Мир Чаши. Дочь алхимика
Шрифт:
– Шэнан. – Гибкий, ростом едва по плечо своим соратникам, он поклонился, расплескав по плечам целую гриву темных волос. Из-за его спины выглядывала булава на длинном древке.
– Витар. – Он был чуть смуглее прочих, темноглазый и улыбчивый. У седла его коня висели копье и тарч.
– Кайса. – Это явно было прозвище. Небольшой и юркий, как Шэнан, он обладал лицом с тонкими чертами и изящным носом и носил два недлинных клинка.
– Ник. – Пушистое золото, никак не желающее спокойно лежать в косе, голубые глаза, мягкое лицо и широкие мозолистые ладони.
– Брайн. – Одетый в длинную серую табарду, он носил косу еще и на бороде, и в конец ее была вплетена бусина. Оба последних носили топоры, и у каждого из девяти были боевые ножи и большие круглые
Ответив на поклоны, Жозефина взялась решать насущные вопросы:
– Серж, пожалуйста, займись конями. Мартин, будьте добры, разместите бойцов в одном из флигелей, где им будет удобнее, и предоставьте все, что нужно. И вместе с Капралом покажите им двор и само поместье – они должны знать, что охраняют. Каталин, пройдитесь вместе со своими ребятами, а потом найдите меня – можете спросить Мартина, – нам надо будет поговорить.
Все названные кивнули и отправились выполнять указание хозяйки, а та вернулась в дом, размышляя, нарочно ли Барбус прислал ей северян, или это просто удачное совпадение. Помимо прочих достоинств северяне отличались беззаветной верностью серебряным нобле, чьи фамильные владения лежали именно в северных землях. В отличие от южан, северяне со скалистых берегов Хищного моря избрали Путь не Королей – то есть власти, а Героев, сиречь служения, и именно под серебряными гербами чаще прочих рождались Небесные Всадники. И потому, как бы ни были иногда ими недовольны другие нобле или даже королевская династия, вассалы всегда были благодарны Небесным Всадникам за защиту и неизменно ласковое отношение к своим людям, а значит, бойцы Каталин будут служить новой госпоже не за страх, а за совесть. Разумеется, Гильдия наемников тщательно заботилась о своей репутации, и служба ее воинов всегда была безупречной – но есть огромная разница, соблюдать ли сколь угодно неукоснительно положения контракта или служить тому, с кем связывает тысячелетнее переплетение долга и любви. Попросту говоря, Жозефина получила десяток бойцов, готовых защищать ее хоть от стаи драконов и, если потребуется, с улыбкой умереть за нее.
Устроившись в приемной зале, девушка развернула письмо от стряпчего. Помимо формального извещения о необходимости вступить в права наследства, там имелась слабо светившаяся печать и пояснение, что спустя час по прикосновении к ней наследника с подтверждением гербовым перстнем прибудет служащий, чтобы засвидетельствовать законность прав. Под пальцем печать мигнула, а от касания перстня сменила цвет с золотистого на кирпично-красный; оставалось ждать, и Жозефина ушла коротать время в дальний конец правого крыла особняка, в библиотеку. Путь туда лежал через так называемую гербовую залу, где по длинным стенам висели картины, изображающие знаменитых предков – Жозефина подумала, что надо обязательно заказать живописцу портрет матери, – а между ними стояли старинные доспехи, тоже принадлежавшие членам рода. Здесь, в тишине, можно было очень долго бродить по мягким коврам, рассматривая лица и брони, всей кожей ощущая дыхание древних деяний – в холодном металле, в живых глазах, глядящих с портретов… Но книги всегда лучше помогали привести разум в порядок, и заглушаемые толстым ковром шаги прекратились у тяжелой деревянной двери библиотеки.
Там вдоль стен и в середине залы лицом ко входу тянулись открытые, без дверец, длинные книжные шкафы вощеного дерева, в углу стоял стол-конторка – для библиотекаря, буде таковой понадобится, или для любого желающего что-то выписать из книги или снять копию. Жозефина подошла к крайнему справа шкафу, где стояли книги по истории, и вынула знакомый с детства том, переплетенный красной кожей. На обложке красовалось золотое тиснение: карта королевства, она же карта материка, с восточного края которого вниз лился поток, тысячами струй вбегая в море на Юге. Титульная страница красовалась названием: «Мир Чаши, управляемый рукою Трейр, династии славной и обласканной богами», – и королевским гербом, к которому было добавлено писчее перо – знак того, что эта книга издавалась при содействии и по высочайшему благоизволению короны.
Трейры
В дверь постучали.
– Госпожа, прибыл стряпчий, – проговорил Мартин с легким поклоном.
– Благодарю, Мартин. Пусть ждет в приемной зале.
Жозефина заняла свое место хозяйки дома, и стряпчий скользнул откуда-то из угла, казенно поздоровался, получил прохладное приглашение присесть и, приобретя некоторое сходство с надутым индюком, приземлился в кресло у круглого стола, обращенное к хозяйскому в четверть оборота. Пока он возился со своей объемистой кожаной сумкой, извлекая оттуда необходимые бумаги, Маленькая Ада принесла письменный прибор, а сама Жозефина внимательно и быстро осмотрела и прощупала служащего. Внутреннее благородство, внятное любому человеку столь же явно, как цвет глаз собеседника, увы, не осеняло его черт, и оттого стряпчий представлял собой зрелище окончательно прискорбное.
– Меня зовут Отто Ландэ, а вы, стало быть, наследница де Крисси. Вот ваши бумаги: на владение поместьем и землей, прилегающей к нему, патенты вашего отца, его пенсия, а также западные земли близ Кастириуса. Пожалуйста, вашу подпись. Вот ваш документ, а вот мой. Надо, чтоб порядок везде был, особенно в таких важных делах!
– Разумеется, – отвечала хозяйка, – а потому подскажите, можно ли с точностью узнать, какие именно земли на Западе принадлежат мне?
– Да, вы можете запросить сведения у землемеров, отвечают они весьма быстро, через седмицу или две.
– Очевидно, вам это сделать проще, пользуясь связями… – Она ждала следующей реплики, и стряпчий не разочаровал:
– Конечно-конечно, если послать запрос сверху, то все будет сделано почти сразу, – заверил он, важно посверкивая хрустальными линзами очков, – всего пять серебряных, и я займусь вопросом лично.
Глазки его так и заблестели, но ничем другим он себя не выдал. Жозефину передернуло, но и она ничего не показала, даже голос не изменился, оставаясь прохладным и ровным.
– Одной будет вполне достаточно, – понаблюдав полмига, как мздоимец смиряется с судьбой, от целого пирога оставившей только кусок – хотя и немалый, надо сказать, – но все равно остается весьма довольным, она добила: – Медной.
Тот аж обмяк, а вернув голос, чуть не взмолился:
– Хотя бы пять! Это, знаете ли, способствует весьма…
– Две.
– Четыре?..
– Три, и ни монетой больше.
Изображая оболганную честность – как делает всякий нечестный человек, на которого нашлась управа, – стряпчий сгреб монеты, которые одну за другой подтолкнула ему по полированной поверхности стола госпожа де Крисси. Попрощавшись с куда меньшим теплом, но и куда большим подобострастием, он покинул поместье. Жозефина осталась сидеть, ощущая все еще витающие в зале эмоции. Человеческая жадность и мелочность натуры, попытки скальных шакалов поживиться грифоньей добычей всегда претили ей. Быть нобле крови выпадает не каждому, но это не повод не быть нобле духа, и уж точно не повод опускаться и вовсе ниже достоинства разумного существа, а пройти мимо такого спокойно, позволяя ему существовать без страха и малейшего зазрения совести, – еще хуже.
– Госпожа желала меня видеть?
– Да, Каталин, идемте. – Жозефина поднялась из кресла, и они направились к спальне. – Я полагаю, вы знаете, почему вас сюда прислали?
– А, конечно, – отозвалась предводительница. – Об этом, наверное, знают все наши, кто в городе.
– А подробности?
Та усмехнулась.
– Наш, с позволения сказать, командор не самый умный человек, но за свою выгоду держится – а какая ж выгода будет, если все о таком позоре узнают, да еще и слухи просочатся? Не-э, о подробностях и нам не сообщали – просто, мол, на госпожу напали, человека ее убили; защищайте.