Мир Гаора
Шрифт:
Оплеуха была звучная и сильная.
– Почему машина без присмотра?
– новый столь же не требующий ответа вопрос.
– Двадцать пять "горячих".
И не после ужина? Будет сам сейчас бить? Он заинтересованно приподнял глаза. И тут же понял, что Сторраму марать руки об него незачем. Рядом с хозяином уже стоял с дубинкой наготове рядовой в серой с зелёными петлицами форме.
– Выполняйте, - кивнул ему Сторрам.
– Так точно!
– по-строевому рявкнул надзиратель.
– Раздевайся и ложись!
Обычно "горячие" вваливали,
– Прикажете слоем или полоской?
– осведомился у Сторрама надзиратель, влепляя первый удар пониже лопаток.
– Ему сидеть за рулём, - спокойным даже скучающим тоном ответил Сторрам.
– Понятно, - бодро ответил надзиратель, - сейчас сделаем.
Гаору тоже всё было понятно. Кроме одного: зачем Сторраму понадобилось бить его, а за ним и остальных - тем было предназначено "по мягкому", а количество в зависимости от степени повреждения одежды - именно здесь, почему наказание не отложили, как обычно, до вечера? Но вложили ему, как и было приказано: пять и слегка по ягодицам, а двадцать уже посильнее по спине.
– Вставай.
Он послушно встал и оделся. Сторрам коротким шевелением пальца уложил под дубинку Тарпана, назначив тому десять "по мягкому", а ему кивком показал на машину. А когда он прогрел мотор, Сторрам тем же безмолвным, но вполне понятным жестом отправил его за карточками.
Пробегая мимо машин к тому лейтенанту, что забирал их карточки, он увидел, что у всех машин и перевозочных фургонов лежат, сверкая голыми ягодицами, над лежащими машут дубинками надзиратели и рядом стоят неровными колоннами и шеренгами в очередь за наказанием. И бьют сильно: многие стонут или кричат. Арестантов в стороне у больших "чёрных воронов" била уже тюремная охрана и, судя по замеченным им мимоходом деталям, там, среди охранников, были бывшие спецовики. Не-ет, с ними ещё обошлось. Пожалуй, и к лучшему, что Сторрам здесь: при хозяине их всерьёз уродовать не стали.
Охавшему под ударами Зуде добивали "по мягкому", когда он с карточками вернулся к машине. Сторрам словно и не заметил. Значит что? Хозяин не поедет с ними?
Так и вышло. Когда Зуда встал и, подтягивая штаны, поклонился, благодаря за наказание - чего он сам не сделал, так что сейчас, похоже ещё огребёт - Сторрам распорядился:
– Рыжий, после ужина получишь остальное. Завтра все по обычным местам. Сейчас езжайте.
– Да, хозяин, - нестройно выдохнули они уже в спину уходящего Сторрама.
– В машину!
– негромко гаркнул он, бросаясь за руль.
– Тарпан, борт.
Уматывать надо было в темпе, пока не добавили. Остальные тоже это понимали и разместились в кузове с уже почти фронтовой сноровкой. Тарпан закрыл и закрепил борт и последним залез в грузовик.
– Всё, Рыжий, айда!
– Держитесь, - рванул
Ни бегая за карточками, ни разворачивая машину на выезд, он не позволил себе посмотреть на место их драки, где остались лежать убитые и те, кто не смог по команде встать. Добили их там, на месте, или увезли на утилизацию... им помочь было уже никак нельзя, так и нечего душу травить, сердце рвать, и поездка на дамбу осталась в памяти упоением боя, и бесконечными хвастливыми рассказами в спальне, как мы тварям-блатягам врезали, и как Рыжий молодец, не пикнул, когда вваливали.
– Мотри, Рыжий, - Матуха с ласковой укоризной покачала головой, осмотрев его спину и выслушав: не отбили ли лёгкие, - за норов лишнее огребаешь.
– Мне чужого не надо, - отшутился он, - а что моё, то моё, не отказываюсь, - и уже серьёзно, - не кричал, и не буду кричать, пока терпеть могу. Последнее дело пощады у врага просить.
Матуха молча потрепала его по голове и отпустила.
Отругал его и Ворон.
– Ну, куда ты лезешь?
– Наших бьют, а мы в стороне?
– возразил он, переставляя пешку.
– Про криптии тебе напомнить?
– Эва, вспомнил! Я о них только в книгах читал!
– А это что за хренотень?
– сразу заинтересовались мгновенно собравшиеся вокруг болельщики, зрители и слушатели.
– Вот и объясни, - ехидно сказал ему Ворон, делая ход слоном, - вспомни, чему учили, и блесни знаниями.
– Ну, когда рабство только начиналось, - стал он объяснять, и, не обратив внимания на резко наступившую мёртвую тишину, потому что был занят сложившейся на доске позицией, - боялись восстаний, и убивали потенциальных вожаков, ну тех, кто мог такое восстание возглавить. Иногда вместе с ними выбивали всю семью или посёлок. Делали это специальные воинские команды, а называлось криптии, - закончил он вдруг голосом, севшим от понимания, что же такое говорит.
– Понял, откуда ноги у зачисток растут?
– Ворон тоже будто не замечал ощутимо сгустившегося молчания.
– А ты нашёл где и кому фронтовую выучку демонстрировать. Потому и пороли тебя там же на месте, чтобы вспомнил, кто ты и где ты. Твоё счастье, что по первому слову под дубинку лёг. И молись, чтоб на заметку тебя не взяли. Убить тебя Сторрам не даст, ты, - Ворон усмехнулся, - доход даёшь, а вот что со двора могут не выпустить больше, это да. И мат тебе в три хода, зевнул опять. В пятый раз ты на этот ход ловишься. Стратег хренов.
Ворон достал из тумбочки сигареты и ушёл курить в умывалку. Так же молча, явно переваривая услышанное, разошлись остальные.
Но обошлось. Неделю его подержали на внутренних работах и снова выпустили в рейс...
...Нет, всё равно, здорово вышло!
– Подъезжаем, парни, вниз.
За его спиной зашуршали, переставляя коробки так, чтобы охрана, заглядывая в кузов, не догадалась, что они могут стоять у переднего борта. А то ещё начнут шуровать, увидят мембрану и окошко, и всё...