Мифы Первой мировой
Шрифт:
По мнению Пюжана, только исключительная нерешительность союзников после понесенных ранее потерь помешала нанести немцам еще большее поражение, отрезав целую армию (Клука), и спасла кавалерийские дивизии от уничтожения. Хотя французская кавалерия у Ипра успешно прикрывала развертывание пехоты и промежутки между частями (даже в марте 1918 г. английская кавалерия покажет себя полезной, прикрывая общий отход, пришлось даже посадить на коней несколько ранее спешенных полков). Генерал Вуазен позднее отмечал, что, будь разведывательная авиация французов вынесена к Намюру, она точнее смогла бы вскрыть немецкие силы и сделать ясным немецкий замысел еще в ходе приграничного сражения, 14— 15 августа. То есть не только немцы имеют основание жаловаться на упущенные возможности.
Вероятно, нужный эффект как немцам, так и союзникам могло дать создание перед войной подвижных групп пехоты на грузовиках при поддержке мобильной артиллерии и броневиков (и, возможно, той же конницы) и, конечно,
Была ли альтернатива русским атакам в Восточной Пруссии? Причем не одному наступлению, а трем? Возможно (сейчас мы знаем, как будут развиваться события и на что способны войска, но тогда-то это могли только просчитать), кадровая русская армия добилась бы большего, прежде мобилизации заняв крепости на Висле и разрушая кавалерией впереди лежащую инфраструктуру, как оно и планировалось ранее. Одновременно создавалась угроза Познани, что даже без войны и боев заставило бы немцев отвлекать значительные силы для ее обороны. Пример Японии, Италии, Греции, Румынии, затем и США показывает, что выжидать благоприятного момента вступления в войну было возможно и выгодно, и даже для европейских стран. Природные и искусственные преграды сами по себе не были непреодолимыми, но в сочетании с обученной армией и нерастраченными боеприпасами рубеж Вислы мог стать для германской армии, уже потерявшей лучшие части во Франции, весьма сложным барьером. По подсчетам фон Шварца, только в крепостях на Висле, Нареве и Немане имелось порядка 6000 орудий с боеприпасами. Именно вокруг крепостей и естественных преград во Франции формировались первые звенья сплошной цепи позиционного фронта. Аналогия с 1939—1941 гг. представляется не вполне правомерной — в 1914 г. и маневренные возможности, и сила обороны, и тактика были другими, не говоря уже о целях войны. Хотя, стоит признать, в реальности такой вариант после пассивных отступлений Русско–японской и падения Порт–Артура вряд ли был осуществим — сомнительно, что на него пошли бы до первых боев.
Из прочих вариантов интересно сосредоточение сил против Австро–Венгрии с целью если не вывести из войны, то сделать ее армию малобоеспособной и заставить немцев перебросить часть войск ей на помощь, тогда как в реальности Карпатская операция начала осуществляться слишком поздно.
В результате последующих сражений осени 1914 г. ни одной из сторон не удалось сокрушить противника. Оказалось, что каждая сторона успевает сосредоточить нужные силы и остановить наступление. Солдаты устали морально и физически, лучшие части исчезли в огне первых месяцев войны. Один из немецких полковников сказал в сентябре кронпринцу: «Ваше высочество, еще одно такое ночное наступление — и армия будет деморализована навеки». Боеприпасы, особенно снаряды, также подходили к концу. Уже в боях на Марне французские батареи израсходовали свои последние запасы снарядов, и 12—13 сентября многие из них уже не могли получить пополнение. Немцы после войны также жаловались на недостаток снарядов — 9 сентября V армия имела только 5 грузовиков, которые должны были подвозить боеприпасы более чем за 60 км, и превосходство французской артиллерии в числе, одновременно французы считали превосходящей артиллерией немецкую. 24 сентября Жоффр телеграфирует командующим армиями: «Тыловые запасы в данный момент исчерпаны. Если расход снарядов будет вестись так, как до сих пор, невозможно будет через 15 дней продолжать войну из-за недостатка боеприпасов. Я должен обратить все ваше внимание на исключительную важность этого предписания, от которого зависит спасение отечества». Фош был уведомлен, что в течение двух или трех недель не будет получать 75–мм снаряды. 1 ноября Китченер сказал Фошу: «1 июля 1915 года у вас будет во Франции миллион обученных английских солдат. До этого дня вы ничего или почти ничего не получите»(хотя осенью и зимой английские дивизии продолжали пусть медленно, но поступать) 4 ноября Жоффр приказал перейти к обороне. К концу года он также уволил 2 из 5 армейских командиров, 9 корпусных и половину из 72 дивизионных. Наступал новый период — период окопной войны.
Кроме того, как мы увидим в дальнейшем, союзники, сами всю войну испытывая дефицит вооружения, помогали России,
Так что обвинения союзников в предательстве, заговоре против России или нежелании воевать, пока кто-то проливал кровь, не имеют серьезных оснований, как бы этого ни хотелось послевоенным мемуаристам и публицистам.
Война должна была продолжаться еще долго. Как писала Барбара Такман, «Германия, не строившая расчетов на длительную кампанию, имела в начале войны запас нитратов для производства пушечного пороха всего на шесть месяцев, и лишь открытый тогда способ получения азота из воздуха позволил ей продолжить войну. Французы, также делая ставку на стремительность кампании, решили не рисковать войсками и сдали немцам железорудный район в Лотарингии, исходя из того, что вернут его после победы. В результате они потеряли восемьдесят процентов рудных запасов и чуть было не проиграли войну. Англичане, проявляя, как всегда, осторожность, смутно рассчитывали на победу в течение нескольких месяцев, не зная точно, где, когда и как они ее одержат». Попов вспоминал: «Много говорилось о будущих георгиевских кавалерах и т. п. Я молчал, глубоко затаив мысль во что бы то ни стало получить хотя бы Анну 4–й ст. в первом же бою, ибо на большее количество боев рассчитывать не приходилось, так как, по моим выкладкам, война должна была кончиться в Берлине примерно через два месяца. Я даже несколько раз прикладывал масштабную линейку, измеряя расстояние до Берлина, и пытался перевести его на количество переходов. Каким все это кажется теперь смешным и далеким».По выражению Эйсманбергера , «уже в августе 1914 г. обученная пехота всех воюющих армий исчезла почти целиком в братских могилах и госпиталях».
На поле боя все увереннее выходили новые виды оружия и новая тактика. Но окажутся ли они более успешными?
Окопная война: хорошо забытое старое
— Уже четыре года я каждую ночь изучаю эту карту. Я знаю каждый порт, каждый канал, каждую бухту, каждую крепость… Фландрия снится мне по ночам. А ведь я никогда там не был!
— Это край света, Ваша Светлость. Когда Господь Бог создавал Фландрию, Он наделил ее чёрным солнцем. Еретическим солнцем, которое не согреет и не высушит дождь, пробирающий до костей. Это странная земля, населенная странным народом, который нас боится и презирает и никогда не оставит нас в покое. Это больше, чем ночной кошмар, Ваша Светлость. Фландрия — это ад.
— Без Фландрии мы ничто, капитан. Нам необходим этот ад.
— Нужно пятнадцать тысяч ручных гранат. Тысячу осадных двенадцатиаршинных лестниц, столь легких, чтоб каждую могли нести бегом два человека. Пять тысяч мешков с шерстью…
— А это зачем?
— Для защиты воина от мушкетных пуль. При осаде Дюнкирхена маршалу Вобану, заграждаясь таковыми мешками, удалось подойти вплоть к воротам, сколь ни была жестока стрельба, ибо пуля легко запутывается в шерсти…
Прежде всего попробуем представить те места, в которых замер Западный фронт — наискось от Северного моря до гор Швейцарии. В Северное морс впадает река Сомма, арена ожесточенных боев 1916 г., и Изер. Города Амьен и Виллер–Бретонне — места сражений уже 1918 г. К северо–востоку — Ипр, Аррас, Камбре и Фландрия.
К востоку лежит провинция Шампань, по которой течет Эна, впадающая в Уазу, и южнее — Марна, рубеж продвижения германских войск 1914 г. Еще восточнее — река Маас, на которой стоит Верден. К юго–востоку от него — горы Вогезов, крепости Эпиналь и Бельфор. Равнины на стыке северо–восточной Франции, Бельгии и Голландии издавна предоставляли удобный путь армиям, пытающимся вторгнуться во Францию или наступающим из нее, чему свидетельством Креси, Рокруа, Ватерлоо и Седан, а также Дюнкерк, находящиеся в этих же местах.
С появлением стабильного фронта выяснилось, что ни одна армия не готова к новой войне. Вместо стремительных маршей, лихих атак и покорения вражеских столиц солдатам предстояли многомесячные осады и сражения за каждый клочок изрытой воронками земли. Вместо триумфа передовой военной мысли XX века закопавшимся в землю армиям пришлось заново осваивать искусство ведения сап (траншей и ходов сообщений) и боя холодным оружием, казалось, прочно забытые века назад. Почему?
Прежде всего выявились слабость, неподготовленность и необеспеченность артиллерии. Хотя именно артиллерия (как считал Галактионов), а не пулемет сделала в первый период войны почти невозможным продвижение пехоты по открытому полю и крайне затруднила атаку даже по пересеченной местности, артиллерия же оказалась беспомощной как оружие поддержки пехоты в наступлении.