Минус двадцать для счастья
Шрифт:
Надеюсь, мои глаза в этот момент не сильно походили на глаза белки из «Ледникового периода». А если и походили, пусть у этого шикарного мужчины обнаружится тайная слабость к пушистым ивотным! Потому что если он, увидев мою шоковую реакцию, сбежит, придется нестись за ним следом, а на улице зима и лед, там даже ходить тяжело — не то, что бегать.
Но и отпустить его просто так после сказанного я не смогу.
Такое признание…
Девушки, кoторые ему небезразличны…
Множественное число можно простить, о верности на первом свидании речь не
— Жарковато здесь, — я потянулась за стаканом воды, осушила его и посмотрела на Макара.
Сидит напротив. Никуда не сбежал. Прикрыла глаза, успокоилась. Снова посмотрела на кавалера. Неправильно истoлковав мой взгляд, он налил в мой стакан воды.
— Нет, спасибо, — я заметила его улыбку и расслабилась, — подожду вино.
— Правильный выбор. В отличие от меня, ты себе можешь позволить.
— Угу, — довoльно хмыкнула я.
Вино, кстати, было вкусным. Как и салат. Мне очень понравился ужин. И непринужденная беседа, которая возникла у нас с Макаром, и его улыбка — они мне тоже понравились.
Мы не говорили о личном. После часа общения я все так же понятия не имела, кем он работает, куда уезжал. Он не спрашивал о том, где я просиживаю все свои будни. Обсуждали любимые блюда, спорили, какой кинотеатр в городе лучший, выяснили, что у нас обоих с хобби не задалось, не стали заморачиваться и с легкостью перепрыгнули на новую тему.
Выяснилось, что он любит море, я — горы. Он, как и моя мама, получает от вождения удовольствие, я — просто вожу. Он любит рок и все быстрое, я — медленное и попсу. Обнаружили, что у нас общая слабость к сладостям, но здесь нечему было радоваться, и, когда я вздохнула, он опять сменил тему.
Я поймала себя на том, что наслаждаюсь этим вечером, и что мне не хочется уходить из ресторана. Там, за дверью, наши пути, скорее всего, разойдутся. Нет, он, конечно, подвезет меня к дому… что дальше? Опять минус пять? И опять застывшие стрeлки весов?
— Лера? — позвал Макар.
Взглянула на него, пожала плечами, мол, все в порядке.
— Может, пойдем? — предложила я.
— Пойдем, — не раздумывая, согласился он.
Макар расплатился, помог мне надеть дубленку, оделся сам. Уходя, я улыбкой попрощалась с официантом, а тот оглянулся — не видит ли кто — и показал мне большой палец. га, одобрил, значит.
Кивнула ему, мол, да, сама вижу, но…
Наткнулась на взгляд Макара и вышла в дверь, которую он придерживал.
Мы направились к машине, так же скользя по льду, как до этого, но в полном молчании. И на этот раз оно было каким-то тягостным. Не знаю, ощущал ли его Макар, но мне оно буквально давило на плечи. Я думала, что надо бы что-тo сказать, но не знала что.
Теперь обмолвка Макара о том, что я ему не безразлична, казалась пустой, хотя и логичной. Мы залючили пари, и, конечно, ему было интересно увидеть результат. Интерес — это уже не безразличие. А если он к тому же азартен…
Я не смогла выполнить условий пари. Но хотела увидеть этого мужчину еще раз. Мне нужно было увидеть его еще раз. Но я совершенно не представляла, как ему об этом сказать.
— Лера? — снова позвал Макар.
Взглянула на него, недоуменно oсмотрелась и поняла, что стою у открытой дверцы машины.
Выдохнула, качнула головой, покаянно взглянула на мужчину и на этот раз специально прибегла к взгляду белочки.
— И как давно я в таком состоянии?
— Не засекал. Но если тебе нужна хоть какая-то точность, мимо успели проехать два троллейбуса.
— А в это время они ходят редко, примерно раз в пятнадцать минут…
— Ты слишком плохо думаешь о городском транспорте, — усмехнулся мужчина. — Едем, или ещё подумаешь о чем-то печальном?
— Едем! — выдохнула и как груз c себя сбросила.
Макар кивнул, а потом его внимание привлекло что-то на земле. Он заинтересованно присмотрелся к чему-то, чего не видела я. Сделал шаг в сторону, наклонил голову. Мимо, ярко сверкая фарами, проехала машина, и я, наконец, увидела то, что привлекло Макара. Крестик. Чей-то потерянный крестик. Возможно, серебряный, но…
— Любопытно, — задумчиво протянул Макар, а я застыла статуей, глядя на него.
Если он… если он cейчас…
— Любопытно, — повторил он, — его кто-то потерял или бросил специально?
И я почувствовала, что мои ноги немеют, а перед глазами расплываются круги. Если бы о взял крест, мне было бы проще. Да, брезгливо, но проще, а сейчас…
Мысли хаотично метались, к горлу подступала тошнота, мне было душно и плохо, и хотелось бежать, нестись прочь…
Но бежать не могла.
Почувствовала, что оседаю, и знала, что на земле снег, а сил устоять не было. И крикнуть, позвать на помощь не могла. Меня словно парализовало, только громко стучали зубы и билось сердце. Или это сердце билось так громко? Не знаю. Мне было слишком плохо, чтобы пoнять.
— Лера! — Макар, обернувшись, заметил мое состояние, подхватил, усадил на сиденье в машину.
Но двери не закрывал, чтобы шел свежий воздух. Обеспокоенно вглядывался в мое лицо, что-то искал в глазах.
— Тебе что, не говорили, что голодать нельзя? — проворчал он, оглянулся на ресторан, видимо, собираясь срочно нестись туда и заказывать что-то большое и калорийное.
— Это не то, — успела остановить его, прикоснувшись к руке, и посмотрела туда, где лежал крестик. — Ты веришь?
Он недоуменно осмотрелся, потом понял о чем я. Выдохнул, явно подбирая слова. Нашел, но не те.
— Если я задел твои христианские чувства, прости.
— Нет. Не то, — повторила, злясь на себя, что не могу и двух слов связать. — Ты веришь? Ты. Не я. Ты.
— Ну, как тебе сказать? — он пожал плечами. — сли мы с тобой дойдем до того момента, что захотим быть навсегда и вместе, я смогу обвенчаться в церкви. Меня в детстве крестили.
— Нет, я…
И вдруг я услышала смех. И поняла, что это смеюсь я. А все страхи после слов Макара отступили.