Минута на убийство. Решающая улика
Шрифт:
— Присядьте, пожалуйста. Секретарь мистера Джералдайна сейчас за вами придет.
Как Найджел потом выяснил, его принимали по второму разряду. Приема по первому разряду удостаивались авторы в ранге коронованных особ — к ним спускался собственной персоной один из компаньонов. За менее важными посетителями посылали секретаршу, а всякий сброд должен был отыскивать дорогу сам. Найджел коротал время, разглядывая фотографии авторов с дарственными надписями, украшавшие одну из стен приемной. Более древние выделялись бородами и ошеломляющей самоуверенностью, но по мере того, как взгляд перебегал поближе к современности, лица все больше теряли и растительность и самодовольство,
1
Страх (нем.).
— Это ведь была мисс Майлз, та дама, что вошла передо мной? — спросил Найджел.
— Да. Она здесь работает, — ответила секретарша.
— Как, она служит в издательстве?
— Нет. Пишет для нас свои мемуары. А когда она переезжала на другую квартиру, мистер Джералдайн предоставил ей для работы одну из комнат.
— Мемуары? Вот, наверное, будет сенсация!
— Да. Мы надеемся на них подзаработать, — скромно потупилась девушка. — Конечно, мисс Майлз не из тех авторов, кого мы обычно печатаем.
— Еще бы! Все равно как если бы «Ученые записки» Оксфорда вдруг напечатали Элинор Глин! [2]
Найджел разглядывал девушку. Красивая особа цыганского типа лет двадцати трех, но хочет выглядеть старше; смотрит холодновато сквозь очки в роговой оправе; вряд ли служит здесь давно, но уже пользуется издательским «мы», словно тут родилась. Что–то в ее речи заставило его спросить:
— Вы учились в Самервилле? [3]
— Неужели так заметно?
2
Элинор Глин — романистка начала века.
3
Самервилл — женский колледж Оксфордского университета, основанный в 1879 году.
— По какой специальности?
— История.
— Получили диплом?
— Вообще–то даже с отличием… — Признание сопровождалось угловатым кивком головы и сразу скинуло с нее несколько лет.
— И засели у телефона?
— Фирма любит, чтобы начинали снизу. Если я смогу справиться с посетителями, меня переведут в настоящие секретари и, может, дадут кое–какую редактуру.
— Викторианские порядки, да? А в свободное время, я вижу, пишете книгу?
Девушка, покраснев, быстро сунула листки рукописи под бювар.
— Чересчур много видите! Простите, я терпеть не могу, когда заглядывают в мою работу.
— По–моему, большинство писателей этого
Но тут в приемной появилась еще одна ученая девица — секретарша мистера Джералдайна. Найджел проследовал за ней в коридор, который вел, как он потом обнаружил, от бокового входа в упаковочную. Одна сторона коридора была завалена набитыми мешками. С другой находился лифт — его дверца больно стукнула Найджела по спине, когда он туда вошел.
— Она всегда так, — жизнерадостно сообщила девица, словно речь шла о причудах любимого, но не очень послушного домашнего зверька.
— Даже с Миллисент Майлз?
Девушка захихикала.
— По–моему, она просила мистера Джералдайна установить новый лифт, — сказала секретарша и тут же окинула Найджела недоумевающим взглядом, словно удивляясь, как она могла позволить себе такое рискованное замечание в присутствии незнакомого человека, — вопрос, который часто задавали себе те, кто имел дело с Найджелом, когда он выступал в своем профессиональном качестве.
Поднявшись на второй этаж, Найджел был препровожден в кабинет старшего компаньона. Это была просторная, высокая квадратная комната, освещенная люстрой венецианского стекла, переделанной под электричество. Два окна выходили на улицу; стена напротив окон была заставлена книгами, остальные обшиты белыми деревянными панелями, а пол покрыт роскошным ковром. Найджел застал троих собеседников в классической непринужденной мизансцене современной разговорной пьесы: лысый человек сидел за письменным столом, по одну сторону от него, небрежно прислонясь к оконному косяку, стояла женщина, по другую — угрюмый рыжий молодой человек, уставившийся на носки своих ботинок и позвякивающий монетами в кармане брюк. Секунду–другую никто не менял позы. Потом лысый встал и мягкими шагами приблизился к Найджелу.
— Мистер Стрейнджуэйз? Как мило, что вы пришли. Разрешите представить вас моим компаньонам. Мисс Уэнхем, внучка нашего основателя. Мистер Райл — он недавно вступил в нашу фирму.
У Артура Джералдайна была дородная фигура, невыразительное лицо и манера говорить, которые считаются характерными для епископов и дворецких; но рукопожатие его оказалось на удивление крепким.
— Выпейте с нами стаканчик мадеры. У нас тут издавна водится…
— Гадость. Просто жидкая патока, — вмешалась мисс Уэнхем.
— Лиз, дорогая, вы несправедливы.
Они сели за стол красного дерева, стоявший посреди комнаты. Артур Джералдайн налил мужчинам мадеры, Лиз Уэнхем плеснула себе лимонаду из бутылки на серебряном подносе и с хрустом вонзилась зубами в яблоко. Эту коренастую женщину лет пятидесяти, седую, с белыми как кипень зубами, кирпично–розовыми щечками и ясными, добрыми глазами, Найджел мог бы легко представить себе в деревенской обстановке — ну хотя бы при кустарном ткацком промысле, где–нибудь в Уэстморленде. Однако, несмотря на свой загородный вид, она оказалась дамой деловой и сразу прервала поток любезностей Артура Джералдайна.
— Что ж, пора, пожалуй, поговорить о деле. Джоан, записывайте в ближайшие полчаса, кто будет звонить мистеру Джералдайну.
Секретарша вылетела из комнаты, как листок, унесенный ветром. Бэзил Райл перестал позвякивать монетками в кармане. В глазах старшего компаньона сверкнула усмешка; холодная или ироническая, Найджелу трудно было определить.
— Правильно, Лиз, — сказал он. — Мисс Уэнхем нам зевать не дает. Ладно, я изложу, в чем суть нашего маленького затруднения. Вы, конечно, понимаете, что все это должно остаться между нами?