Миллион евро за мою душу…
Шрифт:
Опять встав с кресла и сделав пару шагов от него, я с нескрываемой опаской беру ручку двумя пальцами, ожидая болезненного укола, но пока ничего не происходит, и в нерешительности застываю, разглядывая необычный предмет.
– Кладите договор на стол, берите ручку поудобнее, и начинайте подписывать, в этот момент артефакт и возьмет вашу кровь, и не беспокойтесь, заражения не будет, артефакт автоматически стерилизует место укола, и одновременно обезболивает. – И небрежно добавляет: – Поверьте, нам нет смысла портить свою еду.
Неуверенно кивнув, делаю все по инструкции менуса, и когда начинаю писать, чувствую легкий укол. Даже комары кусаются больнее, поэтому я уже более смелее вывожу свою подпись на каждом листе, нисколько уже не удивляясь тому, что подписываю контракт действительно кровью. Причем чернила мгновенно впитываются в листки и высыхают.
Страниц в договоре оказалось целых десять.
И как только я ставлю подпись на последней странице, господин Орант, тут же забирает из моих рук артефакт, и повернув договор, так же, как и я начинает подписывать каждую его страничку.
– Присядьте, – командует мне второй менус, пока я мнусь перед мужчинами не зная, что делать дальше, и совершенно не понимая, на что себя обрекла. Да и, откровенно говоря, мне пока что-то очень плохо думается, поэтому я просто стою и рассматриваю собственный палец, на котором еле виднеется уже зажившее место укола.
Наверное, будь я в более нормальном состоянии, то сейчас бы восхищалась и изумлялась первому в своей жизни знакомству с чем-то магическим. Но… учитывая обстоятельства, мне совсем не до этого.
Торопливо возвращаюсь обратно на свой стул, и автоматически слежу за тем, как «красноглазый» ставит подпись на последнем документе, и передает артефакт своему коллеге.
А тот, почему-то не спешит брать ручку из рук мужчины, и почему-то буравит меня своими ярок-зелеными прожекторами не меньше минуты. И за эту минуту с меня сходит семь потов. Потому что я не знаю, что меня ожидает, если этот мужчина сейчас откажется заключать со мной договор, и просто решит меня уничтожить.
Но вот он наконец-то переводит взгляд на артефакт, медленно, и явно с неохотой берет его из руки своего коллеги, а затем повернув к себе документ, наклоняется и очень быстро подписывает каждую страничку.
И в тот момент, когда он ставит последнюю подпись, я делаю очень шумный вдох, потому что все это время оказывается вообще не дышала.
Зеленоглазый, взглянув на меня, хмыкает, и выпрямившись, берет со стола документ, а затем сделав пару шагов ко мне, практически бросает его в мои руки.
Я в растерянности, еле успеваю поймать документ. А мужчина, не глядя на меня идет куда-то дальше, заходя за мою спину. Автоматически оборачиваюсь и вижу, как он открывает дверь, выходя из комнаты, в коридор с таким же тусклым светом.
– Что ж Женечка, – с нотками предвкушения в голосе говорит мне второй мужчина, – вставай, идем я покажу тебе твою комнату.
– Мою комнату? – ошарашено смотрю на «красноглазого», несколько удивившись тому, что он так резко перешел со мной на такое панибратское отношение, хотя пару минут назад называл госпожой.
– Конечно, – кивает мужчина, резко вставая из-за стола, и закрыв ноутбук, небрежно берет его подмышку. – В контракте это пункт номер десять точка два. Все эти пять лет ты будешь жить на нашей территории. Потому что питание, что мне, что господину Криду может понадобится в любое время дня и ночи.
Медленно встаю с кресла, которое больше похоже на пыточный стул, и с ужасом спрашиваю:
– А работать, я, когда буду?
Менус обходит стол, и подходит ко мне настолько близко, что я чувствую запах его парфюма, а затем произносит:
– Работаешь, ты теперь на меня и господина Крида. О другой своей работе можешь на эти пять лет забыть, как и о той конуре в которой ты жила.
– А мои вещи, документы? Мне же надо отработать две недели…, – спрашиваю шепотом, потому что очень боюсь впасть в безобразную истерику.
– Не переживай, – хмыкает менус, продолжая возвышаться надо мной, – все необходимое у тебя будет уже завтра, мы с господином Кридом, позаботимся об этом. В договоре этот пункт тоже есть. С работы мы тебя уволим, документы заберем. Тебе об этом больше не нужно беспокоиться. А теперь идем, – он берет меня под руку, и резко развернув в противоположную от стола сторону, ведет на выход, при этом, так крепко прижимая к себе, словно боится, что я собираюсь куда-то бежать, – тебе надо поужинать, а затем уже ужинать будем мы с господином Кридом.
И звучит эта последняя фраза так двусмысленно, что у меня невольно подгибаются от страха колени.
Преувеличено устало вздохнув, Крид, сделал глоток вина, и посмотрел на своего единственного оставшихся из живых, самого близкого друга, который в этот момент увлеченно, что-то печатал в нетбуке:
– И так, мы имеем запуганную и ни черта не соображающую аборигенку – это раз, и два – ноль целых, ноль десятых понимания того, кто же все-таки украл деньги, зачем, и на кой хрен перевел их ей. – Он перевел взгляд обратно на бокал с вином, – и я не пойму, ты чего так на нее взъелся? Зачем контракт, да еще и на пять лет? Мы же ее за полгода вдвоем выпьем… Ясно же, что она чья-то марионетка.
Крид, допечатав последнее предложение в отчете по делу о пропавшем миллионе поставил точку, сохранил документ, и закрыв нетбук перевел хмурый взгляд на своего друга.
– Во-первых, аборигенка, миленькая, так что эти пол года будут самым приятными месяцами за последние десять лет, нашей с тобой не самой интересной жизни, – и взгляд его сделался очень многозначительным, от чего Крид поморщился, даже не глядя на своего друга, – так что для начала контракт – это просто моя блажь, ну а во-вторых, не думаю, что девчонка простая марионетка и совсем уж ничего не знает. Не зря же меня так менталом долбануло, и это всего лишь при поверхностном считывании. Поэтому, ее скорее всего захотят убрать, как свидетеля, а контракт же защитит. Соответствующие пункты, я в него внес.