Миндаль для Белки

Ручей Наталья

Стерлинг немедля покинул общество говорливого барона. В принципе, за свои колкие замечания и он, и Хэнскрафт могли быть убиты на дуэли, если бы их не отменили более двух веков назад и если бы их противники сами не боялись быть убитыми.

Оказываясь на одном балу с Гейдж, он и Хэнскрафт первыми вносили свои имена в ее карточку. Гейдж приписывала их опеку стараниям Артура, но он уверял обратное:

– Я зарекся играть в купидона.

И убедительно уверял, без лукавых искорок в глазах, выдававших его ранее. Обязанности купидона взяла на себя леди Сейвудж.

Она уехала из МартинХолл вместе с Гейдж и Артуром, в ту же ночь, когда разразился скандал.

– Чем раньше мы окажемся в Лондоне, – сказала она, – тем меньшие корни пустят сплетни.

– Мне уже все равно, – отмахнулась Гейдж.

– А вашим детям? – строго спросила графиня. – Вашим нарожденным детям, как думаете, все равно?

– Возможно, барон…

– У вас будет муж, – нетерпеливо оборвала графиня, – которого вы сами выберете. Не говорите мне о Тейне, теперь не только я знаю, что вы выбрали его, но… Так сложилось. Я очень его люблю, он мой единственный сын, но я слишком зла, чтобы говорить о нем спокойно сейчас. Поездка в Лондон пойдет на пользу не только вам – мне нужно развеяться и все такое, и ваш брат пока не планирует возвращаться в ДримКарлейн.

Модистки, умопомрачительно дорогие и красивые наряды, балы у знати – Гейдж не имела этого даже в свой дебютный сезон, и, казалось, жизнь решила вернуть утраченные жемчужинки, нанизывая их на нить радости. Она научится казаться сильной и равнодушной, особенно, если сегодняшний утомительный вечер когда-нибудь закончится.

– Дорогая, вы готовы? – повторила леди Сейвудж, и не дожидаясь ответа, зашла в комнату.

Гейдж выдержала цепкий взгляд графини, приветливо улыбнулась.

– Идем искать вам мужа, а в глазах у вас все еще мой сын! – подвела итог осмотра леди Сейвудж. – Нет, нет, вы должны показать, что несмотря на глубокое чувство, посетившее вас, вы открыты для новых отношений.

– Как показать?

Леди Сейвудж ударила веером по задорно торчащему перу своей шляпки, обошла Гейдж, остановилась напротив, прищурилась, размышляя.

– Одного декольте мало, – сказала она, – это должны быть во взгляде, в поведении, в улыбке, в походке, в жестах. Вот что вы ответили мистеру Крассу, когда он пригласил вас сегодня в оперу?

– Что уже приглашена вами.

– Да! – возмущенно ахнула графиня. – Как будто мы с вашим братом не можем обойтись без вас!

– Миледи…

– Опять!

– Что? – не поняла Гейдж.

– Такое искренне удивление на лице. Лучше бы вы приберегли его для лорда Стерлинга, когда он хвалился своими охотничьими угодьями!

– Но мне не было это интересно.

– Вы думаете, ему были интересны высказывания Конфуция? Но он же вас слушал! И как натурально слушал – будто сгорал от любопытства всю жизнь, и именно из-за Конфуция!

– Думаете, ему не было интересно?

– Вы бы еще поделились с ним воспоминаниями о Тейне!

Гейдж издала нечто похожее на «ой», и графиня нахмурила лобик.

– Он спросил, как я думаю, как скоро пройдут мои чувства к лорду Сейвуджу, – оправдывалась Гейдж.

– И?

– Я ответила,

что надеюсь… это произойдет… когда-нибудь…

– Святые небеса! – возмутилась леди Сейвудж. – Вы должны были ответить, что когда видите Стерлинга, чувствуете, как искорки, убиенные безжалостным ветром, снова загораются!

– Очень красиво, – похвалила Гейдж, – постараюсь запомнить.

– Или что весна вновь щебечет в груди птицами, – выдала другой вариант графиня.

– Птицы в груди? – усомнилась Гейдж, но заметив настороженный взгляд опекунши, исправилась. – Как романтично. Вы пишете стихи?

– С недавних пор, – вдруг смутилась графиня. – Не уводите разговор в сторону! Хватит носить траур на лице! Мой сын жив, и вы, слава Богу, тоже. И так как пока непонятно кто из вас двоих победитель, примерьте этот образ на себя.

– Где логика? Тейн меня бросил, а не я его.

– Свет примет ту логику, которую вы им умело преподнесете. Не без моей помощи, конечно. Да, мой сын вас бросил – это знают все. Слухи разлетелись быстро, не так ли? – После кивка Гейдж, графиня продолжила. – Постарайтесь подать порцию новых слухов под пикантным соусом.

– Каким?

– Сожаления, моя дорогая, сожаления, что лорд Сейвудж упустил такую девушку, как вы.

– Разве он сожалеет?

– Разве это теперь важно? – парировала графиня. – Думайте о своем будущем, и стройте его из расчета, что он сожалеет, и ведите себя так, будто он сожалеет. А вы – нет. И тогда вы не пожалеете об утраченных возможностях.

– Спасибо, – Гейдж порывисто обняла графиню.

– Не за что, – отмахнулась она. – Я обещала вас удачно выдать замуж, но не обещала сидеть в Лондоне осень и зиму.

Гейдж улыбнулась. Показная строгость графини импонировала ей. Начни леди Сейвудж гладить ее по головке или говорить нравоучительным тоном – она бы расплакалась или закрылась в себе. А так…

– Я готова, – сказала Гейдж.

– Наконец-то, а то ваш брат, верно, стер рисунок на плитке в холле. Я слышу его шаги даже здесь. Он специально подбивает каблуки туфель?

Графиня вела милую словесную перестрелку с Артуром в карете, Гейдж смотрела в окно, но не виды Лондона прельщали ее. В каждом джентльмене, прогуливавшемся с дамой, в каждом мужском силуэте, скрывшемся за углом, ей мерещился Тейн. Как будто ему мало снов, в которых он приходил еженощно: садился у ее постели или нагло ложился в нее и разговаривал. Ни о чем, но голос сладкой музыкой разливавшийся ночью, утром выводил из себя – стоило вспомнить.

И сны… Почему все они крутились возле постели? Это ее тайные помысли или… Бред! Конечно, это ее помыслы, и даже не тайные. Она хотела графа! Наверное. Потому что понятия не имела что это.

Раньше ее сны сбывались. Женщина с известием, встреча с Тейном на балу, его жест в сторону двери, ее падение – совпало. Но глупо надеяться, что хотя бы один из снов про постель и графа сбудется. Ведь глупо же?

Гейдж вышла из кареты, опираясь на руку брата. Он деланно поморщился, словно, действительно, принимал весь ее вес на одну ладонь.