Мир без конца
Шрифт:
Билл почесал седые волосы, окружавшие лысину ободком, как у монаха.
— Но башня никак не связана с мостом.
— А это важно?
— Наверно, нет.
— Мостовщина — надежная гарантия того, что заем будет возвращен.
Билл прикинул, выгодна ли эта схема ему самому.
— А у меня будет работа?
— Работы завались. Хватит всем строителям в городе.
— Может, оно и хорошо.
— Ну вот и здорово. Если я сделаю чертеж большой башни, ты меня поддержишь на следующем заседании гильдии?
Билл помедлил.
_ Члены гильдии обычно не одобряют всякие чудачества.
— Не думаю, что башня — чудачество; просто она будет высокой. Если мы положим на средокрестие купольный потолок, я смогу построить ее без опалубки.
— Купол? Это что-то новенькое.
— Я видел в Италии.
— На этом можно сэкономить.
— А завершить изящным шпилем. Недорого и очень красиво.
— Похоже, ты уже все продумал.
— Не до конца. Но эта мысль не оставляет меня с тех пор, как я вернулся из Флоренции.
— Ладно, мне нравится. Хорошо для дела, хорошо для города.
— И для наших бессмертных душ.
— Сделаю все, чтобы тебе помочь.
— Спасибо.
Мерфин размышлял о башне, занимаясь более приземленными делами — починкой моста и постройкой новых домов на острове Прокаженных. Это помогало отвлечься от жутких неотвязных мыслей о том, что Керис может заболеть чумой. Он часто вспоминал южную башню в Шартре: шедевр, хотя и немного старомодный — ведь построен около двухсот лет назад.
Особенно мастеру понравился переход от квадратной башни к восьмиугольному шпилю, это он отлично помнил. В верхней части башни у каждого из четырех углов высились пиннакли, фронтальной поверхностью расположенные параллельно диагонали основания башни. На том же ярусе по центру каждой стороны вырезаны четыре окна, по форме перекликающиеся с пиннаклями. Эти восемь элементов практически повторяют восемь скатов шатра над ними, и глаз почти не замечает перехода от квадрата к восьмиугольнику. Однако идет четырнадцатый век, и Шартр уже немного тяжеловат. Башня Мерфина будет иметь стройные колонки и большие окна для освещения тяжелых колонн внизу и ослабления давления ветра.
Он сделал у себя в мастерской на острове чертежный настил и увлеченно вычерчивал стрельчатые арки и окна новой башни в два, а то и в четыре раза шире, чем узкие соборные, стараясь придать капителям и колоннам современную легкость.
Архитектор не имел возможности просчитать, какой высоты нужно ставить башню, чтобы ее было видно с перекрестка Мьюдфорд. Придется действовать методом проб и ошибок — завершив каменную часть, поставить временный шпиль, в ясный день поехать на Мьюдфорд и посмотреть, видно его или нет. Собор стоит на возвышении, а на Мьюдфорде дорога сначала поднимается вверх, а потом спускается к реке. Интуиция подсказывала ему, что если сделать башню чуть выше шартрской — скажем, около четырехсот футов, — этого будет достаточно. Собор Солсбери имел высоту четыреста четыре фута. Мерфин хотел, чтобы его башня вознеслась на четыреста пять.
Когда строитель, склонившись над настилом, вычерчивал пиннакли, появился Билл Уоткин.
— Как ты считаешь, — спросил Мостник, — на вершине нужен взметнувшийся в небо крест или смотрящий на нас ангел?
— Ни того ни другого, — ответил Билл. — Башни не будет.
С длинной строительной линейкой в левой руке и железной чертежной иглой в правой зодчий встал.
— Это почему?
— У меня был брат Филемон. Я решил рассказать тебе.
— И что нужно этой змее?
— Он делал вид, что настроен дружелюбно, и дал мне, так сказать, добрый совет: не поддерживать твой план строительства новой башни, ибо это неразумно.
— Почему же?
— Потому что это лишь выводит из себя аббата Годвина, который не одобрит никакой твой план.
Чего удивляться? Если бы олдерменом стал Марк, соотношение сил в городе изменилось бы и Мерфин мог бы выиграть сражение и получить заказ на постройку башни. Но со смертью Ткача ситуация сложилась не в его пользу. Однако мастер все же надеялся, а потому сильно расстроился.
— Я полагаю, он поручит строительство Элфрику?
— Это подразумевалось.
— Неужели он так ничему и не научится?
— Для честолюбца гордыня важнее здравого смысла.
— И гильдия заплатит за коротенькую башню Элфрика?
— Вероятно, да. Может, и без особого восторга, но деньги они найдут. Несмотря ни на что, все гордятся собором.
— Но невежество Элфрика чуть не стоило им моста! — в негодовании воскликнул архитектор.
— Они это знают.
Зодчий уже не сдерживался:
— Если бы я не разобрался в причинах наклона башни, она могла бы рухнуть, а за ней и весь собор.
— Это они тоже знают. Но никто не собирается воевать с аббатом только потому, что настоятель несправедлив по отношению к тебе.
— Ну разумеется, — кивнул Мерфин, будто считал это правильным.
Мастер попытался скрыть горечь. Сделав для Кингсбриджа больше Годвина, Мостник расстроился, что горожане не готовы вступиться за него. Но он знал также, что большинство людей, как правило, действуют в собственных краткосрочных интересах.
— Люди неблагодарны, — сказал Билл. — Мне очень жаль.
— Да все в порядке.
Фитцджеральд бросил инструменты на пол и вышел.
С удивлением Керис приметила на утрени в северном приделе перед изображением воскресшего Христа женщину. Сбоку горела свеча, и в ее тусклом свете монахиня узнала выступающий подбородок коренастой Ткачихи. Медж простояла на коленях всю службу, не реагируя на псалмы, очевидно, погруженная в собственную молитву. Может, молила Бога упокоить Марка в мире и отпустить ему грехи, хотя, насколько было известно целительнице, совершил он их не очень много. Но скорее всего вдова просила Марка с того света помочь им. Имея помощниками двоих старших детей, она не собиралась бросать сукноделие. Такое часто случалось, когда мастер оставлял жене прибыльное дело. Но все-таки нужно благословение покойного мужа.