Мик Джаггер
Шрифт:
Но если Леннон, Маккартни и Харрисон приняли Махариши безоговорочно — тем более в своем хрупком состоянии после смерти Эпстайна, — Мик, по обыкновению, осторожничал, на несколько месяцев увильнул от обязанности новообращенного поучиться в индийском горном ашраме гуру (как впоследствии поступят «Битлз»), и вскоре его увлечение пошло на спад. Он по-прежнему твердил, что ему «необходима какая-то живая духовность», медитировал, читал книги о буддизме, а временами удалялся в индейский вигвам, возведенный в конторе «Роллинг Стоунз», дабы успешнее общаться с миром духов. Однако индийская нематериальность привлекала его не больше, чем хипповская социальная анархия и «отпад». Эту свою философию — и рыбку съесть, и косточкой не подавиться — он описал одному интервьюеру почти сюрреалистически: «Нужно просто уйти из тех сфер жизни общества, где индивида несправедливо
«Битлз» и «Стоунз» давно заключили негласный альянс — не просто пели друг у друга на пластинках, но и разносили выход этих пластинок по времени, чтобы не мешать друг другу в чартах. После смерти Брайана Эпстайна обсуждалось организационное слияние двух групп — общая контора, общая студия, общий бизнес. Наметили место в Кэмдене, Мик даже зарегистрировал название студии звукозаписи «Мать-Земля» (Mother Earth). Однако проект этот решительно отмел Аллен Клейн — у него были свои соображения касательно «Битлз», и он понимал, что такое сотрудничество подорвет не только эти его планы, но и его контроль над «Стоунз».
Даже самые преданные сторонники «Стоунз» в музыкальной прессе сомневались, что группа переживет этот двойной удар — суд над Миком и Китом плюс расставание с Эндрю Олдэмом. В конце концов, группа и так продержалась гораздо дольше, чем от нее ожидали, — четыре с лишним года! — а музыкантам уже было далеко за двадцать, гораздо больше, чем предписывала рок-традиция (Биллу Уаймену вскоре исполнялся тридцать один год). Многие другие британские группы, поднявшиеся из ритм-энд-блюзовых кругов, уже распались — или же их звездные участники сбежали и сформировали новые группы психоделического сорта, как Стиви Уинвуд с Traffic и Эрик Клэптон с Cream. По обе стороны Атлантики возникли десятки новых коллективов: Pink Floyd, Procol Harum, Moby Grape, The Doors, Grateful Dead, Canned Heat, Jethro Tull, The Incredible String Band, The Electric Prunes — все они углублялись в области, крайне далекие от примитивной ухмыльчивой сексуальности «Стоунз»; все еще волосатее и косматее, а кое-кто и с харизматичным солистом, не играющим на инструментах, — когда-то уникальным свойством «Стоунз».
Что серьезнее всего, «Стоунз» уже восемь месяцев не показывались в Америке; для неверных поклонников, которым было из чего выбирать, это целая вечность. В интервью Мик твердил, что грядут новые гастроли, но не сообщал подробностей за вычетом того, что планируются кое-какие бесплатные концерты. «Детки, — говорил он со всем добродушием, на какое способен двадцатичетырехлетний старец, — должны тащиться и веселиться за просто так».
Гастроли зависели от разрешения одной-единственной проблемы: дадут ли им американскую визу после наркотического скандала столь эпических масштабов. В сентябре они рискнули — впервые за девять месяцев слетали в Нью-Йорк, чтобы встретиться с Алленом Клейном и (в новом качестве продюсеров) художественно поруководить созданием конверта для нового альбома. В аэропорту Джона Кеннеди их багаж перерыли, а их самих подвергли строгому личному досмотру — безвинным Биллу и Чарли досталось не меньше, чем остальным. В конце концов пограничники решили, что музыканты чисты, но Мика и Кита предупредили, что в будущем, если им вздумается запросить американскую визу, власти изучат вердикты британских судов и сами решат, верно ли поступил лорд главный судья.
Разумеется, причиной этой неопределенности были не только Мик и Кит. Брайану Джонсу еще предстоял суд по поводу каннабиса, кокаина и метамфетамина, обнаруженных у него в квартире в мае, в день, когда Мик и Кит впервые предстали перед судом. В отличие от них Брайан не мог рассчитывать на скорые решения присяжных и судьи, ему пришлось ждать все лето, хотя буря в прессе вокруг «девушки в меховом покрывале», Кислотного Царя Давида и батончика «Марс» публику в основном от него отвлекла. Считая, что полиция может снова нагрянуть на Кортфилд-Гарденз, он прятался в вест-эндских гостиницах, переезжая каждые несколько дней, едва ему казалось, что его опять ведет отдел по борьбе с наркотиками, — или же управляющие гостиницы вычисляли, кто он такой, и изгоняли его сами. До судебного заседания он решил ничего не употреблять, а потому одного за другим нанимал
Проиграв Аниту Палленберг Киту, Брайан отчасти мстил, встречаясь с бывшей подругой Кита Линдой Кит, хотя отношения их, как теперь утверждает Линда, были сугубо платоническими и «родились из взаимной зависимости». Новой любовницей его стала фотомодель Сьюки Пуатье, бывшая подруга Тары Брауна, без единой царапины чудесно пережившая самоубийственную автокатастрофу, убившую молодого наследника Гиннессов. Сьюки была ласкова, поддерживала, ничего не требовала, но в остальном как две капли воды походила на Аниту.
30 октября наконец состоялся суд присяжных в рамках Сессий Центрального Лондона в Саутуорке. Здание суда располагалось ровно напротив дома, где жили родители преданной помощницы «Стоунз» Ширли Арнольд. Чтобы Брайану не докучали поклонники, Ширли отвела его в родительскую квартиру. Как обычно в обществе пожилых людей, Брайан вел себя безупречно и с благодарностью принял и уничтожил тарелку домашнего жаркого миссис Арнольд.
В суде он признал себя виновным в хранении каннабиса и дозволении курения этого самого каннабиса у себя в квартире, но отрицал, что кокаин и метамфетамин тоже принадлежат ему. В суде прозвучало, что со дня налета он пережил «практически нервный срыв» и теперь находится под строгим медицинским наблюдением — дабы сохранить хрупкое состояние рассудка и не возвращаться к наркотикам. Обвинение согласилось с его заявлением о невиновности касательно кокаина и метамфетамина — подразумевалось, что суд подозревает, будто их подбросила полиция. За хранение каннабиса его присудили к трем месяцам тюремного заключения, за разрешение курить в своей квартире — к девяти месяцам, параллельно. «Дейли скетч» раскритиковала приговор, поскольку он «превращает несчастного молодого человека в мученика… как уже случилось с делом Джаггера». Брайана отправили в «Уормвуд скрабз» — что он пережил гораздо тяжелее, чем Мик или Кит, — но затем освободили под залог до рассмотрения апелляции.
Апелляцию заслушали 12 декабря, и Мик в зале морально его поддерживал. Услышав, что Брайан «близок к самоубийству», лорд главный судья Паркер еще с двумя судьями заменили оба тюремных срока тысячей фунтов штрафа и тремя годами условно, обязав подсудимого продолжить лечение у психиатра. Брайан отпраздновал решение алкогольно-фармацевтической оргией, в финале которой очутился на сцене клуба, где так яростно играл на контрабасе, что тот развалился на куски. Через два дня Брайан снова лег в больницу.
8 декабря в Великобритании, а спустя сутки в Америке наконец вышел восьмой альбом «Роллинг Стоунз». Подготовка заняла десять месяцев, на четыре больше, чем «Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band», и группе пришлось преодолевать трудности, каких никогда не выпадало «Битлз»: не только суд и тюремное заключение основных участников и единственных авторов песен, но к тому же потерю менеджера и продюсера, в обеих ипостасях равно блестящего. Альбом назывался «Their Satanic Majesties Request» — игра с публичным образом группы как воплощенного дьявольского отродья и по-прежнему неясным статусом их международных переездов. В старых черных британских паспортах содержалось витиеватое послание, адресованное иностранным пограничным чиновникам и истекающее имперской надменностью: «Министр иностранных дел и по делам Содружества Ее британского Величества именем Ее Величества просит и требует от всех уполномоченных лиц разрешения предъявителю настоящего беспрепятственного и незамедлительного проезда».
Истоки «Their Satanic Majesties Request» были самоочевидны. На обложке — фотографии Майкла Купера, который снимал и знаменитый поп-арт-коллаж для «Сержанта Пеппера», — все пятеро «Стоунз», облаченные в колдовские мантии, сидели по-турецки на земле; Мик, в центре, нахлобучил остроконечную шляпу волшебника. Картинку ламинировали, в результате чего все лица, кроме Микова, при наклоне конверта как будто поворачивались. Если вглядеться пристальнее, эктоплазмой проступали и четверо битлов — словно признание тотального воровства. Ибо на альбоме этом вновь возникли все якобы экспромтные новации «Сержанта Пеппера» — занудство индийских раг, вкрадчивые меллотроны, звяканье храмовых колокольцев и мощные духовые секции, водевильные звуковые эффекты и комические голоса (в том числе Мика, который в какой-то момент довольно неблагоразумно вопрошает: «А где косяк?»). Вот только музыка другая.