Миллениум. Тетралогия.
Шрифт:
Миа Бергман, докторантка, пишущая диссертацию по криминологии, нарезала творожный торт и украсила его сверху малиновым мороженым. Сначала она подала тарелочки с десертом Эрике Бергер и Микаэлю Блумквисту и уж только потом поставила угощение Дагу Свенссону и себе. Малин Эрикссон наотрез отказалась от сладкого, ограничившись черным кофе, который был подан в необычных старомодных чашечках с цветочками.
— Это сервиз моей бабушки, — пояснила Миа Бергман, заметив, как Малин разглядывает чашку.
— Она ужасно боится за эти чашки, — добавил Даг Свенссон. — Их ставят на стол только в исключительных случаях для особенно важных гостей.
Миа Бергман улыбнулась:
—
— Просто прелесть, — сказала Малин. — Моя кухня на сто процентов вся из магазинов «ИКЕА».
Микаэлю Блумквисту кофейные чашечки с цветочками были совершенно неинтересны, его гораздо больше привлекал торт. Он уже подумывал, не распустить ли пошире ремень. Эрика Бергер, судя по всему, разделяла его чувства.
— Ой, господи! Надо бы и мне воздержаться от сладкого! — сказала она и, бросив виноватый взгляд на Малин, вооружилась ложечкой.
Первоначально эта встреча задумывалась как простой рабочий обед, имевший целью отметить начало сотрудничества и продолжить обсуждение тематического номера журнала «Миллениум». Даг Свенссон предложил устроить скромное застолье у него дома, и цыпленок в кисло-сладком соусе, приготовленный Миа Бергман, оказался вкуснее всего, что Микаэль когда-либо пробовал. За обедом они выпили две бутылки испанского крепкого красного вина, а к десерту Даг Свенссон предложил гостям «Тулламор Дью» и достал из буфета бокалы. Только Эрика Бергер, как дурочка, отказалась.
Даг Свенссон и Миа Бергман жили в квартире-двушке в стокгольмском пригороде Энскед. Они были вместе уже несколько лет и вот наконец год назад решили съехаться.
Застолье началось в шесть часов вечера, но до половины девятого, когда был подан десерт, о главном поводе для встречи никто еще не сказал ни слова. Зато Микаэль понял, что Даг Свенссон и Миа Бергман ему симпатичны и их общество ему приятно.
В конце концов Эрика Бергер взяла инициативу на себя и завела речь о том, что они собирались обсудить. Миа Бергман достала отпечатанную копию своего труда и положила ее на стол перед Эрикой. У этой научной работы оказалось неожиданно ироничное название — «From Russia with love»,
[36]
— которое, конечно же, возникло по ассоциации с классической серией Яна Флеминга об агенте 007. Подзаголовок гласил: «Нелегальные каналы поставки секс-услуг, организованная преступность и ответные действия общества».
— Вам нужно учитывать, что моя диссертация и книга Дага — это разные вещи, — сказала она. — Книга Дага — скорее пропаганда, направленная против тех, кто извлекает выгоду из трафика секс-услуг. Мой труд включает статистику, полевые исследования, цитаты из текста законов и анализ того, как общество и суды ведут себя по отношению к жертвам.
— То есть по отношению к девушкам.
— Молоденьким девчонкам, как правило, от пятнадцати до двадцати лет, малообразованным, по своему происхождению принадлежащим к низшим классам. Зачастую эти девушки вышли из неблагополучных семей и подвергались той или иной форме насилия еще в детстве. В Швецию они устремились, потому что кто-то их сюда заманил, наврал с три короба и наплел всяких небылиц.
— Вероятно, это и были торговцы секс-услугами.
— В проблеме присутствует своего рода гендерный аспект, и моя работа это учитывает. Редко бывает, чтобы роли участников так точно распределялись в соответствии с их полом. Девушки — жертвы, мужчины — преступники. За исключением отдельных женщин, извлекающих выгоду из секс-торговли, невозможно найти больше ни одной
— Если я не ошибаюсь, то в Швеции все же существуют довольно суровые законы, направленные против торговли секс-услугами, — сказала Эрика.
— Не смешите меня! Ежегодно в Швецию привозят несколько сотен девушек (здесь отсутствуют точные статистические данные) для того, чтобы они занимались проституцией, и в данном случае это означает, что они за плату предоставляют свое тело для изнасилования. Со времени введения закона он всего несколько раз давал основания для судебного процесса. Впервые это случилось в мае две тысячи третьего года, когда рассматривалось дело по обвинению одной сумасшедшей бандерши, сделавшей себе операцию по изменению пола. И конечно же, она была оправдана.
— Постой, мне казалось, что ее признали виновной?
— Осудили за содержание борделя. Но оправдали по обвинению в поставке секс-рабынь. Дело в том, что девушки, ставшие ее жертвами, одновременно были свидетелями обвинения. А они исчезли, вернувшись к себе в Прибалтику. Власти пытались вернуть их для выступления в суде, их даже разыскивали через Интерпол. Розыски продолжались несколько месяцев, но результатов не дали.
— Что же с ними случилось?
— Ничего. Телевизионная программа «Инсайдер» провела собственное расследование, послав своих представителей в Таллинн. Им потребовалось всего несколько часов для того, чтобы выяснить, что две из этих девушек живут на родине в своих семьях, а третья уехала в Италию.
— Иными словами, таллиннская полиция действовала не очень эффективно.
— С тех пор у нас было вынесено еще несколько обвинительных приговоров, но во всех случаях речь шла о лицах, задержанных за другие преступления, или исключительно бестолковых преступниках, которые не сумели избежать задержания. Этот закон — чистая формальность. На деле он не применяется.
— О’кей.
— Проблема в том, что преступление в данном случае представляет собой грубое насилие, часто в сочетании с нанесением телесных повреждений, тяжких телесных повреждений, с убийством посредством огнестрельного оружия, в некоторых случаях в сочетании с разного рода лишением свободы, — вставил Даг Свенссон. — Для таких девушек это самое привычное дело, когда их, накрашенных и одетых в короткие юбчонки, отвозят на какую-нибудь виллу в пригороде. У девушек нет выбора, ехать им или не ехать: либо они едут и трахаются с пьяным мужиком, либо сутенер подвергает их побоям и пыткам. Сбежать они не могут — не зная языка, не имея понятия о законах и порядках, они даже не представляют, куда нужно обращаться. Они не могут уехать домой — здесь у них первым долгом отбирают паспорта, а в деле бандерши их вдобавок держали взаперти в квартире.
— Похоже на невольничий лагерь. А девушки что-нибудь получают за свои услуги?
— Кое-что получают, — сказала Миа Бергман, — в утешение за страдания им перепадает некоторое вознаграждение. Как правило, им приходится отработать несколько месяцев, прежде чем их отпускают на родину. Иногда они увозят с собой приличную пачку денег: две, а то и три тысячи крон, что в пересчете на российскую валюту представляет собой целое состояние. Но в придачу они часто успевают нажить тяжелую алкогольную или наркотическую зависимость и привычку к такому образу жизни, при котором деньги очень быстро заканчиваются. Благодаря этому система становится самовоспроизводящейся: спустя некоторое время они возвращаются сюда на заработки, так сказать добровольно отдаваясь в руки своих мучителей.