Минотавра
Шрифт:
Но писатель был ошеломлен. То имя, которое упомянул Дикки... Пасифая.
– Иди!
– Боллз достал нож.
– Иди же, чего ждёшь!
– Как пожелаете, мистер Боллз, - и после этих слов писатель поднялся по ступенькам.
Пасифая, думал он, поднимаясь. Греческая мифология. Он кратко вспомнил телефонный разговор с Нэнси, ранее упомянутый ею ребёнок с головой быка не казался теперь ему такой глупостью. Но откуда такому деревенщине, как Дикки, знать это имя? У писателя не было ответов. Его рука соскользнула с перил, когда он двинулся от лестничной площадки на второй этаж. Темнота, казалось, сгущалась по мере его продвижения по коридору. На одной из дверей
Интересно, где Крафтер берет все свои деньги? Но потом писатель рассмеялся - возможно, он заключил сделку с дьяволом. В комнате пахло отвратительно и виной этому была не кучка экскрементов, наваленная рядом с упавшей картиной, в воздухе было что-то ещё. Это точно был запах разлагаемого мяса, смешанный с чем-то мускусным. Никакой женщины в комнате не было и в помине, хотя простыни одеяла были скомканы. Затем он посветил сказочной красоты ковёр ручной работы и с удивлением обнаружил вышеупомянутое извержение Дикки. Казалось, это был чёрный желатин, перемешанный с гелеподобной субстанцией. Писатель был озадачен. Интересно, что это за вещество? И откуда оно взялось? Желатиновая лужа на ковре переливалась при тусклом свете. Писатель обратил внимание, что никаких червей в ней не было.
Наконец-то! Книга! Он увидел маленький столик у противоположной стены, на нём она и лежала. Писателя заинтриговала обложка "Злые Монстры" М. Бари, гласила она. По позвоночнику писателя пробежались мурашки, когда он открыл первую страницу, на ней был год, когда её напечатали, Лондон, 1787.
– Злые, да?
– Писатель громко рассмеялся, но, тем не менее, книгу в карман он засунул. Вероятно, она стоит каких-то денег... Он развернулся, чтобы уйти, но остановился у двери, когда случайно свет фонарика задел ковёр.
"Как странно..." - Подумал он. Раннее бесформенная чёрная масса приобрела явные очертания пятиконечной звезды. Писатель сфокусировал свой взгляд на ней и увидел, как все углы вытянулись...
– Знаете, что?
– Сказал он сам себе.
– Не думаю, что мне это мерещится, и похоже, они и вправду двигаются, - и с этими словами он бросился бежать вниз к Боллзу и Дикки.
– Ну? Что там?
– Спросил Боллз
Писатель закурил сигарету.
– Есть хорошие новости и плохие. Хорошая новость в том, что никакой чёрной женщины нет.
– Я же говорил тебе, чувак, что её там больше нет!
– Она что испарилась, как ёбаное привидение!
– Взбесился Дикки.
– Насрала на пол и исчезла!
Писатель посмотрел на Боллза.
– Я согласен, по крайней мере, с последним заявлением Дикки.
Боллз посмотрел на него явно испуганный.
– На полу действительно есть некое вещество, которое я идентифицировать не смог и тем более объяснить природу его появления.
– А я говорил!
– Снова вмешался Дикки, - эта моя молофья, смешанная с каким-то чёрным дерьмом из пизды той бабы! Когда я кончил, вся эта херня просто брызнула из неё!
– Чёрт, - прошептал Боллз, - я даже и не знаю, кому из вас верить, мне надо самому всё это увидеть. Но до того, как Боллз пошёл к лестнице, его остановил писатель.
– Мистер Боллз? Я думаю, что мы можем и дальше всю ночь бегать по этой лестнице, но ответов на наши вопросы так и не найдём. Тем не менее, я должен вам сказать, что у меня есть догадка... Что есть более вероятное место в этом доме, где мы можем найти ответы на интересующие нас вопросы.
– Где?
– Спросил Боллз.
Писатель указал на подвал.
– Там воняет хуже, чем у козла под хвостом, но почему бы и нет. Хорошо, - сказал Боллз, - Дикки, приведи Кору в сознание и тащи её задницу с нами.
Писатель шёл впереди, пытаясь привыкнуть к гнилому аромату, спускаясь по литым ступенькам вниз. Боллз сдерживал за его спиной рвотные позывы. Дикки тоже плёлся в низ, только Кору он не смог привести в сознание и поэтому просто тащил её за собой. Внизу вонь усилилась. Фонарики освещали силуэты странных дверей и столов, и да! Полок с книгами. Писатель достал зажигалку, чтобы зажечь многочисленные свечи, а затем...
Дикки, Боллз и писатель уставились на одно и то же.
– Не удивительно, что здесь так воняет, - пробормотал Боллз.
– Боже правый!
– Воскликнул Дикки и в замешательстве уронил Кору на цементный пол.
– Это место больше похоже на храм, чем на подвал, - отметил писатель, - и как уместно... Жертвенный храм.
Три стены комнаты были украшены дорическими столбами, пусть и короткими, а между ними висели шесть металлических клеток. Как раз в одной из них и была причина их беспокойства. Труп обнаженной женщины. Только писатель осмелился подойти. От пупка до горла был сделан глубокий разрез, разделяющий две вялые груди цвета овсянки. Пара хирургических ретракторов осталась прямо в ней, что заставило разрез быть открытым, подобно двойным дверям, дающим ход к сердцу. Стоит сказать, что полость была пуста.
– Вот это я называю веселушка, - сказал Боллз со страхом в голосе.
– Похоже, там чего-то не хватает, - заметил Дикки.
– Сердца, - сказал писатель, а затем осветил различные области комнаты.
– Судя по этому крематорию и той старой книге о тефромантии, я бы сказал, что эта несчастная была ритуально принесена в жертву. Смотрите, видите этот пепел?
– Писатель указал на кучку пепла под одной из деревянных дверей.
– Тефромантия - это оккультная наука, которая использует пепел жертв для различных тёмных искусств, также включающая в себя воплощение.
– Ты хочешь сказать, что Крафтер увлекается этим сатанинским дерьмом?
– Спросил Боллз, не совсем понимая, что происходит.
– Ну, у этого человека точно есть хобби.
Дикки пялился на труп девушки.
– Что это было за умное слово, которое ты только что сказал?
– Воплощение? Это означает сделать плоть, другими словами, Крафтер совершил тефроманический ритуал, чтобы вызвать дух или призвать демона...
Боллз и Дикки замолчали. Писатель закурил ещё одну сигарету и внимательно осмотрел несчастную.