Миллион миров

Карелин Антон Александрович

Поразительно, но драгоценный фамильный монокль действительно лежал под заплаткой, вкреплённый в один из гелевых уплотнителей.

– Вау, – искренне восхитилась Ана.

– Но что это значит?! Как он там оказался?! – отскрипев восторги, потребовал объяснений краб.

– Когда вукки вцепился вам в клешню, вы дёрнулись, и монокль свалился, – пожал плечами Одиссей, считая это очевидным. – Он закатился в какую-то из панцирных борозд и глубоко там застрял. Всем было не до того, вас доставили к врачу, и тот, проводя осмотр, заметил ценную вещь. По вашему поведению

доктор понял, что вы не в курсе, и не смог устоять перед соблазном урвать лакомый кусочек обеспеченной старости. Ведь вскоре госпиталь покинет эту систему, а там ищи-свищи. Врач украдкой выудил монокль из вашего панциря и аккуратно вплёл в перевязку, потому что находчиво рассудил, что именно там его не будут искать.

Мистер Щёклдер всплеснул конечностями, поражаясь вероломству космических врачей.

– Вскоре медика, как и весь госпиталь, тщательно проверили и ничего не нашли; так он получил алиби и оказался вне подозрений. Теперь ему осталось ждать, когда больной вернётся для бесплатной смены перевязки. Доктор Коварство планировал снять вакуумный патч и выкинуть вместе с драгоценностью в мусор, а после вашего ухода достать его оттуда, торжествуя.

– Но вы смешали подлые докторские планы и оборвали гнусные медицинские мечты! – восхитился мистер Щёклдер.

– Угу, – зевнул сыщик. – Ладно, мы пойдём завтракать.

– Постойте! Как вы могли раскрыть дело, просто взглянув на меня?! – поражённо воскликнул крабитянин.

– Элементарно, Щёклдер. В расследовании сыщик выдвигает несколько версий и, если он хорош, одна из них оказывается верной.

– Да-да, понимаю, – зачарованно всплеснул клешнями старикан. – А дальше?

– И чисто по статистике, иногда верной версией становится самая первая. Впрочем, если хотите знать моё мнение, это расследование вышло таким простым и обыкновенным, потому что у преступников обычно нет фантазии, и они мыслят под копирку. Это несчастные люди, которые не способны даже…

– Постойте, – поражённо сказал почтенный мистер Щёклдер, в голове и клешнях которого что-то синхронно щёлкнуло. – Значит, вам просто повезло?! Вы ничего не расследовали, а нагло явились в нашу систему, увешанный регалиями, заставив меня заплатить дикие деньги за гипер-переход; взяли огромный аванс, потратили наше время, лживо убедив нас в том, какой вы выдающийся детектив, а потом случайно раскрыли кражу?! И теперь, после всего этого, вы, негодяй, вопиюще претендуете на остальную часть вашего непомерного гонорара?!

Одиссей застыл с открытым в изумлении зевком. Затем неотвратимые силы природы заставили его дозевнуть, сыщик недоумённо мотнул головой и спросил:

– Что?

– Я жажду возвращения аванса, вот что! И отказываюсь оплачивать вам обратный гипер, проклятый шарлатан! – захлёбываясь яростным гневом, возопил мистер Щёклдер, судорожно крукоча седыми клешнями туда-сюда.

– Но я вернул ваш драгоценный монокль.

– Но вы не отработали!

Шестнадцать внучек привстали на выпрямленные лапки, обступили детектива угрожающим полукругом и закрукотали.

Одиссей, подумав

полсекунды, собирался сказать: «Ну ладно, ладно» и наплевать на неполученный гонорар по привычной финансовой формуле «easy come, easy go» – но в этот момент безумная крабовая щелфония оборвалась. Из-за спины сыщика полыхнула огненно-рыжая волна и оттуда решительно шагнула стройная планетянка.

– Ах ты наглый старикашка с уродливо ссохшимся панцирем и такими же скрюченными мозгами! – звонко воскликнула она. – Тебе жить-то осталось всего ничего, а всё за деньги цепляешься? Хочешь унести их с собой в могилу досрочно? Это легко устроить!

Её тонкие, но уверенные руки взлетели вверх и переплелись, а пальцы резко щёлкнули: клац-клац. Совсем как симпатичные клешни.

– Даю тебе один шанс исправить своё неподобающее поведение, старый болван! – заявила Ана. – Хочешь прощёлкать его, как прощёлкал свою глупую жизнь?!

– Ой, – опешил старый крабитянин, присев от неожиданности, а вместе с ним разом присели и шестнадцать внучек. – Какая очаровательная леди. Примите мои искренние извинения. Счастье от нахождения утерянного монокля выбило меня из-под панциря мякотью вверх. Но тем острее осознание моей неправоты.

– Вы исполните контрактные обязательства, многоуважаемый мистер Щёклдер, протухший крабий сын? – вежливо осведомилась Ана, приподняв одну бровь, будто секунду назад она не показала крабо-деду, где раки зимуют.

– Конечно, конечно, дорогая смазливая стерва, – сварливо пообещал тот и мило улыбнулся.

Ассистентка как ни в чём не бывало отступила назад, а инфокристалл Фокса пискнул, приняв гонорар.

– Вау, – восхищённо взглянув на Ану, сказал детектив.

– Ну а чего такого, – смутилась она. – Крабитяне полиэмоты, ты не знал?

Фокс когда-то слышал этот термин. Но он слышал и видел слишком многое за свою полную событий жизнь, так что сразу и не вспомнил, пришлось Ане пояснить:

– У нас, моноэмотов, эмоции идут одна за другой, сменяют и вытесняют друг друга. Мы ведём себя переменно: то грубо, то вежливо, и наши чувства используются в коммуникации как содержательное высказывание. А полиэмоты испытывают все чувства сразу, так что ведут себя одновременно грубовежливо, радостнопечально и прочая.

– А значит, хамство для них не хамство, а обыденная норма вперемешку с вежливостью? – то ли вспомнил, то ли догадался Одиссей. – И когда мистер Щёклдер на меня кричал, он не всерьёз отказывался платить, а лишь искренне выражал возникшие у него желания.

– Чтоб тебя астероид размозжил, поразительный мягкотелый герой! – честно подтвердил краб.

– Именно, – кивнула Ана. – Когда кто-то на самом деле напряжёт полиэмота, он перестанет чувствовать любые эмоции и будет действовать исключительно рассудком. Лучше до такого не доводить. Зато можно хамить этим уродцам без зазрения совести!

Девушка рассмеялась, а Фокс подумал, что Бекки бы очень заценила крабитян.

– Что ж, будьте здоровы, мистер Щёклдер, – улыбнулся детектив.