Мир Ашшура. Дилогия
Шрифт:
Мормад тоже знал о мосте и заставе, но вовсе не собирался на ту сторону. Как только впереди сверкнула река, он свернул налево и поскакал вдоль берега. Разбойник совершенно точно знал, куда едет. К дому Бархака. Мормад очень надеялся, что и Фаргал прибудет туда же.
Но Фаргал и не помышлял о том, чтобы спрятаться у лесничего. Он не собирался подвергать Бархака опасности, коли уж тот всегда держался в стороне от разбойных дел. Фаргал надеялся спрятаться в горах. Надеялся напрасно.
У Владыки Кирьюгера было достаточно осведомителей в среде императорских войск. Но и у Бушиара были свои люди среди солдат Владыки. Поэтому он вовремя
Бушиар не стал вмешиваться в планы Владыки. Но принял и собственные меры. А именно: отрезал Оленью гору с запада. Тройные заслоны на дорогах, следопыты с обученными псами – через каждые четверть мили, барабанщики для мгновенного оповещения.
Бушиар был не против, чтобы Кирьюгер взял Фаргала сам. Ведь не Владыка, а Бушиар повезет разбойника в столицу. Но командующего совсем не устраивало, если хитрый эгерини ускользнет.
Фаргал свернул с дороги в лес. Он достаточно хорошо знал этот край, чтобы не сбиться с верного направления.
Спустя час с небольшим он убедился, что погоня потеряла след. Тогда лишь он рискнул сделать небольшую передышку. Он пустил коня шагом, а у первого же ручья, берега которого поросли свежей травой, спешился и, не расседлывая, привязал животное к дереву. Следовало подумать и о себе. Первым делом Фаргал привел в порядок оружие: вычистил меч, проверил колчан со стрелами (хороший запас, вот только лука у эгерини, увы, больше не было), осмотрел круглый щит, притороченный к седлу. В седельных сумках оказалось немного жареного мяса, завернутого в вощеную бумагу, и фляжка с вином. Фаргал перекусил, напился родниковой воды, напоил лошадь, и, оставив ее пастись, сам полез на дерево.
Лес зеленой шкурой распластался к западу и к северу. На западе, милях в десяти, живой ковер поднимался вверх – начинались предгорья. С востока, откуда прискакал Фаргал, чащу прорезали две скрещивающиеся дороги, но ничего подозрительного эгерини там не обнаружил. А вот на юге, в каких-нибудь полутора милях от места, где Фаргал устроил привал, лес кончался. Насколько хватало глаз, лежала возделанная равнина, зеленая от ранних всходов. Ничего интересного, если не считать огромной скалы, торчащей из земли, словно указующий в небо перст погребенного бога. Фаргал вспомнил, что скала так и называлась: «Палец».
Фаргал спустился с дерева и вытянулся на траве. Он не боялся, что будет застигнут врасплох: лес всегда сообщит наблюдательному человеку о приближении врага.
Эгерини размышлял о том, как оборачивается жизнь, и нашел, что Судьба, в общем-то, к нему благосклонна. Все-таки он не один месяц был хозяином дорог Карн-Апаласара. И сейчас надо лишь отсидеться некоторое время, а потом найти Мормада, собрать банду и начать все заново. Где-то в глубинах сознания вертелась мыслишка о том, чтобы собрать не банду, а войско, и не грабить, а брать – по праву завоевателя. Но Фаргал, хоть и был очень молод, догадывался, что править Землей Карн-Апаласар ему пока не по зубам. Никто не учил молодого воина этой науке – править, и у эгерини хватало ума, чтобы сообразить: быть Владыкой не легче, чем управляться с оружием. А ведь ремеслу воина Фаргала учили, можно сказать, с раннего детства. От своих товарищей-карнагрийцев и друга Бархака Фаргал наслушался историй о скверных Владыках и о том, как плохо они кончали. Да и сам он разве не зарезал Аракдени в бдительно охранявшихся покоях? Нет, повоевать Фаргал был не прочь, но править… увольте. Единственное, чего он по-настоящему желал,– это явления Таймат. Но богиня словно забыла о его существовании.
Спустя час или около того Фаргал поднялся, напился воды, закусив двумя пригоршнями спелой ежевики, и, ведя коня под уздцы, двинулся на запад. Лай собак он услышал раньше, чем прошел три четверти мили. Лай доносился оттуда, куда лежал путь эгерини.
Его ищут. С вершины могучего вяза, потеснившего деревья поменьше, Фаргал разглядел тройную цепь солдат, полумесяцем надвигавшуюся на него. Собак он не разглядел, но звонкий лай гончих доносился уже с трех сторон. Эгерини понял: на этот раз ему не прорваться. Только один путь оставался у него. На юг. Фаргал догадывался, что его теснят на открытое место, но за равниной, миль через восемь, снова начинался лес. Конь его отдохнул, и эгерини решил рискнуть.
– Это он,– сказал Бушиар своему помощнику, увидев одинокую фигурку, показавшуюся на опушке.– Передай сигнальщикам – пусть приготовятся, но без команды не зажигать. Пусть отъедет подальше.
Фаргал пустил коня рысью. На открытом месте он чувствовал себя неуютно и уже жалел, что покинул лес. Радовало только открытое пространство впереди. Лай приближался.
– Зажигай,– скомандовал Бушиар, и приготовленные заранее факелы бросили на ворох сухих веток. А сверху двое костровых стали охапками швырять зеленые листья. Столб густого желтого дыма поднялся к небу.
Фаргал направил коня к одинокой скале. Он сам не знал, почему это сделал. Собачий лай за спиной не становился громче, а впереди, на юге, уже виднелась темная полоска леса.
Вытянувшаяся поперек пути тень утеса пересекала путь Фаргала. До нее оставалось не больше пяти сотен шагов, когда впереди, там, куда направлялся эгерини, затрубил рог. И еще один. И еще. Фаргал придержал коня, оглянулся и увидел жирный столб дыма, вставший над деревьями. И еще он увидел цепь всадников-загонщиков, показавшуюся на опушке. Слева, справа и впереди врагов пока не было видно. Но эгерини уже знал, что пустынное поле не долго останется пустынным.
Черный ястреб сидел на вершине утеса и смотрел на крохотного человечка внизу. У хищных птиц зоркие глаза и короткая память. Ястреб видел даже разводы пыли на лице всадника, но он забыл, что уже встречал этого человека.
Протяжно загудел рог. Ястреб вытянул шею и расправил крылья. Люди, много людей в блестящей чешуе. Ястреб коротко вскрикнул и, сорвавшись с камня, взмыл в просторное небо.
Широкая тень утеса накрыла Фаргала, и он остановился. Он видел цепь преследователей позади и такую же – слева и справа, только намного дальше. До самых близких – не более полумили, но солдаты не спешили: куда он денется?
Фаргал спешился, подошел к утесу, погладил камень.
– Ты прикроешь мне спину, друг,– сказал он.
Эгерини не собирался сдаваться. Лучше умереть, чем снова попасть в руки палача.
Юноша отпустил поводья и хлопнул коня по крупу.
– Беги, мой хороший,– произнес он.– Беги.
Цепь всадников, рвущиеся собаки на сворках. Тысяча, не меньше.
«На меня одного»,– подумал Фаргал и ощутил всплеск гордости.
Эгерини посмотрел на небо, затем на гранитную скалу позади, провел пальцами по трещине… и вдруг засмеялся. Он понял, что сейчас сделает.