Миллион поцелуев в твоей жизни
Шрифт:
“Как получилось?”
“Думаю, мне нужна помада потемнее”.
Она протягивает мне телефон.
Я смотрю на фотографию. “Ты знаешь. Я вижу это, но не очень хорошо.”
“В следующий раз я нанесу что-нибудь потемнее”, - бормочет она, ее голос полон обещания.
“Ты хочешь сделать это снова?”
”Есть много вещей, которые я хочу сделать с тобой". Я вижу эмоции, сияющие в ее глазах, и понимаю, что это мой момент. Мне нужно быть откровенным с этой девушкой и сказать ей то, что
“Я тоже хочу многое сделать с тобой”. Я притягиваю ее в свои объятия, просто обнимаю ее. “Ты же знаешь, что я забочусь о тебе, верно?”
Она моргает, глядя на меня. “Ты это делаешь?”
“Ну, да. Я не завязываю отношений. Обычно нет. Мои родители…” Мой голос срывается, и она терпеливо ждет, пока я продолжу. “Они не самый лучший пример. Когда я рос, в моем доме было не так уж много любви. Только деньги.”
Всегда деньги.
“Мы не наши родители”, - бормочет она, и мне интересно, думает ли она о своих собственных.
“Да, но они влияют на нас и на то, как мы действуем. Мой отец был — есть — таким контролирующим придурком. Он не очень хороший человек.” Это еще мягко сказано.
“Хотя ты хороший”. Когда я начинаю спорить, она качает головой, и я замолкаю. “Так и есть. Ты милый и добрый. Со мной”.
“Это потому, что ты мне нравишься”. Этих слов, кажется, недостаточно для того, что я на самом деле чувствую к Рен. Это больше, чем просто забота и симпатия. Это…
Я не хочу навешивать на это ярлык. Не сейчас.
“Тогда, я думаю, что должна чувствовать себя польщенной”. Она смеется, звук такой мягкий. Сексуальный.
Я не отвечаю ей. Вместо этого я целую ее, пока она не начинает задыхаться, мой язык тщательно исследует ее восхитительный рот. Черт, я не могу насытиться ею. Это чувство настолько ошеломляющее, что почти причиняет боль.
Еще больней? Мысль о том, что я могу потерять ее. Даже она причиняет ужасную боль.
Когда она отстраняется, то улыбается, засовывает свой телефон между нами и фотографирует меня.
“Какого хрена, Птичка?”
Она уже открывает фотографию, улыбаясь. “Твои губы покрыты блеском”.
Когда она показывает мне фотографию на своем телефоне, все, что я вижу, — это полный похоти идиот, ошеломиленный девушкой, которая только что его поцеловала. “Я выгляжу глупо”.
“Больше похоже на тупую сексуальность”. Она бросает телефон на кровать, улыбаясь мне. “Спасибо, что потакаешь мне и моему маленькому проекту”.
“Ты закончила?”
“Я думаю, что да”, - застенчиво говорит она.
"Хорошо." Я наклоняюсь ближе, украдкой целуя ее. Потом еще один раз. “Потому что теперь моя очередь”.
40. Рен
Я вздрагиваю, когда он хватает меня за задницу и поднимает, а затем кидает на кровать, как будто
Его взгляд становится горячим, когда он смотрит на место между моих ног, и я чувствую, как мои трусики становятся все влажнее и влажнее, чем дольше он смотрит.
“Ты плохая девочка”, - бормочет он. “Я знал, что смогу пробудить это в тебе”.
Я раздвигаю ноги так широко, как только могу, мои ступни твердо стоят на кровати. “Тебе это нравится?”
“Мне это чертовски нравится.” Его взгляд становится расплавленным. “Засунь руку в трусики”.
Шок проходит через меня.
"Рально?" — пищу я.
Он кивает. “Покажи мне, что тебе нравится”.
“Но… ты не сможешь увидеть, где я прикасаюсь к себе”. Я даже не могу поверить, что сказала это. Или что я подумываю о том, чтобы действительно это сделать.
“Мне нравится идея наблюдать за тем, как ты трогаешь себя, как твоя рука занята под трусиками. И я могу видеть. Ткань прозрачная.”
О, верно.
Сделав глубокий вдох, я кладу руку на живот, прямо над верхом трусиков. Я провожу по тонкой полоске указательным пальцем, водя им взад-вперед. То, как он смотрит на меня, то, как я поддразниваю себя, уже заставляет мое дыхание учащаться. Мое сердце колотится сильнее.
“Сделай это, Рен”, - требует он, и мои пальцы проскальзывают под тонкую ткань, скользя по волосам на лобке. Погружаюсь глубже, пока я не касаюсь своего клитора.
Я шиплю на выдохе, закрывая глаза.
“Посмотри на меня”, - говорит он, и я снова открываю глаза, удерживаемая им в плену. “Начинай поглаживать”.
Я делаю, как он говорит, скользя пальцами вверх и вниз, аккуратно и медленно, собирая всю влагу. Хныканье покидает меня, когда я щелкаю по своему клитору, а затем скольжу обратно вниз, дразня свой вход, мой средний палец толкается внутрь, совсем чуть-чуть.
“Ты трахаешь себя пальцами?” — спрашивает он грубым голосом.
“Не совсем”.
“А ты этого хочешь?”
“Я бы предпочла, чтобы это были твои пальцы”, - признаюсь я, необходимость быть правдивой подавляет любое смущение, которое я могу почувствовать, делая признание.
Мои прикосновения приятны, особенно учитывая то, как он на меня смотрит.
Но было бы еще лучше, если бы его рука была у меня между ног. Его пальцы гладили меня.
”Черт, ты горячая штучка". Он качает головой, как будто не может в это поверить. “Мне нужно, чтобы ты умоляла”.