Мир Чаши. Дочь алхимика
Шрифт:
Феликсефонтий двинулся дальше, заложив руки за спину, а Жозефина чуть задержалась у полотна. За спиной прекрасной в своей силе Всадницы развевалось знамя: на лазурном шелке – обращенное вниз крылатое копье со странной перекладиной, а над ним корона из горных зубцов; все вышитое серебром. И никакого единорога.
– Кстати, о серебре. Человеческую историю сделали три металла: серебро, золото и железо, а вернее сказать, сталь, и о каждом существе можно сказать, что оно принадлежит к одному из них. Золото – металл правителей и королей, власть, до которой люди так жадны. Серебро непорочно, это символ знания и служения. Оно находится в тени королевского золота, но
Прежде всего Жозефина, повернув латунную ручку, открыла окно – она оценивала себя трезво и была уверена в свох силах далеко не настолько, чтобы не беспокоиться за прекрасные беспереплетные рамы темного дерева и дорогое листовое стекло, которое южные стеклодувы начали возить в столицу как раз в год ее рождения. Из распахнутого окна немедленно запахло отцветающей сиренью и заботливо выращенными нарциссами; нежный ветерок чуть шевелил каштановую листву, но не беспокоил ветви, так что действительно можно было выбрать понравившийся орех и тщательно в него прицелиться.
При попытке понять, как же заставить орех загореться, в голове сама собой всплыла последовательность действий: основная матрица заклинания проецируется на объект, затем туда по прямому вектору посылается энергия, запускающая процесс активации и дальнейшее воздействие на материю. Жозефина тряхнула головой, и термины академической магии сложились в простое понимание – нужно представить пламя на предмете и влить туда Силу; для вящей простоты можно указать рукой или просто ладонью. Вдох, выдох, снова вдох, сгусток огня перед мысленным взором, и ощущение покидающей тело Силы…
Ветка, на которой рос облюбованный плод, полыхнула от основания до самого кончика, где прежде радовали глаз свежей зеленью юные листочки этой весны, теперь обугливаясь на глазах. Феликсефонтий сделал непонятное движение, и ветвь покрылась льдом прежде, чем начался настоящий пожар. Жозефина, ужасно смущенная, ждала приговора.
– Неплохо, неплохо. Принцип вы постигли, но научитесь соразмерять Силу, которую вы вкладываете в плетение. Излишек Силы может не просто стократ усилить действие заклинания, но и разорвать, а вернее, смыть слабое плетение. Видите во-он тот орех? Попрактикуйтесь на нем.
Жозефина кивнула и сосредоточилась. Плод каштана, тем паче молодой, невелик, но в нем много соков; она представила огонь и послала вперед малую частицу плещущейся в ее Узоре Потоков Силы, и орех послушно загорелся, превратившись в маленький огненный шарик, тут же схватившийся коркой льда.
– Прекрасно. Вам ясен принцип?
– Да, – кивнула девушка. Рассчитать выплеск Силы действительно
Она подожгла еще несколько орехов, и довольный ее успехами ушан заявил:
– Что ж, у вас в самом деле получается. Стабильность – признак мастерства. А теперь попробуйте на мне.
Жозефина, еще мало привыкшая прятать чувства, испуганно взглянула на преподавателя; тот, без труда поняв, о чем она думает, успокоил ученицу:
– От неофита я сумею защититься, не беспокойтесь.
Она кивнула, показывая, что готова начать, и ушан собрал правую ладонь в щепоть; пламя на маленькой фигуре, уверенная струя Силы – и вспыхнувшее в воздухе в какой-то пяди от лица ушана пламя, просуществовав чуть больше мгновения, погасло, отраженное Щитом Мага.
– Продолжайте в том же духе, и из вас выйдет толковый маг, к тому же, полагаю, не завязанный на стихии. Есть еще что-то, что вы хотели бы узнать сегодня?
– Да. Я хотела бы спросить вас, как можно открыть эту шкатулку.
Она принесла из покоев матери – теперь уже своих – шкатулку-хранительницу, не желавшую открываться ни по прикосновению перстня, ни по праву крови.
– Вы сами можете попытаться познать эту вещь через Силу Земли. Шкатулка сделана из дерева, а всякое дерево растет в земле.
Присев, Жозефина согрела шкатулку-хранительницу в ладонях и прислушалась к ней.
…Крылатка, упавшая в траву и вмятая в почву ударом оленьего копыта. Первый зеленый росток, прошедший наверх и увидевший солнце, распустивший под ним совсем юные, нежные листочки. Пролетевшие годы, за которые росток окреп, возрос, покрылся плотной корой, превратился в светлый ясень и отрастил уже собственные крылатые, кружащиеся в воздухе семена – множество новых жизней, подобных ему самому. Тихие слова просьбы и извинения – и пила, отсекшая одну из ветвей; замазанная варом рана. Тенистый уголок, верстак мастера, на который легла высушенная ветка, и снова касания Силы, вплетающие заклинания в дерево, петли, вырезываемые на крышке узоры.
– Оно завязано на прикосновение хозяйки, – произнесла Жозефина, вынырнув из подаренных шкатулкой видений.
– Вы совершенно правы, – кивнул архимаг. – Но каждую подобную шкатулку-хранительницу может открыть изготовивший ее мастер. Столичные мастера живут в Заречье, в ремесленных кварталах. Таких мастеров там всего трое, и эту, думаю, изготовил гноум Шард – любой подскажет вам, где найти его лавку. Если же это не удастся, вы можете обратиться за помощью в кузню Густава, он недавно поставил у себя паровой молот. Могу еще заметить, что гноумы падки на лесть, и похвала работе мастера несомненно поможет вашему делу.
– Благодарю, – и девушка церемонно склонила голову.
– И еще один вопрос. Вам никогда не попадала в руки книга, известная как «Книга эльфийских древностей»?
– Я читала ее, – призналась Жозефина. – Там описываются очень интересные артефакты, но вот последнее очень странно, этот Храм…
Глаза Феликсефонтия сверкнули пониманием и острым любопытством.
– Я тоже читал, как и прочие источники, но не о самих эльфийских древностях речь. Эта книга и ее копии были созданы очень давно как своеобразная проверка на Силу мага. Я сам прочел в ней четырнадцать глав, по числу перечисленных там артефактов, а о пятнадцатой, которая и повествует о Храме, узнал от собственного учителя, и он тоже лишь слышал о ней. Помимо всего прочего у вас есть Дар видеть гораздо больше, чем дано другим.