Мили до тебя
Шрифт:
– Как вообще какой-то медсестре доверили проводить предполетную подготовку? – услышала за спиной недовольный голос.
Я догадывалась, на что он намекал. Вчера я повела себя не как врач, пошла на поводу эмоций и поставила ту чертову печать. Знаю, что не должна была так поступать, но что сделано, то сделано.
Я молча набирала текст, заполняя форму, Рон же будто специально искал повод меня задеть, отомстить за вчерашнее.
– Классная у тебя работа. Раздевайся. Ложись. Давай я на тебя поглазею. Одевайся. Печать. Ты похоже сюда для этого и приехала? – продолжал
– Ты знаешь, да! – развернулась к нему и выпалила: – Военные – они более серьезные, чем мальчики на гражданке.
– Удачной охоты, – усмехнувшись, ответил Рон и направился к двери.
– Не уходи, – остановила его в последний момент, говоря уже в спину. Рон замер, но не повернулся. – Тебе еще надо сходить к Глебу и показать ему отчет.
– Не надо мне указывать, что делать, – обернулся и недовольно посмотрел. Ждал, что я скажу. Не хотела ругаться и пыталась объяснить.
– Я не указываю, тебе просто надо сходить, – сохраняла спокойствие и сдерживала бурю внутри.
– Сама сходишь и принесешь в штаб, – вскинул подбородок. – У меня нет лишнего времени. – Оба знали, что я виновата, и я буду делать все, чтобы загладить вину. Не только перед ним, но и перед всей авиабазой. Я практически все доделала. И потом, где мне его искать? Ну что за упрямец. Рональд же опять направился к выходу. Черт, его надо остановить.
– Потом не удивляйся, – повысила голос вслед, – если ты опять не полетишь. – Пустила на печать отчет. Он резко развернулся, а на лице заиграли скулы, сводимые судорогой от злости.
– Только попробуй и сразу же отправишься домой, второй раз я не буду молчать, – уставившись на меня, сказал он.
Как же он меня достал?! Почему нельзя просто общаться? Почему надо все время цепляться ко мне? Я проигрывала в этой схватке.
– Если я полечу домой, то ты навсегда лишишься своего неба, – жалкая попытка ответить.
Как же я сейчас его ненавидела! А может, и к черту эту работу? Лечить таких идиотов. Лучше вернусь домой. Исправив со злости кое-что в отчете, пустила на печать повторно. Он молчал. Недовольно рассматривал меня. Видел насквозь. Знал, что я блефую. Как же мне надоела эта его самоуверенность. Одновременно понимала: он сильнее, его не переспорить, не доказать что-то, но попробовать все же могла. Схватив распечатанные листы, направилась к нему и выдала последние аргументы:
– Вчера я приложила чуть-чуть усилий, – показывая размер большим и указательным пальцем, подошла ближе, – и ты не полетел. Я авиационный врач. Поверь, я знаю, как сделать, чтобы посеять сомнения относительно твоего здоровья. Ты будешь трижды здоров, но летать тебе будет нельзя.
Я ощутила все его напряжение и отвращение. Он не знал наверняка, что я могу, но пусть сомневается и думает, что делает.
– Иди за мной к Борисову. – Обогнув его, я схватилась за ручку и хотела открыть дверь, чтобы выйти в коридор. Но Рон уперся в нее ладонью, отчего я даже не смогла ее открыть.
– Ты кем себя возомнила? Ты медсестра с учебной базы! Ты хоть настоящую войну-то видела? Ты хоть одного человека спасла?
Я с силой сжала зубы, чтобы не расплакаться.
Обида быстро сменилась злостью. Все внутри закипало от желания врезать ему и заткнуть. Я отбросила бумаги в сторону и со всей силы пихнула его в грудь. Рон сделал шаг назад, но успел схватить меня за запястья и притянуть к себе. Вцепился в меня глазами.
– Не смей меня трогать, – ровно проговорил он. – Кто дал тебе право поднимать на меня руку? Я к тебе и пальцем не притронулся. – Холодный голос разрезал и отдалял нас еще дальше друг от друга. – Хочешь быть на равных? Я тоже могу тебя толкнуть в ответ, – сильнее сдавливая мои запястья, выговорил. Потом резко дернул мои руки вниз и отпустил. Закрыв глаза, сдерживая слезы, я услышала шум открывающейся двери и его ледяной голос:
– Пошли к Борисову.
Поджав губы, подняла отчет и вышла следом. Глубоко вдохнула и выдохнула несколько раз, прогоняя подступающие слезы. Тело до сих пор дрожало от пережитого волнения. Я не понимала, почему мне так сложно, практически невозможно контролировать себя, когда он рядом.
Только у процедурного я нагнала Рона и, поглощенная своими мыслями, не глядя схватилась за ручку, чтобы открыть дверь. Поняла, что мы взялись за нее одновременно, но я на секунду позже. Не убрала руку. С силой надавила, чтобы опустить ручку, но Рональд сильнее. Не дал мне это сделать. Разозлилась неимоверно. Подсознательно хотела сделать ему больно. Сдавила его ладонь, впиваясь в нее ногтями. Подняла глаза, чтобы посмотреть на него. В них лишь отражалась моя слабость. Отдернула руку, не мешая ему открыть чертову дверь и закончить все это поскорее.
5 миль под небом. Рональд
Шел по коридору и удивлялся сам себе. Во мне проснулся тот мальчишка со школы, когда хотелось подшутить, поиздеваться над кем-то. Знал слабое место и давил на это, выводя ее из себя.
Когда она одновременно со мной схватилась за ручку двери, почувствовал прохладную ладонь, накрывшую мою. Она не собиралась убирать руку, даже больше, с силой нажала на мою, желая открыть дверь сама. Но я специально не позволил ей сделать это. Ведь просил не командовать мной, но она снова пыталась это делать. Эмили со всей злости впилась в мою кожу ногтями, а потом отдернула руку, сдаваясь.
Пожалуй, стоило прекратить эту игру, пока она не зашла слишком далеко. Открыл дверь, пропуская девушку первой. Она бросила на меня недоверчивый взгляд, но все же зашла к Борисову передо мной, сразу же направившись к его столу. Я зашел следом и закрыл за нами дверь.
– Я обследовала капитана Кейдена, вот отчет, – кладя на стол листы, сказала она, – с ним все в порядке. Глеб, я вас оставлю, у меня дела.
Не дожидаясь ответа, Эмили развернулась и, обогнув меня, направилась к выходу. Лишь громко хлопнула дверью напоследок, отчего Глеб удивленно поднял на меня глаза.