Михаил Романов
Шрифт:
После бегства самозванца в Калугу один из его любимцев, пан Яниковский, дал знать королю, что он и его друзья готовы отрубить «вору» голову и удержать Калугу до подхода коронных войск. В то время Сигизмунд отклонил его предложение. Гражданская война подрывала силы России, что отвечало целям Речи Посполитой.
Гетман Ружинский затеял собственную интригу против «царика». Через одного поляка он написал капитану Вандтману-Скотницкому, чтобы тот вместе с поляками, находившимися в Калуге, захватил «Дмитрия» и привез в Тушино. Гонец передал записку «вору», а тот велел утопить
После избрания Владислава на русский трон самозванец стал помехой для осуществления королевских планов. В конце ноября 1610 г. Сигизмунд особым универсалом повелел жителям Калуги схватить Лжедмитрия и прислать его под Смоленск.
Королевский универсал не дал результата. Калужский лагерь все больше втягивался в войну с поляками. У самозванца было немало тайных врагов, но никто из них не решился возглавить заговор.
Для исполнения универсала нужны были люди, которые располагали средствами для переворота.
Когда Лжедмитрий II появился в Подмосковье, на его сторону перешел служилый касимовский царь Ураз Мухамед с войском. После распада тушинского лагеря он отправился под Смоленск и поступил на королевскую службу.
Ураз объявил, что намерен посетить Калугу, где находилась его семья. Конечно, это был всего лишь предлог. Если бы он приехал открыто, его встретили бы с распростертыми объятиями. Но он пробрался в Калугу тайно. Перед отъездом Ураз Мухамед виделся с королем.
Касимовские татары служили при «воре» телохранителями, и касимовский царь с их помощью легко мог захватить «царика» во исполнение королевского универсала.
В Калуге Ураз Мухамеда опознали и казнили. Пятьдесят татар из охраны «царика» были арестованы. Их предводитель князь Петр Урусов пытался предотвратить казнь касимовского хана и просил за него Лжедмитрия II, но тот велел бить князя «кнутом и посадить в тюрьму». Затем Урусова освободили из-под стражи по ходатайству Марины Мнишек.
Урусов симпатизировал полякам. Любопытное замечание на этот счет обронил в своих записках Жолкевский. «Некоторые думали, — писал он, — что на сие (убийство) навел Урусова гетман, подозревали же его в сем, вероятно, потому, что гетман, после бегства самозванца из-под Москвы, обращался с Урусовым обходительно и ласково». Молва, возможно, имела почву.
Погожим зимним утром 11 декабря 1610 года Лжедмитрий, по обыкновению, поехал на санях на прогулку за город. С ним были тушинский боярин Иван Плещеев, дети боярские, шут Петр Кошелев, татары из его личной охраны. Следом двигался обоз с припасами и вином.
Шкловский бродяга забавлялся охотой на зайцев, которых выпускали подле его саней. Как обычно, он много пил. Когда вся компания отъехала на приличное расстояние от Калуги, заговорщики осуществили свой план. Часть охраны оттеснила дворян, которые могли прийти на помощь «цари-ку», после чего Петр Урусов остановил царские сани, сбросил возницу и разрядил в «вора» свое ружье, а затем для пущей верности отсек убитому голову и руку.
Мстя Лжедмитрию II, татары изрубили труп саблями. Некоторые из детей боярских были убиты,
Поднялась тревога. По всему городу зазвонили сполошные колокола. Посадские люди бросились в поле и за речкой Ячейкой на пригорке у дорожного креста обнаружили нагое тело, «голова отсечена прочь». Труп перевезли в Кремль. Казаки принялись избивать «лучших» татарских мурз, мстя за смерть государя.
Самозванец никому не нужен был мертвым. Труп лежал в нетопленой церкви более месяца, и толпы жителей и приезжих ходили поглядеть на голову, отделенную от тела.
Боярское правительство направило в Калугу князя Юрия Трубецкого. Но жители отказались признать власть Владислава до тех пор, пока тот не прибудет в Москву и все польские войска не будут выведены из России.
Тем временем Марина Мнишек родила в Калуге сына. Даже после смерти мужа она не рассталась с помыслами об основании новой московской династии. После рождения ребенка царица объявила казакам и всему населению Калуги, что отдает им сына, чтобы те крестили его в православную веру и воспитали по-своему. «Воренок-царевич» Иван не оправдал надежд, которые на него возлагали приверженцы.
Смерть Лжедмитрия II вызвала ликование в московских верхах. Но знать радовалась преждевременно. Волнения в столице усилились. Вмешательство иноземных войск придало конфликту новый характер и направление. Движение приобретало национальную окраску. Ненависть против лихих бояр не улеглась, но она все больше заслонялась чувством оскорбленного национального достоинства.
КРАХ ПЕРЕГОВОРОВ
Натолкнувшись на непреклонность главных послов, королевские чиновники постарались подарками и обещаниями склонить на свою сторону представителей московского Земского собора с тем, чтобы разобщить их.
В числе тех, кто поддался уговорам и присягнул на верность Сигизмунду, были троицкий келарь Авраамий Палицын и спасский архимандрит, думный дворянин Сукин, дьяк Сыдавный Васильев, многие дворяне и разных чинов люди.
Романов и Голицын пытались отговорить слабодушных, но ничего не смогли поделать. Палицын сказался больным и тут же уехал в Москву. Захар Ляпунов, представлявший дворянство, покинул посольские шатры и перебрался к полякам.
Король попрал московский договор и присвоил себе функции российского самодержца. Далеко не все города присягнули новому царю. Поэтому грамоты в города шли от имени Владислава, к московским боярам — от имени короля.
В королевский лагерь потянулись просители, домогавшиеся чинов и владений. Королевская канцелярия была завалена челобитными грамотами и прошениями.
Мстиславский не претендовал на корону, а потому не был на подозрении у поляков. Он не жалел сил на то, чтобы доказать свою преданность королю.
Сигизмунд лелеял грандиозные планы. Соединив власть над Речью Посполитой и Московией, он получал возможность согнать узурпатора со шведского престола и вернуть себе шведскую корону, на которую имел законные права. Он видел себя главой самой обширной и могущественной монархии Европы.