стали причиной того, что в итоге германцы все-таки взбунтовались и свергли главенство кельтов. Имена германских богов отличны от имен богов кельтских, различаются и погребальные обряды, связанные с сокровеннейшими верованиями примитивных народов. Кельты, или, по крайней мере, большая их часть, хоронили своих мертвецов в земле, полагая кремацию унижением и применяя ее только в отношении преступников, а также пленников и рабов, которых они сжигали во время жертвоприношений, представляющих собой самое мрачное пятно на репутации этого народа. Напротив, германцы складывали для почтенных покойников погребальные костры, подобно грекам в ранний период истории; если не было возможности предать огню все тело, сжигались наиболее благородные его части — голова и руки, а оставшееся погребали.

ПАДЕНИЕ КЕЛЬТСКОЙ ИМПЕРИИ

Что именно произошло во время восстания германцев, мы никогда не узнаем; однако известно, что с 300 г. до н. э. кельты, по-видимому, бесповоротно утратили прежнее политическое единство и общую цель, ранее их сплачивавшую. Словно раскиданные в разные стороны могучим подземным взрывом, эти племена, подобно лавовым потокам, устремились на юг, на восток и на запад. Некоторые пробрались в Северную Грецию, где осуществили крайне возмутивший их прежних друзей и союзников акт насилия — разорили святилище в Дельфах (273 г. до н. э.). Другие пытались возобновить, но неудачно, прежнюю борьбу с Римом и понесли огромные потери в битвах при Сентине (295 г. до н. э.) и Вадимонском озере (283 г. до н. э.). Некая группа дошла даже до Малой Азии и основала там кельтское государство Галатия, где в IV в. н. э. еще говорили на кельтском наречии, как свидетельствует блаженный Иероним. Прочие, очевидно, стали наемниками Карфагена. Жаркие схватки кельтов с разрозненными германскими племенами или с такими же кельтами, но явившимися в эти земли на волне предшествующих миграций, происходили на всей территории Центральной Европы, Галлии и Британии. Когда все успокоилось, от Кельтской империи остались лишь Галлия и Британские острова — единственные страны, где еще распоряжались кельтские вожди. С началом христианской эры эти области оказались под игом Рима, и окончательная их романизация стала только вопросом времени.

УНИКАЛЬНАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В ИРЛАНДИИ

Лишь в Ирландию никогда даже не забредали — не то что не захватывали ее — римские легионеры, и она сохраняла независимость, невзирая на всех пришельцев, формально до конца XII в., реально же — еще добрых три столетия.

Потому Ирландия представляет для нас особый интерес, ведь она пронесла исконную кельтскую цивилизацию, кельтские общественные установления, искусство, литературу и древнейшую из существующих форму кельтского языка [По-видимому, ирландский фиксирует более древнюю форму кельтского языка, нежели валлийский. На это указывают многие лингвистические особенности ирландского языка, из которых здесь можно кратко перечислить лишь основные. Гойделы, или гэльские кельты, которые, согласно общепринятой теории, первыми колонизировали Британские острова, изгнанные на крайний запад своими сородичами с материка, питали особую неприязнь к звуку р. Так, индоевропейский префикс «pare», в греческом давший «Пора», в древнекельтском превращается в «are», как в названиях Are-morici (армориканцы, те, кто живет ar muir, у моря); Are-dunum (Арденны, Франция); Are-cluta, то, что рядом с Клотой (Клайд), ныне Дамбартон, Are-taunon в Германии (близ горной цепи Тавн) и т. д. Этот звук или просто исчезал, или переходил в с (k, g). Но приблизительно в VI в. до н. э. язык континентальных кельтов заметно изменился. Каким-то необъяснимым образом они приобрели способность к произношению р, и даже заменили им уже наличествовавший с; так, первоначальное «Cretanis» превратилось в «Pretanis», Британия; числительное «qetuares» (четыре) преобразилось в «petuares», и так далее. Кельтские топонимы в Испании свидетельствуют, что данное изменение прошло еще прежде завоевания кельтами этой страны, имевшего место в 500 г. до н. э. Но если сопоставить ряд ирландских и валлийских слов, то мы увидим, что ирландский избегает р, чего никак нельзя сказать про валлийский. Вот несколько примеров:

ирландский валлийский перевод

crann prenn дерево

mac map сын

cenn pen голова

clumh (cluv) pluv перо

cbig pimp пять

Как будто бы вполне очевидно, что ирландский сохранил для нас более древнюю форму языка. Интересно, что ирландцы продолжали не любить р до относительно недавнего времени. Так, латинское «Pascha» перешло в «Casg»; «purpur» — «пурпурный» — в «corcair»; «pufsatio» (через французское «pouls») в «cuisle». Тем не менее следует отметить, что Никольсон в своих «Кельтских изысканиях» пытается доказать, что в Древнейший период кельты-гойделы способны были произносить так называемое индоевропейское р, то есть одиночный звук р, вне сочетания с другой согласной. Едва ли можно сейчас считать этот вопрос окончательно решенным.] через провал, отделяющий античность от современности, языческий мир от христианского, и представила все это пред очи современных историков и исследователей.