Милая
Шрифт:
— По приказу капитана, мэм.
Жак добавил:
— Не сердитесь, мэм. А вдруг ему опять повезет?
Диана поморщилась, но сумела выдавить что-то вроде: «Ну, раз по приказу Пата, тогда конечно…» Впрочем, издевательство над ее профессиональными качествами длилось недолго.
Навигатор успел сказать:
— А вот и я, карапузенька! — и хлопнулся без сознания. На его лице сохранилось доверчиво-умиленное выражение.
Это был типичный бионный нокаут. С Ребровой станется вшить и второй антистимул — в педагогических целях. Впрочем, защиту от алкоголика Диана вшила бы машине я сама. С удовольствием. Если бы только умела…
Диане требовалось поесть и поспать, иначе на работе сразу придется ставить крест. Квелый оператор биона — не оператор… Тут воля нужна, энергия, бодрость.
В течение десяти минут Диана уничтожила двойную обеденную порцию. В течение четырех часов она пыталась выспаться за двоих, но таких чудес Господь не посылает. В течение тридцати секунд молилась. Еще двадцать минут ее внимания отобрал у биона Раскин. Он… без особых изысков, но очень напористо взбодрил Диану. Чуть погодя она осознала что, вероятно, это и на самом деле было ей нужно…
Всё, работаем.
— Ну-с, на чем мы закончили?
Стена холодного равнодушия, вот на чем мы закончили и, кстати, с того же и начинали…
— Свой садик? Огородик? Цветочки? Грядочки? Грушки? Куртиночки с розами? Прудик? Жизнь на природе? Завести свою скотинку? Козочек? Коровушек?
Нет.
«Оно и правильно. Какие-то мечтания любимой жены петуха…»
И тут стало теплее. Ощутимо теплее. Диана почувствовала: от триумфа ее отделяет полшажка.
— Ну… петух? Птица Феникс? Птица счастья? Синяя птица? Соловей?
Нет.
Какие еще соловьи! Реброва же, как и она сама, — венерианка, а на Венере что курский соловей, что мезозойский птеродактиль — едино сказочные, неведомые существа…
— Или это павлин? А? Царственный павлин?
Нет.
— Страус? Очень спортивного вида птичка. Он подарит тебе новые занавески и даст на себе покататься…
Какого беса? Ну какого беса?! Терпение на исходе.
— Мечтания, так? Может, Феерия? Страна грёз? Сказка? Чудо?
Нет.
— Катарсис? Инсайт? Приход?
Нет.
Нет.
Нет.
Нет…
— Заказчики на борту, Ди. Они предъявили деньги. Они дали тестовую задачу.
— Еще чуть-чуть, и я…
— Помолчи, пожалуйста. Ты пойдешь со мной. — Раскин не обратил внимания на ее писк. — А вместо тебя подергается этот шибздик. Как вы, русские, говорите? Авось!
Навигатор Добс, почти трезвый, смотрел на контейнер с бионом широко открытыми глазами, и зрачки его чернели двумя огромными пуговицами. Боится, подонок. И правильно боится.
— Дерзай, Бо. Бог любит простофиль вроде тебя. Сбрую навигатор подстыковал сам. Научился…
Кэп Раскин шагал уверенно, своим подчиненным, попадавшимся на пути, он улыбался и даже подмигивал. «Дело плохо», — уверилась Диана.
— Дело плохо, — просветил ее Раскин.
Оказывается, новые шотландцы проявили подлую скаредность. Их старшая, оч-чень серьезная дамочка, намекнула: мол, знает ли Раскин, каких денег стоит поход тяжелого крейсера в эту точку пространства? Понимает ли он, что весь этот расход придется возмещать из его личных средств, если бион не сумеет расщелкать задачку? А не хватит личных средств Раскина, так в уплату пойдет его посудина, она еще не старая. Коли и экипаж размонтировать на материал для трансплантации, получится в самый раз. Даже сдача будет, хоть и небольшая. Не желает ли капитан чью-нибудь здоровую печень на сдачу? Можно устроить. Шутка, шутка…
— Как думаешь, могли они всучить нам нерешаемую фигню?
— Не знаю, Пат… — рассеянно ответила Диана. — Хотя… нет. Это не логично.
— Просто я волнуюсь, девочка, Ничего, кроме этой лохани, у меня нет.
Вдруг он взорвался:
— Ради какой дури они приперли сюда крейсер? Тупой, вонючий крейсер охренительных размеров?!
Потом он замолчал и не произнес ни слова почти до самой капитанской рубки. И лишь в самом конце пути сказал:
— Ди… Там твоя старая знакомая. Отвлеки ее… Развлеки ее… Лишние минуты… Добсу…
— Ах вот зачем я тебе понадобилась!
Раскин ответил без обиняков:
— Ты хочешь жить? А хочешь жить богато?
Мерзавец был прав на все сто.
В рубке ее ждала Милли. Глаза, не выражающие ничего, кроме спокойного презрения. Губы, обозначившие легкую гримаску досады. И еще мундир с такими знаками различия, ради которых стоило играть в любовь, морочить голову провинциальной дурехе, вербовать ее так, чтоб она сама не сознавала этого, а потом сделать из нее инструмент в секретной операции.
Диане хватило нескольких секунд — понять все это. Отвлекать Милли, развлекать ее… какая чушь! Либо Добс докажет дееспособность биона, либо придется оплачивать услуги крейсера… Не о чем тут говорить. Судьба корабля, экипажа, капитана и самой Дианы решалась не в капитанской рубке, а в восьмом трюме.
Она бегом добралась до восьмого трюма.
И увидела это.
Навигатор Добс поставил контейнер с бионом на пол, лег на него, обнял и похныкивал в манере супруга, уткнувшегося носом в люк жилой кубатуры, за которым злорадная жена через каждые три минуты, с добротной регулярностью, повторяет одну и ту же фразу: «Все равно не пущу, пить меньше надо!»
Диана вслушалась в бубнёж навигатора:
— Ну, извини, сплоховал… принял лишку… больше не буду… выручай… одна на тебя надежда… а я исправлюсь, точно исправлюсь… я… это… вылечусь. Чес-слово.
Машина молчала.
— Чем вы занимаетесь, мистер Добс? Какого… ты, болван, что, совсем мозги в спирту растворил?!
Но самец ее не слышал. Он похотливо поглаживал черные панели контейнера и приговаривал:
— Родная, медовые губки, ну же… прости. Хочешь, я извинюсь ровно сто раз, а? Хочешь… звезду… с неба… все жалованье… до последнего… и ник-когда, ни на одну, даже случайно… ну, разве только попрощаюсь с Полли Брэкстон… и все… и ни под как-ким видом…