Милый друг - английский и русский параллельные тексты

Мопассан Ги Де

A host of carriages bore along beneath the trees a whole population of lovers.	Полчища фиакров влекли под сень деревьев бесчисленное множество влюбленных.
They came one behind the other in an unbroken line.	Нескончаемой вереницей тянулись они один за другим.
George and Madeleine amused themselves with watching all these couples, the woman in summer toilet and the man darkly outlined beside her.	Перед любопытным взором Мадлены и Жоржа мелькали женщины в светлом и мужчины в темном, сидевшие в экипажах и обнимавшие друг друга.
It was a huge flood of lovers towards the Bois, beneath the starry and heated sky.	Бесконечный поток любовников двигался к Булонскому лесу под звездным, огнедышащим небом.
No sound was heard save the dull rumble of wheels.	Кроме глухого стука колес, катившихся по земле, ничего не было слышно кругом.
They kept passing by, two by two in each vehicle, leaning back on the seat, silent, clasped one against the other, lost in dreams of desire, quivering with the anticipation of coming caresses.	А они все ехали и ехали, по двое в каждом фиакре, прижавшись друг к другу, откинувшись на подушки, безмолвные, трепещущие в чаянии будущих наслаждений, погруженные в сладострастные мечты.
The warm shadow seemed full of kisses.	Знойный полумрак был точно полон поцелуев.
A sense of spreading lust rendered the air heavier and more suffocating.	Воздух казался еще тяжелее, еще удушливее от разлитой в нем любовной неги, от насыщавшей его животной страсти.
All the couples, intoxicated with the same idea, the same ardor, shed a fever about them.	Все эти парочки, одержимые одним и тем же стремлением, пылавшие одним и тем же огнем, распространяли вокруг себя лихорадочное возбуждение. От всех этих колесниц любви, над которыми словно реяли ласки, исходило возбуждающее, неуловимое дуновение чувственности.
George and Madeleine felt the contagion.	Жоржу и Мадлене тоже как будто передалась эта истома.
They clasped hands without a word, oppressed by the heaviness of the atmosphere and the emotion that assailed them.	Слегка разомлевшие от духоты, охваченные волнением, они молча взялись за руки.
As they reached the turning which follows the line of the fortification, they kissed one another, and she stammered somewhat confusedly, "We are as great babies as on the way to Rouen."	Доехав до поворота, который начинается за городскими укреплениями, они поцеловались. – Мы опять ведем себя, точно школьники, как тогда, по дороге в Руан, - слегка смутившись, прошептала Мадлена.
The great flood of vehicles divided at the entrance of the wood.	При въезде в рощу мощный поток экипажей разделился.

On the road to the lake, which the young couple were following, they were now thinner, but the dark shadow of the trees, the air freshened by the leaves and by the dampness arising from the streamlets that could be heard flowing beneath them, and the coolness of the vast nocturnal vault bedecked with stars, gave to the kisses of the perambulating pairs a more penetrating charm.	На Озерной аллее, по которой ехали теперь молодые супруги, фиакры несколько поредели, и густой мрак, гнездившийся среди деревьев, воздух, освежаемый листвою и влагою ручейков, журчавших под ветвями, прохлада, которою веяло широкое ночное, разукрашенное звездами небо, -все это придавало поцелуям ехавших парочек особую пронзительную и таинственную прелесть.
George murmured, "Dear little Made," as he pressed her to him.	– Моя маленькая Мад! – привлекая ее к себе, прошептал Жорж.
"Do you remember the forest close to your home, how gloomy it was?" said she.	– Помнишь тот лес, около твоей деревни, - как там было страшно! – сказала она.
"It seemed to me that it was full of horrible creatures, and that there was no end to it, while here it is delightful.	– Мне казалось, что он полон диких зверей, что ему нет конца. А здесь чудесно.
One feels caresses in the breeze, and I know that Sevres lies on the other side of the wood."	Ветер точно ласкает тебя, и ты знаешь наверное, что по ту сторону леса находится Севр.
He replied, "Oh! in the forest at home there was nothing but deer, foxes, and wild boars, and here and there the hut of a forester."	– Ну, в моем лесу водятся только олени, лисицы, косули и кабаны, - возразил он, - да разве кое-где попадется домик лесника.
This word, akin to the dead man's name, issuing from his mouth, surprised him just as if some one had shouted it out to him from the depths of a thicket, and he became suddenly silent, assailed anew by the strange and persistent uneasiness, and gnawing, invincible, jealous irritation that had been spoiling his existence for some time past.	Это слово, эта сорвавшаяся у него с языка фамилия покойного[29], поразила его так, словно кто-то выкрикнул ее из чащи леса, и он сразу осекся: опять у него защемило сердце, все та же странная и неотвязная, зудящая, гложущая, непреоборимая ревность, с некоторых пор отравлявшая ему существование, охватила его.
After a minute or so, he asked: "Did you ever come here like this of an evening with Charles?"	– Ты когда-нибудь ездила сюда вечером с Шарлем? – немного помолчав, спросил он.
"Yes, often," she answered.	– Ездила, и даже часто, - ответила она.
And all of a sudden he was seized with a wish to return home, a nervous desire that gripped him at the heart.	И ему вдруг мучительно, до боли в душе, захотелось вернуться домой.
But the image of Forestier had returned to his mind and possessed and laid hold of him.	Образ Форестье вновь проник в его сознание, он завладел им, он угнетал его.
He could no longer speak or think of anything else and said in a spiteful tone,	Дю Руа мог думать теперь только о нем, говорить только о нем.
"I say, Made?"	– Послушай, Мад... – начал он злобно.
"Yes, dear."	– Что, дорогой?
"Did you ever cuckold poor Charles?"	– Ты наставляла бедняге Шарлю рога?
She murmured disdainfully, "How stupid you are with your stock joke."	– Опять ты за свое, это же глупо, наконец! – с презрительной ноткой в голосе сказала она.
But he would not abandon the idea.	Но он не сдавался.
"Come, Made, dear, be frank and acknowledge it.	– Да ну же, крошка, будь откровенна, признайся!
You cuckolded him, eh?	Ты наставляла ему рога, да?

Come, admit that you cuckolded him?"	Признайся, что наставляла!
She was silent, shocked as all women are by this expression.	Она ничего ему не ответила, - как всякую женщину, ее коробило это выражение.
He went on obstinately, "Hang it all, if ever anyone had the head for a cuckold it was he.	– Черт возьми, если у кого и была подходящая голова, так это у него, - не унимался Дю Руа.
Oh! yes.	– Да, да, да!
It would please me to know that he was one.	Мне было бы очень приятно узнать, что Форестье носил рога.
What a fine head for horns."	Как они, наверно, шли к его глупой роже, а?
He felt that she was smiling at some recollection, perhaps, and persisted, saying,	Почувствовав, что она улыбается, быть может, каким-нибудь своим мыслям, он продолжал настаивать:
"Come out with it.	– Ну скажи!
What does it matter?	Что тебе стоит!
It would be very comical to admit that you had deceived him, to me."	Напротив, будет очень забавно, если ты скажешь мне, не кому-нибудь, а именно мне, что ты изменяла ему.
He was indeed quivering with hope and desire that Charles, the hateful Charles, the detested dead, had borne this shameful ridicule.	Он и в самом деле горел желанием узнать, что Шарль, постылый Шарль, ненавистный, презренный мертвец, носил это смешное и позорное украшение.
And yet--yet--another emotion, less definite.	И вместе с тем другое, более смутное чувство возбуждало его любопытство.
"My dear little Made, tell me, I beg of you.	– Мад, моя маленькая Мад, прошу тебя, скажи! – повторял он.
He deserved it.	– Ведь он это заслужил.
You would have been wrong not to have given him a pair of horns.	Если б ты не украсила его рогами, это была бы с твоей стороны огромная ошибка.
Come, Made, confess."	Да ну же, Мад, сознайся!
She now, no doubt, found this persistence amusing, for she was laughing a series of short, jerky laughs.	Мадлену, видимо, забавляло его упорство, - на это указывал ее короткий и нервный смешок.
He had put his lips close to his wife's ear and whispered:	Он почти коснулся губами ее уха.
"Come, come, confess."	– Да ну же... ну... сознавайся!
She jerked herself away, and said, abruptly:	Мадлена резким движением отодвинулась от него.
"You are crazy.	– Как ты глуп! – в сердцах проговорила она.
As if one answered such questions."	– Разве на такие вопросы отвечают?
She said this in so singular a tone that a cold shiver ran through her husband's veins, and he remained dumbfounded, scared, almost breathless, as though from some mental shock.	Необычный тон, каким она произнесла эти слова, заставил Дю Руа похолодеть; он окаменел, оцепенел, ему не хватало воздуха, как это бывает в минуту душевного потрясения.

The carriage was now passing along the lake, on which the sky seemed to have scattered its stars.	Теперь экипаж ехал вдоль озера, в котором небо словно перебирало зерна своих звезд.
Two swans, vaguely outlined, were swimming slowly, scarcely visible in the shadow.	По воде неторопливо и плавно скользили два лебедя, чуть заметные, почти неразличимые в темноте.
George called out to the driver:	Жорж крикнул извозчику:
"Turn back!" and the carriage returned, meeting the others going at a walk, with their lanterns gleaming like eyes in the night.	"Назад!" - и фиакр повернул навстречу другим медленно двигавшимся экипажам, огромные фонари которых сверкали во мраке леса, точно глаза.
What a strange manner in which she had said it.	"Каким странным голосом она это проговорила!
Was it a confession? Du Roy kept asking himself.	Что это, признание?" - спрашивал себя Дю Руа.
And the almost certainty that she had deceived her first husband now drove him wild with rage.	И эта почти полная уверенность в том, что она изменяла своему первому мужу, доводила его сейчас до исступления.
He longed to beat her, to strangle her, to tear her hair out.	Ему хотелось избить ее, сдавить ей горло, рвать ей волосы.
Oh, if she had only replied:	О, скажи она ему:
"But darling, if I had deceived him, it would have been with yourself," how he would have kissed, clasped, worshiped her.	"Нет, дорогой, если б я изменила Шарлю, то только с тобой", - он заласкал бы ее, он стал бы ее боготворить!
He sat still, his arms crossed, his eyes turned skyward, his mind too agitated to think as yet.	Дю Руа сидел неподвижно, скрестив руки и глядя в небо: он был слишком взволнован для того, чтобы вновь предаться размышлениям.
He only felt within him the rancor fermenting and the anger swelling which lurk at the heart of all mankind in presence of the caprices of feminine desire.	Он чувствовал лишь, как в нем шевелится злоба и пухнет гнев - тот самый гнев, что зреет в каждом самце, озадаченном прихотями женского вкуса.
He felt for the first time that vague anguish of the husband who suspects.	Впервые ощущал он безотчетную тревогу мужа, в сердце которого закралось сомнение.
He was jealous at last, jealous on behalf of the dead, jealous on Forestier's account, jealous in a strange and poignant fashion, into which there suddenly entered a hatred of Madeleine.	В сущности, он ревновал за мертвеца, ревновал за Форестье, ревновал необычайной и мучительной ревностью, к которой внезапно примешалась ненависть к Мадлене.
Since she had deceived the other, how could he have confidence in her himself?	Раз она изменяла Шарлю, то как мог доверять ей он, Дю Руа?
Then by degrees his mind became calmer, and bearing up against his pain, he thought:	Однако мало-помалу ему удалось привести свои мысли в порядок, и, силясь подавить душевную боль, он подумал:
"All women are prostitutes. We must make use of them, and not give them anything of ourselves."	"Все женщины - потаскушки, надо пользоваться их услугами, но нельзя тратить на них душевные силы".
The bitterness in his heart rose to his lips in words of contempt and disgust.	Г орькое чувство подсказывало ему обидные, оскорбительные слова.
He repeated to himself:	Но он все же не давал им срываться с языка.

"The victory in this world is to the strong.	"Мир принадлежит сильным, - повторял он про себя.
One must be strong.	– Надо быть сильным.
One must be above all prejudices."	Надо быть выше этого".
The carriage was going faster.	Экипаж двигался быстрее.
It repassed the fortifications.	Городские укрепления остались позади.
Du Roy saw before him a reddish light in the sky like the glow of an immense forge, and heard a vast, confused, continuous rumor, made up of countless different sounds, the breath of Paris panting this summer night like an exhausted giant.	Дю Руа видел перед собой бледное зарево, похожее на отсвет гигантского горна. До него доносился невнятный, беспрерывный, немолчный гул, вобравший в себя бесчисленное множество разнообразных звуков, глухой, далекий и вместе с тем близкий рокот, чуть слышное и могучее биение жизни, тяжелое дыхание Парижа -дыхание титана, изнемогавшего от усталости в эту летнюю ночь.
George reflected: "I should be very stupid to fret about it.	"Надо быть дураком, чтобы портить себе из-за этого кровь, - размышлял Жорж.
Everyone for himself.	– Каждый - за себя.
Fortune favors the bold.	Победа достается смелым.
Egotism is everything.	Эгоизм - это все.
Egotism as regards ambition and fortune is better than egotism as regards woman and love."	Но эгоизм, алчущий богатства и славы, выше эгоизма, алчущего любви и женских ласк".
The Arc de Triomphe appeared at the entrance to the city on its two tall supports like a species of shapeless giant ready to start off and march down the broad avenue open before him.	Показалась Триумфальная арка на своих чудовищных лапах, - как будто при въезде в город стоял нескладный великан, который вот сейчас зашагает по широко раскинувшейся перед ним улице.
George and Madeleine found themselves once more in the stream of carriages bearing homeward and bedwards the same silent and interlaced couples.	Жоржу и Мадлене снова пришлось принять участие в параде экипажей, которые везли домой, в желанную постель, все те же безмолвные, сплетенные в объятии пары.
It seemed that the whole of humanity was passing by intoxicated with joy, pleasure, and happiness.	Казалось, будто возле них движется все человечество, пьяное от радости, счастья и наслаждения.
The young wife, who had divined something of what was passing through her husband's mind, said, in her soft voice: "What are you thinking of, dear?	Мадлена отчасти догадывалась, что происходит в душе у ее мужа. – О чем ты думаешь, дружок? – с обычной для нее нежностью в голосе спросила она.
You have not said a word for the last half hour."	– За полчаса ты не сказал ни слова.
He answered, sneeringly: "I was thinking of all these fools cuddling one another, and saying to myself that there is something else to do in life."	– Я смотрю, как обнимается это дурачье, - ответил он, усмехаясь, - и говорю себе, что в жизни, право, есть кое-что поинтереснее.
She murmured: "Yes, but it is nice sometimes."	– Да... но иной раз это бывает приятно, - тихо проговорила она.
"It is nice--when one has nothing better to do."	– Приятно... приятно... за неимением лучшего!

George's thoughts were still hard at it, stripping life of its poesy in a kind of spiteful anger.	Мысль Жоржа шла дальше, с какой-то бешеной злобой срывая с жизни ее блестящие покровы.
"I should be very foolish to trouble myself, to deprive myself of anything whatever, to worry as I have done for some time past."	"Глупее глупого стесняться, отказывать себе в чем бы то ни было, глупо, что последнее время я так изводил себя, волновался, страдал".
Forestier's image crossed his mind without causing any irritation.	Образ Форестье встал перед его глазами, не вызвав в нем, однако, ни малейшего раздражения.
It seemed to him that they had just been reconciled, that they had become friends again.	У него было такое чувство, словно они только что помирились, снова стали друзьями.
He wanted to cry out:	Ему даже хотелось крикнуть:
"Good evening, old fellow."	"Здорово, старик!"
Madeleine, to whom this silence was irksome, said:	Мадлену тяготило это молчание.
"Suppose we have an ice at Tortoni's before we go in."	– Хорошо бы заехать по дороге к Тортони и съесть мороженого, - предложила она.
He glanced at her sideways.	Он бросил на нее косой взгляд.
Her fine profile was lit up by the bright light from the row of gas jets of a caf?.	В это мгновение ее тонко очерченный профиль и белокурые волосы ярко осветила гирлянда газовых рожков, зазывавшая в кафешантан.
He thought, "She is pretty.	"Она красива, - подумал он.
Well, so much the better.	– Что ж, это хорошо.
Jack is as good as his master, my dear.	О нас с тобой, голубушка, можно сказать: на ловца и зверь бежит.
But if ever they catch me worrying again about you, it will be hot at the North Pole."	Но если мои сослуживцы опять начнут дразнить меня тобой, то я их так отделаю, что небу жарко станет".
Then he replied aloud:	Затем, проговорив:
"Certainly, my dear," and in order that she should not guess anything, he kissed her.	"С удовольствием, дорогая", - он, чтобы рассеять ее подозрения, поцеловал ее.
It seemed to the young wife that her husband's lips were frozen.	Мадлене показалось, что губы ее мужа холодны как лед.
He smiled, however, with his wonted smile, as he gave her his hand to alight in front of the caf?.	Но, стоя у дверей кафе и помогая ей выйти из экипажа, он улыбался своей обычной улыбкой.
XI	III
On reaching the office next day, Du Roy sought out Boisrenard.	На другой день, явившись в редакцию, Дю Руа подошел к Буаренару.
"My dear fellow," said he, "I have a service to ask of you.	– Дорогой друг, - сказал он, - у меня к тебе просьба.
It has been thought funny for some time past to call me Forestier.	Последнее время кое-кому из наших остряков понравилось называть меня "Форестье".
I begin to find it very stupid.	Мне это начинает надоедать.

Will you have the kindness to quietly let our friends know that I will smack the face of the first that starts the joke again?	Будь добр, предупреди их, что я дам пощечину первому, кто еще раз позволит себе эту шутку.
It will be for them to reflect whether it is worth risking a sword thrust for.	Их дело решить, стоит ли эта забава удара шпаги.
I address myself to you because you are a calm-minded fellow, who can hinder matters from coming to painful extremities, and also because you were my second."	Я обращаюсь к тебе потому, что ты человек с выдержкой и сумеешь уладить дело мирным путем, а во-вторых, потому, что ты уже был моим секундантом.
Boisrenard undertook the commission.	Буаренар согласился исполнить поручение.
Du Roy went out on business, and returned an hour later.	Дю Руа отправился по разным делам и через час вернулся.
No one called him Forestier.	Никто уже не называл его "Форестье".
When he reached home he heard ladies' voices in the drawing-room, and asked,	Когда он пришел домой, из гостиной до него донеслись женские голоса.
"Who is there?"	– Кто это? – спросил он.
"Madame Walter and Madame de Marelle," replied the servant.	– Госпожа Вальтер и госпожа де Марель, - ответил слуга.
His heart beat fast for a moment, and then he said to himself,	У Жоржа дрогнуло сердце, но он тут же сказал себе:
"Well, let's see," and opened the door.	"Э, будь что будет!" - и отворил дверь.
Clotilde was beside the fireplace, full in a ray of light from the window.	Клотильда сидела у камина; луч света падал на нее из окна.
It seemed to George that she grew slightly paler on perceiving him.	Жоржу показалось, что при виде его она слегка побледнела.
Having first bowed to Madame Walter and her two daughters, seated like two sentinels on each side of their mother, he turned towards his late mistress.	Поклонившись сперва г-же Вальтер и ее дочкам, которые, как два часовых, сидели справа и слева от нее, он повернулся к своей бывшей любовнице.
She held out her hand, and he took it and pressed it meaningly, as though to say,	Она протянула ему руку, он взял ее и пожал так, словно хотел сказать:
"I still love you."	"Я вас люблю по-прежнему".
She responded to this pressure.	Она ответила ему на это пожатие.
He inquired: "How have you been during the century that has elapsed since our last meeting?"	– Как вы поживаете? – спросил он. – Ведь мы не виделись целую вечность.
She replied with perfect ease: "Quite well; and you, Pretty-boy?" and turning to Madeleine, added: "You will allow me to call him Pretty-boy still?"	– Отлично. А вы, Милый друг? – как ни в чем не бывало спросила она, в свою очередь, и обратилась к Мадлене: - Ты разрешишь мне по-прежнему называть его Милым другом?
"Certainly, dear; I will allow whatever you please."	– Разумеется, дорогая, я разрешаю тебе все, что угодно.
A shade of irony seemed hidden in these words.	В тоне ее слышалась легкая ирония.

Madame Walter spoke of an entertainment that was going to be given by Jacques Rival at his residence, a grand assault-at-arms, at which ladies of fashion were to be present, saying:	Госпожа Вальтер заговорила о празднестве, которое Жак Риваль устраивал в своей холостяцкой квартире, - о большом фехтовальном состязании, на котором должны были присутствовать и светские дамы.
"It will be very interesting.	– Это очень интересно, - сказала она.
But I am so vexed we have no one to take us there, my husband being obliged to be away at that time."	– Но я в отчаянии. Нам не с кем пойти, муж как раз в это время будет в отъезде.
Du Roy at once offered his services.	Дю Руа тотчас же предложил свои услуги.
She accepted, saying:	Она согласилась.
"My daughters and I will be very much obliged to you."	– Мои дочери и я, мы будем вам очень признательны.
He looked at the younger daughter, and thought:	Дю Руа поглядывал на младшую из сестер Вальтер и думал:
"She is not at all bad looking, this little Susan; not at all."	"Она совсем недурна, эта маленькая Сюзанна, совсем, совсем даже недурна".
She resembled a fair, fragile doll, too short but slender, with a small waist and fairly developed hips and bust, a face like a miniature, grayish-blue, enamel-like eyes, which seemed shaded by a careful yet fanciful painter, a polished, colorless skin, too white and too smooth, and fluffy, curly hair, in a charming aureola, like, indeed the hair of the pretty and expensive dolls we see in the arms of children much smaller than their plaything.	Крошечного роста, но стройная, с узкими бедрами, осиной талией и чуть обозначавшейся грудью, с миниатюрным личиком, на котором серо-голубые, отливавшие эмалью глаза были словно тщательно вырисованы прихотливой и тонкой кистью художника, она напоминала хрупкую белокурую куклу, и довершали это сходство слишком белая, слишком гладкая, точно выутюженная, кожа, без единой складки, без единого пятнышка, без единой кровинки, и прелестное легкое облачко взбитых кудряшек, которым нарочно был придан поэтический беспорядок, - точь-в-точь как у красивой дорогой куклы, какую иной раз видишь в руках у девочки значительно меньше ее ростом.
The elder sister, Rose, was ugly, dull-looking, and insignificant; one of those girls whom you do not notice, do not speak to, and do not talk about.	Старшая, Роза, некрасивая, худая, невзрачная, принадлежала к числу девушек, которых не замечают, с которыми не разговаривают, о которых нечего сказать.
The mother rose, and, turning to George, said: "Then I may reckon upon you for next Thursday, two o'clock?"	Госпожа Вальтер встала. – Итак, я рассчитываю на вас, - обратилась она к Жоржу. – В четверг на будущей неделе, в два часа.
"You may reckon upon me, madame," he replied.	– К вашим услугам, сударыня, - сказал он.
As soon as she had taken her departure, Madame de Marelle rose in turn, saying:	Как только они вышли, г-жа де Марель тоже встала.
"Good afternoon, Pretty-boy."	– До свиданья. Милый друг.
It was she who then clasped his hand firmly and for some time, and he felt moved by this silent avowal, struck again with a sudden caprice for this good-natured little, respectable Bohemian of a woman, who really loved him, perhaps.	Теперь уже она долго и крепко пожимала ему руку. И, взволнованный этим молчаливым признанием, он вдруг почувствовал, что его опять потянуло к этой взбалмошной и добродушной бабенке, которая, быть может, по-настоящему любит его. "Завтра же пойду к ней", - решил он.

As soon as he was alone with his wife, Madeleine broke out into a laugh, a frank, gay laugh, and, looking him fair in the face, said,	Когда супруги остались одни, Мадлена засмеялась веселым искренним смехом и, внимательно посмотрев на него, спросила:
"You know that Madame Walter is smitten with you."	– Тебе известно, что госпожа Вальтер от тебя без ума?
"Nonsense," he answered, incredulously.	– Да будет тебе! – с недоверием в голосе проговорил он.
"It is so, I tell you; she spoke to me about you with wild enthusiasm.	– Да, да, уверяю тебя; из ее слов я заключила, что она от тебя в диком восторге.
It is strange on her part.	Как это на нее непохоже!
She would like to find two husbands such as you for her daughters.	Она бы хотела, чтобы у ее дочерей были такие мужья, как ты!..
Fortunately, as regards her such things are of no moment."	К счастью, все это для нее самой уже не опасно.
He did not understand what she meant, and inquired,	Он не понял, что она хотела этим сказать.
"How of no moment?"	– Что значит - не опасно?
She replied with the conviction of a woman certain of the soundness of her judgment, "Oh! Madame Walter is one of those who have never even had a whisper about them, never, you know, never.	– О, госпожа Вальтер ни разу в жизни не подала повода для сплетен, - понимаешь? – ни разу, ни разу! – тоном женщины, отвечающей за свои слова, воскликнула Мадлена.
She is unassailable in every respect.	– Она ведет себя безукоризненно во всех отношениях.
Her husband you know as well as I do.	Мужа ее ты знаешь не хуже меня.
But with her it is quite another thing.	Но она - это другое дело.
She has suffered enough through marrying a Jew, but she has remained faithful to him.	Между прочим, она очень страдала от того, что вышла замуж за еврея, но осталась ему верна.
She is an honest woman."	Это глубоко порядочная женщина.
Du Roy was surprised.	Дю Руа был удивлен:
"I thought her a Jewess, too," said he.	– Я думал, что она тоже еврейка.
"She, not at all.	– Она?
She is a lady patroness of all the good works of the Church of Madeleine.	Ничего подобного. Она дама-патронесса всех благотворительных учреждений квартала Магдалины.
Her marriage, even, was celebrated religiously.	Она даже венчалась в церкви.
I do not know whether there was a dummy baptism as regards the governor, or whether the Church winked at it."	Не знаю только, крестился ли патрон для проформы, или же духовенство посмотрело на это сквозь пальцы.
George murmured: "Ah! so she fancied me."	– Так... стало быть... она в меня... влюблена? – пробормотал Жорж.
"Positively and thoroughly.	– Окончательно и бесповоротно.

If you were not bespoken, I should advise you to ask for the hand of--Susan, eh? rather than that of Rose."	Если б ты был свободен, я бы тебе посоветовала просить руки... Сюзанны, - ведь правда, она лучше Розы?
He replied, twisting his moustache: "Hum; their mother is not yet out of date."	– Да и мамаша еще в соку! – сказал он, покручивая усы.
Madeleine, somewhat out of patience, answered:	Мадлена рассердилась:
"Their mother! I wish you may get her, dear.	– Насчет мамаши, дорогой мой, могу сказать тебе одно: сделай одолжение.
But I am not alarmed on that score.	Мне это не страшно.
It is not at her age that a woman is guilty of a first fault.	Она вышла из того возраста, когда совершают свой первый грех.
One must set about it earlier."	Надо было раньше думать.
George was reflecting: "If it were true, though, that I could have married Susan."	"Неужели я и впрямь мог бы жениться на Сюзанне!.." - говорил себе Жорж.
Then he shrugged his shoulders.	Затем он пожал плечами:
"Bah! it is absurd.	"А, вздор!..
As if her father would have ever have accepted me as a suitor."	Разве отец когда-нибудь согласится выдать ее за меня!"
He promised himself, though, to keep a more careful watch in the future over Madame Walter's bearing towards him, without asking whether he might ever derive any advantage from this.	Еще не отдавая себе отчета в том, какой ему будет от этого прок, он все же решил понаблюдать за г-жой Вальтер.
All the evening he was haunted by the recollection of his love passages with Clotilde, recollections at once tender and sensual.	Весь вечер его томили воспоминания, нежные и в то же время будившие чувственность воспоминания о романе с Клотильдой.
He recalled her drolleries, her pretty ways, and their adventures together.	Ему приходили на память ее проказы, ее шаловливые ласки, их совместные похождения.
He repeated to himself, "She is really very charming.	"Право, она очень мила, - твердил он себе.
Yes, I will go and see her to-morrow."	– Да, завтра же пойду к ней".
As soon as he had lunched the next morning he indeed set out for the Rue de Verneuil.	На другой день, после завтрака, он действительно отправился на улицу Верней.
The same servant opened the door, and with the familiarity of servants of the middle-class, asked:	Все та же горничная отворила ему дверь и с той развязностью, с какою прислуга держит себя в мещанских домах, спросила:
"Are you quite well, sir?"	– Как поживаете, сударь?
"Yes, thanks, my girl," he replied, and entered the drawing-room, in which an unskilled hand could be heard practicing scales on the piano.	– Превосходно, малютка, - ответил он и вошел в гостиную, где чья-то неопытная рука разучивала на фортепьяно гаммы.
It was Laurine.	Это была Лорина.
He thought that she would throw her arms round his neck.	Он думал, что она бросится к нему на шею.