Министерство мертвых. Невозможная принцесса
Шрифт:
– Когда новая душа попадает в министерство, ей назначают друга. Чтобы он помог адаптироваться, узнать мир получше.
В ответ на это я предпочла промолчать. Хотя очень хотелось спросить, почему у «друга» женское имя. Я думала, так называли девочек в Британии, а не парней в загробном мире. На вид ему было лет восемнадцать, не больше.
– А как вы стареете? Если я проведу здесь несколько десятков лет, то постарею же, да?
– Нет, ты останешься такой, как сейчас. Но, хочется верить, более умной.
Мы вплотную приблизились к горгульям и те, пока я искала вход в здание, вдруг расступились.
– А… - начал было Харриет.
– Лучше молчи, - посоветовал Самаэль. – Просто поверь.
Но я уже полностью отдалась во власть впечатлений от зала.
Ни страшные руки, тянущиеся из тумана, ни поезд на пустынной платформе, ни рассказ Самаэля не заставили меня поверить в то, что я действительно умерла и действительно нахожусь в мире мертвых.
А этот зал – да.
Весь его потолок был огромным куполом-витражем, сквозь который на мраморный пол лился разноцветный свет. Я рассматривала картину, запрокинув голову, пока не затекла шея.
– Что это? – спросила я у спутников. – Что там изображено?
– Вельзевул коронует наследника, - ответил Самаэль.
– Кто такой Вельзевул? Звучит знакомо.
– Вероятно, в ваших мифах и легендах много имен и историй нашего мира. Души рождаются на Земле с чистой памятью, но порой отголоски воспоминаний находят свое воплощение в искусстве. Видишь ли, в нашем мире живут не только души, которым требуется прийти в себя и переосмыслить свое существование, но и… м-м-м… еще одна раса. [Иные] – так их называют смертные. Те, кто по той или иной причине не может перевоплощаться и жить в немагических мирах. Посмотри на витражи в окнах.
Каждый изображал какую-то сцену, как я поняла, то ли из местных легенд, то ли из истории.
– В начале времен все было иначе. Души не осознавали своего предназначения хранителей, перерождались хаотично и едва не уничтожили несколько прекраснейших немагических миров. А иные были изгоями. Те, кто обладал способностью перевоплощаться и проживать жизни в других мирах, свысока смотрели на лишенных этого дара. И зачастую обходились с ними несправедливо. Это продолжалось до тех пор, пока не пришел Вельзевул, великий иной. Он открыл в подобных себе великий дар – видеть истинную сущность души, иметь над ней власть. Он создал Элизиум и Аид, он открыл душам их истинное предназначение. Он – наш страж, повелитель и творец законов.
Первые пять витражей, очевидно, изображали приход Вельзевула к власти и создание Аида и Элизиума.
– Черные, неспособные измениться, души отравляли собой само мироздание, - задумчиво продолжил Самаэль. – Вскоре их стало так много, что они вырвались на свободу, и едва не уничтожили все вокруг. Тогда Вельзевул спустился вниз, чтобы лично запечатать врата Аида. Он стал их бессмертным стражем. И назначил наместника, исполняющего его волю здесь. Сейчас Вельзевул правит миром, находясь у самих врат ада.
– Вот это значит удаленка, а не то, что они там пытались изображать, - хмыкнула я, вспомнив свои самые странные экзамены в жизни.
– Но однажды ему придется уступить свое место повелителя. Назначить
– Только вот у повелителя три наследника, - хмыкнул Харриет. – И мы еще не знаем, кого он выберет.
– На протяжении всей нашей истории Вельзевул выбирал себе воспитанников, но до сих пор так и не передал никому власть, так что я бы не обольщался. Все, идем дальше, надо найти тебе комнату.
Город напоминал скорее гигантский лабиринт. Все улицы, переулки, тупики и дворы были частью одного огромного здания, вокзал в котором был лишь крошечной частью. Парки обступали высокие стены, в основаниях мостов сияли остроконечные башни, под ногами от чистоты сверкала с виду почти новенькая брусчатка.
– Что-то напоминает… - пробормотала я.
– Оксфорд, - кивнул Самаэль. – Построен по образу и подобию Мортрума – города мертвых. Точнее, города заблудших душ. Разумеется, сходство лишь отдаленное. Мортрум – сложное магическое сооружение. Ты можешь попасть в любую точку города, не выходя из здания. Но будь в нем осторожна и старайся передвигаться по улицам. Внутренние помещения порой чудят. Лестницы исчезают, проходы закрываются… в общем, не ищи приключения на ровном месте.
– А карты вы случайно не выдаете?
– Нет, - отрезал Самаэль, и я разочарованно вздохнула.
Но даже если я все еще бредила, подсознание постаралось. Огромный готический город-замок! Такое сложно придумать, вообразить в деталях еще сложнее. Естественно, мне тут же захотелось как следует по нему погулять, залезть во все закутки и темные углы. Но я благоразумно оставила эту мысль при себе.
Похоже, я угадала со временем: по пути нам не встретилось ни одной живой души, как бы забавно это ни звучало. Самаэль молча шагал чуть впереди, за ним бодро семенил Харриет, а вот я то и дело отвлекалась, рассматривая новые локации, такие непохожие на скучный провинциальный городок, в котором выросла.
– В вашем мире только один город? Или таких городов-замков много?
– Мортрум – уникальный город. Но вообще есть и другие.
– В них тоже живут души?
– Души, иные. Кто только не живет, - туманно отозвался мужчина.
Мы, наконец, свернули в сторону одного из двухэтажных корпусов Мортрума. Довольно невзрачный, но, как и весь город, колоритный, он оказался чем-то вроде общежития. Мне понравилось внутри. Пахло, как в старой часовенке, а длинный темный коридор с рядами одинаковых дверей напоминал… даже не знаю, пожалуй, действительно старинный колледж. Не хватало только табличек с номерами аудиторий и портретов великих ученых.
– Это – твое жилище на ближайшее время. Первые годы тебе придется провести здесь. Потом сможешь подыскать что-то получше. Твоя дверь – последняя, слева. Вот что, Аида. На тебя свалилось много всего. Полагаю, ты еще не до конца мне поверила, и часть тебя думает, что это сон. Дай себе время. Побудь наедине с собой. Обдумай все произошедшее и услышанное. У тебя есть несколько дней. Но будь осторожна, мысли о смерти могут навредить тебе. Тебя могут мучить кошмары, видения – это нормально, ты пережила сильное потрясение. Если станет невыносимо, обратись к Харриету. Он знает, как помочь.