Мифы Первой мировой

Белаш Евгений Юрьевич

Первая фосгенная атака 19 декабря 1915 г., 177 т хлора и фосгена в пропорции 4: 1, причинила англичанам урон в 1069 человек, из которых 120 умерло. При пер­вой ипритной атаке 12—13 июля 1917 г. общие потери у англичан, застигнутых врас­плох и встретивших обстрел без противогазов, составили 2143 отравленных (86 умерших), у французов — 347 отравленных (всего 1 смертельно). В ночь на 21 июля при обстреле Армантьера потери англичан составили 2821 человек (17 умерших). По другим данным — из 6400 пораженных, включая 675 гражданских, умерло 86. В ночь на 29 июля — внезапный артиллерийский налет на Ньюпорт. Потери 5–й английской армии — 2821 отравленный и 17 убитых. В ночь на 29 июля подверглись заражению ипритом Ньюпорт и Армантьер. Англичане потеряли 3019 человек (из них 53 умерших). Кроме того, потери среди гражданского населения Армантьера составили 675 человек (из которых 86 умерли).

Всего

за три недели (с 14 июля по 4 августа включительно) англичане потеряли 14 726 человек (из них умерших 500). С 20 по 27 апреля 1918 г. (взятие горы Кеммель) англичане потеряли 8500 человек отравленными (из них 43 умерших). 27 мая массовый обстрел химическими снарядами до 16 км в глубину расположения французских войск обеспечил « оборону почти целиком отравленной или уничтоженной», прорыв на 15—25 км в глубину, нанеся потери оборонявшимся в 3495 человек отравленными, из них 48 умерших. Из 4000 гражданских, застигнутых врасплох газовыми атаками с 9 по 25 апреля, благодаря быстрым мерам защиты, оказанным прямо на месте, тяжелые поражения получили лишь 230, умерло 19.

В августе и сентябре 1917 г., отражая французские атаки под Верденом, немцы выпустили до 100 000 снарядов, каждый из которых содержал 4,5 л иприта. Французы потеряли 20 августа 4430 человек отравленными, 1 сентября — 1350 и 24 сентября — 4134, а за всю операцию — 13 158 отравленных ипритом, из них 143 смертельно. Основная часть выбывших из строя смогла вернуться в строй уже через 2 месяца.

В Митавской операции января 1917 г. отмечалось, что « несмотря на громадное ко­личество выпущенных снарядов, которое исчисляется десятками тысяч за период в 10 дней, выбывших из строя отравленными в окончательном результате были только 1019 человек. Легко отравленных было довольно много, но болезненное их состояние до­вольно быстро проходило и они остались в строю».

26 февраля 1918 г. американские части впервые попали под газовую атаку. Уча­сток фронта в 600 м был накрыт 150—250 минами с фосгеном и хлорпикрином. Из 225 неукрытых солдат были поражены треть (85), умерли… 2 вскоре после атаки и 6 уже в госпитале. Всего за время войны непосредственно на поле боя погибли при­мерно 34249 американцев, из них от отравляющих газов — около 200. Хотя отравленные составляли порядка трети санитарных потерь (70 500 из 224 000), из них умерли 1221 человек. И это в 1918 г., при наиболее развитом и массированном применении химического оружия. Для сравнения из раненных огнестрельным оружием умер примерно каждый десятый (7474 из 74883), шрапнелью — каждый семнадцатый (1985 из 33 787). Сержант Джордж Темпл, один из добровольцев–испытателей (в частности, его левая рука была обработана люизитом, и шрамы оставались заметными еще в 1965 г.), утверждал даже, что, вероятно, больше американцев погибли от газа при испытаниях, чем на поле боя.

Аналогично, немцы потеряли с 16 по 18 июня 1918 г. от первых французских ипритных атак 265 человек, серьезно пострадали примерно 26.

Всего за войну от OBпострадало порядка 1,3 млн человек, но при этом умерли 91 000. Налицо обратная корреляция между уровнем промышленного и медицинского раз­вития страны и уровнем смертности — развитые средства защиты, обученность солдат и своевременная медицинская помощь позволяли спасти и даже вернуть в строй большинство пораженных. По свидетельству Н. Морозова, « газобаллонная атака нем­цев 24—25 сентября 1916 г. у Адаховщизна стоила нам вследствие плохой налаженно­сти химической обороны 500 отравленных из общего числа 1200, занимавших окопы, а одновременно в 1916 г. сильные газобаллонные атаки русских давали у немцев всего по 3—5 слабо отравленных на дивизию». С 1918 г. применялись мобильные дегазаторы на автомобильной базе — пятитонный бак с водой и подогреватель позволяли быстро смывать иприт теплой водой в обычных душевых. На другом автомобиле размещались запасы топлива, одежды и медикаментов, особенно соды для промывания глаз, ушей, рта и других уязвимых областей. Новые противоипритные костюмы обеспечивали за­щиту на час—полтора, а душевые могли быть развернуты за 18 минут, обслуживая 500 человек.

Немало легенд создано и вокруг использования отравляющих газов во время Гра­жданской войны в России.

Из дневника М. Г. Дроздовского, 23 марта 1918 г.: « Послали им ультиматум в двухчасовой срок сдать все оружие, пригрозив открыть огонь химическими снаряда­ми, удавив газами всю деревню (кстати, ни одного химического снаряда у нас нет)».

По данным атамана П. Н. Краснова, к октябрю 1918 г. его армия имела среди про­чих технических средств 257 баллонов

с удушливыми газами и 15000 дымовых шашек.

Вероятно, «первопроходцами» в использовании химического оружия стали англичане в составе войск интервентов. По данным Хайрулина и Кондратьева, англичанами ис­пользовались устаревшие «Шорт-184», сбрасывающие на позиции Красной армии, поми­мо фугасных, еще и химические (ипритные) бомбы. Учитывая, что союзники не приме­няли иприта ранее ноября 1917 г. под Камбре, когда были захвачены немецкие сна­ряды, более вероятно, что ипритные бомбы были привезены после Октябрьской рево­люции самими англичанами или же это был адамсит в переделанных дымовых гранатах (как считают Саймон Джонс и некоторые другие зарубежные авторы). Первоначально такие бомбы должны были бросаться пехотинцами вручную в количестве 15 000—20 000 гранат на милю фронта, но, когда майор Томас Дэвис прибыл в Россию с 50 000 но­вейших «термогенераторов», он обнаружил, что из-за повышенной лесистости оружие, зависящее от ветра, будет здесь малоэффективным. Поэтому он адаптировал гранаты под сброс с аэропланов, добавив стабилизаторы и носовой взрыватель. По англий­ским данным, с начала июля по конец сентября 1919 г. британские морские летчики налетали 616 часов, сбросив 1014 бомб (из них 321 химическую, примерно в 10 слу­чаях) общим весом почти 28 т. Несколько десятков красноармейцев были отравлены, но в целом применение химического оружия не принесло интервентам решающего успе­ха. При этом красной авиацией химические бомбы не применялись.

Также англичане, вероятно, предоставляли белым химическое оружие на Юге. Днев­ник A. A. Столыпина, апрель, каменоломни у Багерова, рядом с Керчью: « Глухой гул, как далекий раскат грома, проносится под землей. Из всех отверстий вырываются клубы серого дыма. Любопытно, что дым одновременно выбрасывается из далеких и ближайших к месту взрыва отверстий. Это говорит о силе взрыва. Сразу входить не­льзя, потому что кроме бочек мелинита, мы установили еще одиннадцать снарядов с удушливым газом. Снаряды эти довольно крупного калибра и выкрашены в отличие от простых в голубой цвет». Сохранилась телеграмма полковника Коновалова полковнику Аметистову: « 22 мая 1919 г. Семь Колодезей. Необходимо просить англичан доста­вить в Керчь удушающих газов 50 000 килограммов. Полковник Коновалов». И донесе­ние: « 25 мая 1919 г. День прошел спокойно. Около 17 часов английский миноносец № 77 обстрелял дер. Аджимушкай гранатами. В 22 часа обстрелял площадь у церкви 15 удушливыми снарядами. Перевалов».

Из статьи Сухова об Орловско–Кромской операции в октябре 1919 г.: « По позициям 4–го Латышского стрелкового полка за час было выпущено 380 снарядов, в том числе 16 химических, вынудив полк к отходу».

Возможно, газовые снаряды применялись и на Дальнем Востоке: « Дважды, 14 и 18 апреля, белые пытались овладеть селом Бирюсинское, но были отбиты. Второй бой продолжался 12 часов, а село обстреливалось снарядами с удушливыми газами».

Из воспоминаний Хадлстона Уильямсона, в 1919—1920 гг. — офицера британской во­енной миссии при генерале Деникине: « Для того чтобы остановить наступление большевиков, на послеобеденном совещании я предложат использовать горчичный газ, которым оснащены специальные артиллерийские снаряды. На станциях было разгружено много снарядов с этим и другими газами, но до сих пор по политическим соображе­ниям они не применялись — не только потому, чтобы не убить ни в чем не повинных крестьян, но и потому, что личный состав Белой армии весьма нервничал при об­ращении с этими снарядами. Поскольку потеря Царицына оказалась бы серьезным уда­ром по благому делу Деникина, представлялось, что наступил подходящий момент для использования этого очень мощного реагента. Газ был ужасным оружием, но он по­стоянно применялся во Франции с 1915 г. и все еще рассматривался как естествен­ное приложение к войне, и обстоятельства, казалось, требовали того. Врангель с увлечением воспринял эту идею. Холмен тоже проявил энтузиазм».

То есть практичные офицеры армии с опытом полномасштабного применения химиче­ского оружия не видели в этой идее ничего преступного, а ограничивало применение газов не столько сострадание к «ни в чем не повинным крестьянам», сколько ба­нальная необученность персонала. Генерал Макеев сказал Уильямсону: « Хотя газовые снаряды и поступали, потребуется так много времени на их классификацию, что вряд ли стоит с ними возиться». Причем в данном случае хотели применить (и, возможно, все-таки позднее применили) иприт — «полноценное» отравляющее боевое вещество.