Микстура от косоглазия

Донцова Дарья

Минуты текли медленно, дверь квартиры Бориса не спешила открываться. Я приуныла. Неужели ошиблась в расчетах и теперь стою тут абсолютно зря?

Промаявшись полтора часа, я уже собралась уйти, но тут из подъехавшего лифта выскочила ярко размалеванная девица и бросилась к квартире Бориса. Я прижалась к железной трубе мусоропровода. Все правильно, только парень никуда не собирался, к нему прибежала подельница.

– Чего так долго? – укорил Боря, распахнув дверь.

– Как могла, – окрысилась девица.

Парочка исчезла за дверью.

Я заметалась по площадке. Как бы услышать, о чем они говорят? Взгляд упал на замок. Он был самый обычный, российского производства. Точь-в-точь такой «украшал» в свое время дверь в нашу с Раисой «двушку». Я, безалаберная школьница, пару раз теряла ключи, за что мне крепко доставалось от мачехи. Потом я наловчилась пользоваться пилочкой для ногтей. Это, в общем, просто, засовываешь железку в скважину, поддеваешь пружинку…

Я пошарила в сумочке, вытащила пилочку. Стоит попробовать, будем надеяться, что парочка сидит не в гостиной, а в кухне. Прямо у входа расположен туалет, юркну туда…

Дверь послушно распахнулась, не издав скрипа, я шмыгнула в санузел и чуть не вскрикнула от восторга. Спасибо вам, милые строители, спасибо за то, что возвели стены, сквозь которые слышно абсолютно все. Конечно, жить в такой квартире не особенно комфортно, зато подслушивать секреты в самый раз.

– Ты думаешь, это не обман? – спросила девица.

– Не похоже, – прогудел Борис, – раз ко мне пришла, значит, о чем-то догадывается.

– А если нас арестуют?

– Маловероятно.

– Мне так не кажется.

– Ты, Нюська, вечно всего боишься, а выходит всегда по-моему.

– Ага, – парировала Нюся, – в особенности Аглае повезло.

– Так она дура, – спокойно ответил «безутешный» супруг, – кто же думал, что Аглая так испугается! Я ей досконально объяснил: все схвачено, найти концы невозможно. Она потерпевшая, ты ее здорово по башке огрела, у нее такая гематома была! У ментов сомнений не возникло, что Аглая пострадавшая. Нет бы понять, что Сильвия просто так орет. Впрочем, что ни делается, все к лучшему. Аглая нас выдать могла. Приходила домой и каждый день ныла: «Сильвию жалко, убивается по Настене, может, намекнем, что девочка жива-здорова?»

– Лучше сказать ей, что мы ничего не знаем, – перебила его Нюся, – целый год прошел, все утихло.

– Она даст два миллиона рублей за любые сведения, – протянул Боря, – а если поторговаться, и три выбить можно. Представь, какая куча денег!

– Опасно это, – предостерегла Нюся, – лучше сделать вид, что ты ни при чем.

– Ерунда. Значит, так, завтра позвоню этой бабе, которая приходила, телефончик она оставила, и сообщу, что есть девка, которой известно место захоронения.

– Еще чего! – возмутилась Нюся. – Опять меня подставляешь! Я Настену выноси, я Аглаю лупи, а теперь еще и это! Нет уж, фиг тебе!

– Ты денежки получила?

– Ну.

– И еще поимеешь, неужели не хочется?

– Кто бы отказался от баксов, – рассудительно заявила Нюся, – только я боюсь очень, прямо до усрачки. Ладно, с Настеной по-твоему вышло, а вдруг сейчас нас на крючок менты ловят?

– Выбрось это из головы, – повысил голос Боря, – дело давно закрыто и забыто, была им охота нас искать! В городе каждый день кого-нибудь убивают или грабят. Слушайся меня, тебе что, пятьсот тысяч помешают?

– Сколько? – заорала Нюся. – Ты же говорил про три миллиона!

– Но нас ведь двое!

– Хитрый какой! Себе вон сколько заберешь.

– Я мозговой центр.

– А я собой рискую, меньше чем за половину не согласна.

– Семьсот пятьдесят тысяч!

– Полтора миллиона!

– «Лимон», и точка, – каменным тоном произнес Борис.

– Ладно, – недовольно согласилась Нюся, – только ничего у нас не выйдет.

– Почему?

– Где же мы могилку возьмем? Или хочешь ей про Ефима Ивановича рассказать?

– Лучше бы тебе забыть это имя! – воскликнул Борис. – Навсегда, а то, не ровен час, рот заткнут землей. Ефим Иванович шутить не станет. Ты представь только, что он с нами сделает, если про триста тысяч баксов узнает!

– Страшно мне, страшно, – забубнила Нюся. – Я почти год спать не могла, на каждый звонок дергалась, думала, милиция идет, только-только успокоилась, и снова здорово! Господи, боюсь жутко!

– Не глупи, – буркнул Борис, – у тебя появилась возможность получить семьсот пятьдесят тысяч!

– Ты обещал миллион!!!

– Извини, я оговорился, конечно, ты получишь «лимон».

– И как ты собираешься выкрутиться?

– Да просто, – вздохнул парень, – отвезешь бабу-детектива в область, надо только пораскинуть мозгами куда, и покажешь, предположим, березу. Сообщишь, что там между корнями Настена и зарыта. Пусть Сильвия памятник ставит.

– Сбрендил, да?

– Почему?

– Так она первым делом велит тело выкопать, а где оно?

– Ну… разложилось, год уже прошел.

– Совсем офигел! Кости должны остаться.

– Ага, действительно.

Воцарилось молчание, прерываемое звяканьем, потом Борис сказал:

– Придумал! Надо узнать, где хоронят неопознанные трупы.

– И чего?

– Небось среди них и дети бывают.

– Наверное.

– Вот и скажешь, что Настену похоронили в общей могиле, пусть разрывает. Там костей вагон.

– Ну… не знаю.

– Ладно, – подытожил Борис, – я еще подумаю, но тебе придется встречаться с этой детективной бабой. Только сначала возьми триста тысяч задатка, а потом успокой ее, дескать, знаю, где тело, но покажу лишь после того, как все денежки получу.

– Ой, боюсь! Имей в виду, если меня арестуют, тут же все про тебя расскажу!

Послышался глухой удар, стук, вскрик, потом плач.

– Имей в виду, сучара, – прошипел Борис, – если хоть намекнешь про меня, мигом Ефиму Ивановичу отзвоню. Угадай, что тогда с тобой будет? У Коростылева руки длинные, никакие тюремные стены не спасут. Давай уматывай!