Миллион с Канатной
Шрифт:
Разговор был бесплодным. Настаивать было бесполезно. Но Володя оживился — он решил написать статью. Это был отличный повод вернуться к работе, и судьба словно подарила ему еще один шанс.
Глава 6
Двигаясь медленно, Володя спускался по Канатной улице
Шагая по Канатной, Сосновский подумал, что почему-то редко забредал в эту часть Одессы. Вдруг его внимание привлекли дорогие автомобили «форд» и «мерседес», выставленные в открытой стеклянной витрине автомобильного салона. К удивлению Володи, он совсем не пострадал от уличных боев. Сосновский поневоле остановился и присоединился к толпе зевак, во все глаза рассматривающих роскошные машины, сверкающие новенькой, свежей краской.
Удивительно, но Володя даже не заметил, сколько времени прошло. Очнувшись, он снова пошел по Канатой, разыскивая нужный ему номер дома и думая о том, чт'o он слышал об этой улице, носящей такое необычное название и не похожей на все остальные улицы Одессы тем, что она вела прямиком к морю.
На карте городе Канатная улица появилась в 1817 году и получила свое название благодаря находившимся здесь двум самым крупным канатным заводам — Мешкова и Новикова. Первый был расположен по левой стороне Базарной улицы, второй — вдоль Канатной от Греческой улицы.
В 1909 году городские власти решили переименовать улицу в честь Полтавской битвы (иногда писали и Победы), но это название не прижилось. Одесситы по старинке продолжали называть улицу Канатной, а многие старожилы даже и не знали о новом названии — потому что не хотели знать. Впрочем, переименование никак не коснулось распоряжения властей о том, что на Канатной нельзя было открывать предприятия с грязной и шумной технологией. Благодаря соседству с морем и Александровскому парку улица стала считаться элитным районом Одессы.
Застройка Канатной началась с Карантинного оврага и Карантинной же гавани. Транспорт поднимался по улице вверх, к самому центру, поэтому улицу проложили почти до самой гавани. Преимуществом ее было удобное сообщение с портом.
Со временем на Канатной возникло много рестораций и торговых предприятий. Но самое интересное произошло в начале XX века — здесь открылся первый в городе автомобильный салон, где продавали автомобили фирм «Форд» и «Мерседес». Для одесситов это было такой диковинкой, что перед салоном постоянно выстраивались толпы зевак. А любители дорогих автомобилей специально прогуливались по Канатной, чтобы посмотреть на новинки пока еще недоступной чудо-техники, которой было так мало на городских улицах. На Канатную ходили, как на экскурсию, поэтому здесь всегда было многолюдно.
Володя пересек Сабанский переулок с казармами и стал спускаться ниже, поглядывая на роскошные особняки. Со времен Де Рибаса и Ришелье на Канатной и Маразлиевской (бывшей Новой улице) строили свои дома самые богатые представители аристократических семейств, переехавшие в Одессу из разных уголков Европы. Величественные особняки, как суровые, застывшие стражи, надменно смотрели на проходивших по улице
Он подошел к Барятинскому переулку. В воздухе отчетливо чувствовался солоноватый, приторный запах моря, который нельзя было спутать ни с чем. Сосновский уже привык к нему за годы жизни в Одессе и теперь с удовольствием жадно вдыхал его полной грудью.
Нужный ему номер дома обнаружился прямо напротив Барятинского переулка. Он был написан на стене черной краской. Толкнув ветхую деревянную калитку, Володя оказался в широком дворе, вымощенном шероховатыми каменными плитами, лежащими здесь явно с очень давних времен. Во дворе было несколько одно- и двухэтажных домов, которые тесно лепились друг к другу.
Его ждали. Щуплый мальчишка в кепке, залихватски надвинутой на брови, сидел на выщербленных ступеньках ближайшего дома и держал в зубах длинную деревянную спичку, нелепо подражая взрослым. Это был типичный беспризорник, которых развелось так много за страшные времена этой бесконечной войны.
— Ну? — Мальчишка нагло уставился на Володю, на взрослого человека, как на равного себе, не испытывая при этом никакого смущения. — До кого?
Без слов Сосновский протянул ему монету, полученную на Привозе, — нечто вроде пропуска. Монета была с дыркой посередине, безнадежно испорчена, словно пробита гвоздем. Расплачиваться ею было нельзя. И было ясно, что это пароль, который приходится использовать часто, — по краям монета была затерта до блеска. «Как шпионы какие-то!» — хмыкнул про себя Володя.
Подхватив монету и осмотрев ее со всех сторон, пацаненок махнул Сосновскому рукой, приглашая идти за ним, и вприпрыжку бросился в глубину двора, к последнему, самому дальнему дому, как бы спрятавшемуся от всех остальных. Они зашли в парадную, довольно чистую, к удивлению Володи, который успел уже насмотреться на вонючие парадные старых дворов. Пацаненок ударил кулаком в дверь на первом этаже. Она открылась, мальчишка протянул монету, пояснив кому-то:
— До Тучи.
А затем так же, вприпрыжку, исчез, хлопнув дверью парадной и словно растворившись в воздухе.
— Ну входи, раз на ноги утруждался, — на пороге, прищурившись, стоял Туча, — не казенные, небось... Раз такой гембель себе за голову...
Володя шагнул вперед, Туча тщательно запер дверь на три замка и повел его в уютную и тихую гостиную, убранную даже богато, по-купечески. Здесь были плюшевые диваны, камчатая скатерть, большой абажур с хрустальными подвесками, кружевные занавески и китайские напольные вазы. В квартире было полутемно — находясь в глубине двора, она была скрыта, спрятана от всего, в том числе и от дневного света.
— Богато живешь! — Володя внимательно рассматривал Тучу, который за все это время почти не изменился, разве что пополнел еще больше, как-то раздобрел, несмотря на суровые времена.
— Не моя хата! — Туча усадил гостя в плюшевое кресло возле стола, поставил на стол коньяк, нарезанный лимон, дорогие хрустальные рюмки, стаканы и сифон с зельтерской водой. — Так, схованка. До лучших времен.
— И кто здесь прячется? — спросил Володя, отлично знающий обычаи криминального мира.
— Прятался, — Туча печально вздохнул и как-то погрустнел. — Та Японца то была хата. Полюбовная. Одна из многих. Он по городу много схованок застроил. Но до Канатной завсегда приходил.