Миллионер
Шрифт:
Вспомнив этот случай и заглотнув одним махом очередную рюмку водки, Дронов громко и беззаботно рассмеялся.
«Ну вот, точно наберется!» – подумал оперативник Валерий. Сбывались его худшие ожидания.
Неожиданно раздался грохот бьющейся посуды. Официант с полным подносом поскользнулся и упал прямо на стол оперативников. Они почему-то не спешили вставать, а барахтались на полу, смешно подрыгивая ногами и разводя руками.
«Ударились», – подумал Дронов и успел почувствовать, как его крепко схватили
– Быстро, за мной, – успел сказать ему какой-то тощий парень в расстегнутой на груди кремовой рубашке и серых брюках – типичный ботаник, занимающийся в одном из соседних офисов компьютерными программами или финансовой занудиловкой.
Дронов побежал вслед за парнем, топая и продираясь, как медведь сквозь лесную чащу, завернул за бар, потом в коридор, пролетел мимо жаркой кухни, влез в узкую неприметную дверь и, задевая широкими плечами какие-то ящики, поспешил по длинному и узкому, как кишка, туннелю.
Ему рассказывали, что подземное пространство под Пушкинской площадью изрыто подземными коммуникациями, словно брошенный огород кротами. Многие из подвалов даже не значились на карте, но успешно эксплуатировались в качестве складов и подсобных помещений местными торговцами. По ним можно было легко добраться на противоположную сторону Тверской до магазина «Армения» и далее до подвалов домов, расположенных в переулках, а если постараться, то и до стен Кремля. Последнее утверждение, впрочем, вызывало у Дронова сильные сомнения.
Московские власти пока закрывали глаза на эти катакомбы, полагая, что их можно переделать для нужд города в ходе предстоящего строительства торгового центра и огромного паркинга под Пушкинской площадью.
Теперь вспотевший Дронов на собственном опыте убедился, что слухи о подземных кладовых не лишены оснований. Через некоторое время он и его спутник спокойно вышли из подвала во двор одного из домов, числящегося по Глинищевскому переулку, и тут же сели в автомашину с сильно затененными боковыми стеклами.
– Здравствуй, Эдуард, – сказал Дронов, увидев рядом пожилого, но еще бодрого мужчину с загорелым лицом активного дачника.
Как всякий или почти всякий большой руководитель, Дронов имел в резерве знакомого кэгэбешника, которого в редких случаях привлекал для исполнения особо деликатных поручений.
– Добрый день, – отозвался дачник. – Я предупреждал, что нужно иметь на крайний случай план срочной эвакуации, а вы все не слушались. Хорошо, что удалось позвонить.
– Спасибо за помощь, Эдуард, – отозвался Дронов.
Он действительно умудрился незаметно позвонить из ванной комнаты своей квартиры, включив воду и приняв другие меры предосторожности, чтобы заглушить прослушку и отвлечь внимание оперативников, ошалевших от безделья.
Выручила рассеянность дочери – Светка все время теряла мобильные телефоны и тут же заводила новые. Один из таких случайно оставленных ею аппаратов Дронов обнаружил в комнате дочери. Видимо, Светлана переодевалась, спешила, была чем-то отвлечена – скорее всего звонком по другой мобиле – и забыла аппарат прямо в шкафу на аккуратной стопке своих трусиков.
Дронов хищно завладел средством связи и, дождавшись вечера, тут же позвонил Эдуарду.
– Мои как? – спросил заботливый семьянин Дронов.
– Вашу семью сейчас только что вывезли с дачи. Завтра вы все трое попадете в Выборг и там по нашему каналу сможете выбраться за границу.
– Самолетом или паромом?
– Нет, в грузовом отсеке трейлера.
– Ты шутишь!
– Ничего, придется потерпеть. Так надежнее.
– Мои пусть завтра уезжают, а у меня еще есть дела. Задержусь на несколько дней, – заметил Дронов тоном, не терпящим возражений.
– Попрощайтесь с нашими славными органами, – усмехнулся Эдуард.
Мимо за окном промелькнуло здание «Петровки, 38».
– Саша, мы расстаемся? – Екатерина встала у двери, преграждая путь Максимову, который, как обычно, пытался, не говоря ни слова, улизнуть на работу.
– Катя, не сейчас. Я спешу.
– Ты всегда спешишь!
– Посмотри, сколько времени. Я опаздываю!
– Ты всегда спешишь и никогда не опаздываешь. Нигде и никогда. Ты опаздывал только на свидания со мной.
«Начинается, сейчас скажет, что я ее не люблю».
– Ты меня не любишь!
– Катя, не нужно истерики. Я тебя люблю, все хорошо. Давай вечером спокойно посидим и все обсудим.
– Ты опять обманешь.
– Я сейчас не могу! – уже дошел до крика Максимов. – Ты сама провоцируешь скандал. Я же сказал, потом все обсудим.
– Ты живешь только ради себя.
– Ах так! – взорвался Максимов. Он уже не мог терпеть эту бестолковую женщину. Одни упреки! – Это ты живешь только для себя. Ты хотя бы раз порадовалась моим успехам? Они тебя только раздражают. Ты мне всю шею проела, блин! Думаешь, что ты – «звезда», а я так просто, погулять вышел. У меня все клеится, а ты живешь надеждами. И зудишь. Ты мне мозг расколола, понимаешь?!
– Не у тебя все клеится, а ты всех клеишь, дорогой. Ты думаешь, я не догадываюсь, где ты проводишь ночи? Спишь под столом на работе, укрывшись годовым отчетом?
«Дошли до базарного крика и обмена оскорблениями. Я отказала Гудкову, сохраняю ему верность, а потом мы скандалим. Я же хотела ему помочь, предупредить и сорвалась, дура истеричная».
– Давай не будем кричать друг на друга, – в свою очередь, предложил Максимов. – Мы оба не правы. Ты умная, я это не отрицаю, ты достойна уважения. Я уже не говорю, что ты стильная, современная женщина. Почему же у нас не ладится?