Мир доктора Ярцева
Шрифт:
Посмотрели сквозь щели, ничего опасного не увидели – пустой двор, мощеный плиткой, несколько клумб, недалеко пара зданий из такого же кирпича, как и стена, из-за которых слышался легкий гул голосов. Пользуясь своей невидимостью, я первым по узорам ворот взобрался на них. Точно, ни часового, ни даже мальчишки на стреме. Питомцам отдал команду в затаиться, цыкнул вниз Никитину, и уже вместе с ним также тихо спустились во двор. Проникновение во двор монастыря напоминало начальные кадры из фильма про ниндзя, настолько все происходило бесшумно. Вот только сразу начал действовать, и очень неприятно, урон от нахождения на освященной земле. Каждую минуту
Скользнули к стене и крадучись пошли на голоса. Постепенно стали различаться отдельные женские и мужские интонации. Несмотря на то, что одновременно разговаривало несколько человек, шума спора не было, велся ровный диалог. Или как называется, когда несколько человек говорят, не слушая друг друга?
– Вы понимаете, что уже детям приходится норму урезать. Ладно взрослые, перетерпят с Божьей помощью...
– Виктор Петрович, вы поймите, нельзя бездумно уничтожать существ, а потом громить дома. Обязательно есть другой способ, ведь они на нас не нападают, только защищаются. Давайте думать вместе.
– Господи, сохрани людей от гнева, дай сил вынести ...
– А я вон десять кило сахара нашел и что? Кипяток голый так и пью. Куда его дели? Начальнички, тудыть их в качель.
Аккуратно выглянули с Андреем из-за стены здания. Толпа человек в тридцать стояла редкими кучками, большая часть людей молча слушала нескольких ораторов: невысокую полную монашку в черной рясе, сухого как палка старика с белой шевелюрой и в квадратных очках, толстого мужика килограмм под сто, одетого в мешковатый свитер, еще пару человек. Каждый из них говорил для своего круга слушателей, старик доказывал свою точку зрения высокому мужчине лет под сорок, опиравшемуся на костыль.
Кивнув еще пару раз, высокий, надо понимать Виктор Петрович, огляделся и тяжелым басом сказал:
– Люди! Все собрались? Ладно, начнем, а кто не пришел – передадите. Аркадий Иосифович, извините. Я вас услышал, дайте и мне высказаться. – Хромая, он вышел чуть от толпы, так, чтобы видеть всех. Гомон затих, все обернулись в нему.
– Итак. Зачем я тут вас собрал. – Виктор Петрович, судя по всему, пользовался в общине авторитетом. – Последний, вчерашний рейд не принес почти никакой еды. Вещей и стройматериалов достаточно, а вот еды нет. Более того, ударом Стража ранен Егор Семейников, кровью сейчас харкает. Травмы почти каждый день, уже три человека умерло от ран. Нас и так всего ничего, сто сорок взрослых, да детей пятьдесят четыре, так еще и мрем. Еды нет – это главная проблема, на одной рыбе двести человек не выживут. К сожалению, извините, матушка, Господь от нас отвернулся. Так что выход из нашей ситуации вижу только один – исход. Надо уходить за город, там села, там скот, даже на траве можно продержаться до первого урожая. Считаю, что ошиблись мы, собравшись в монастыре посреди города. И монахинь подставили, и сами попали. Уходить надо, друзья. Подумать можно еще, но мое предложение: собраться немедля и завтра отправить разведку для поиска пути на выход. Через мост нам не перейти, уходить надо в сторону хутора Беляк, за ним дачные поселки, там выжить можно. Разделимся, малыми группами пройдем аккуратно.
Люди тихо слушали оратора. Новость об отсутствии еды они приняли безропотно, да и по осунувшимся лицам было видно, что недоедают все. А вот на призыв к уходу из монастыря реакция пошла: сначала вскинулись, оглядываясь друг на друга, зашептали. Первая высказалась монашка:
– Не греши на Господа, Петрович. Мы от него отвернулись, а не он от нас. Это наказание за грехи наши. И вынести его надо стойко. – Она перекрестилась. – А вот насчет исхода я тебя поддержу. Мы с сестрами уже думали, как детей спасать от смерти голодной и ничего, кроме как покинуть нашу обитель, не придумали. Ты не смотри, что мы старые, вера нас крепит, выдержим много еще и поможем, не делом, так словом.
– Правильно, правильно. – Завторило ей несколько голосов.
Оттолкнув пару человек, вперед вышел толстяк в сером свитере. То, с какой поспешностью люди отошли с его пути, говорило не только о его силе, но и о нежелании вступать с ним в общение.
– Слышишь, ты, лидер самозваный! – Толстяк сразу начал грубить. – Что ты тут из себя Моисея изображаешь: то в город давайте пойдем, то из города. Сначала собрал тут всех на голодную смерть, обещал что накормишь, а вместо этого бегаем по городу, прячемся как кролики от собак да ворон. Мало тебя псина грызла, надо было, чтобы в горло вцепилась!
Несколько человек все же поддержали, пусть и несмело, гневного толстяка. Виктор Петрович пошел пятнами, скулы заходили, но он сдержался и ответил ему громко, но без крика:
– Ты, Скрябин, что-то предложить хочешь, или просто глотку порвать? Я хоть о деле говорю...
Скрябин оглянулся, ища поддержки, но все смотрели на него вопросительно, так что он стушевался и сделал шаг назад. Но, видно, он привык, чтобы последнее слово было за ним:
– Конкретно, говоришь... Хватит командовать, диктатор чертов!
Хромой уже спокойнее, угрюмо глядя в глаза толстяку, сказал:
– Ты что ли поруководить рвешься? Давай! – Он резко перешел на крик. – Давай! У пяти детишек грипп – лечи! Жрать нечего – дай людям! Егор раненый – спасай иди! – С каждым выкриком он делал шаг в сторону отступающего Скрябина. – Там еще туалет не чищен – или сам, или ищи желающих!
Вспышка прошла также внезапно, как и проявилась, что говорило о хороших актерских способностях лидера и умении играть на публику. Уже спокойнее Виктор Петрович продолжил, уже обращаясь ко всем:
– Я тут сам не назначался, думаю, все помнят, как выбирали. Да, я бывший директор сети химчисток, умею руководить людьми, но никогда не умел людей в атаку на монстров посылать. И видеть, как дети от гриппа умирают, тоже не приходилось. Но я хоть что-то предлагаю. Ошиблись мы, ошиблись все, не только я, когда решили в городе остаться, но тогда еще ружья стреляли. А сейчас что это? Железные палки и все. Без оружия мы не выживем. Спасибо Ёсичу, то есть Аркадию Иосифовичу, что с кристаллами этими черными помогает и монстры вокруг почти не возрождаются, а то сейчас уже все умерли бы. Так что, тезка, все еще к власти рвешься?
Толстый Скрябин, к которому был обращен последний вопрос, только уперся взглядом в землю и что-то злобно забормотал.
– Так что, люди, мое предложение в силе – надо уходить.
– Подождите, Виктор Петрович. – От группы слушателей отделился старик в квадратных очках, названный Ёсичем. – Есть другой выход. Не думаю, что он всем понравится, но это гораздо лучше, чем искать новое место для приюта. Вам еще неизвестно, что за городом твориться.
– Какой выход? – Толпа еще раз встрепенулась, жадные взгляды потянулись к старику. – Что за выход, Ёсич?