Мир Гаора
Шрифт:
– Понимаю, а раньше? Ну, по тем адресам.
– Там ты мне приказывал жестом, - сразу решил Гаор.
– Ну, поехали.
Когда этот кусок был сделан, Гаор проверил оставшийся "хвостик" и кивнул.
– Как раз на последний приказ. Сейчас я эту хренотень вставлю на место, ты спустишься, сядешь в машину и скомандуешь вперёд. Я отвезу тебя домой, а там, если останется место, прикажешь мне возвращаться. И... и всё, Жук. Да, паёк добить надо.
Гаор раскрыл свёрток, оглядел сдвоенный бутерброд с варёным мясом и разломил его пополам.
–
– Это тебе на весь день?
– Половину я съел и выпил до твоего появления, - жуя, ответил Гаор.
– Ну, как тебе, Жук? Есть можно? Это меня Старшая по кухне любит, всегда мясо кладёт, - и сокрушённо покачал головой.
– Ох, и выпорют её когда-нибудь за это.
Отправив обёртку, бутылку и стаканы в общий мешок с мусором, они встали.
– Ну, - Гаор сглотнул вдруг вставший в горле комок, - давай попрощаемся, Жук. На всякий случай.
– Как это?
– поправил очки Стиг.
– Ну, меня и продать, и запороть могут. Они всё могут, Жук. Ты... ты не ищи меня больше, не рискуй так. Ведь влипнешь... Жук, это тихушники, они... если с тобой что... я же не прощу себе.
– Заткнись, - грубо перебил Стиг, - дурак, один ты, что ли, умный, мозги в заднице.
– Поротая она у меня, - усмехнулся Гаор, - чувствительная стала, заранее чешется.
Они обнялись и постояли так.
– Ты... ты по дурости не лезь, - глухо сказал Гаор.
– Выживи, Жук, кто выжил, тот и победил.
– Знаю, - так же глухо, сдавленным от сдерживаемых рыданий голосом, ответил Стиг.
– Только... только какой ценой, Друг?
– Да, - Гаор жмурился, не давая вылиться стоявшим у самых глаз слезам, - меня... мне так и сказали. Выживи, но не за счёт других. Понимаешь, Жук?
– Понимаю. Выживи, Друг, дождись. Рабство не вечно.
– Тихо ты, язык без костей, ошалел? Такое и вслух!
Гаор даже встряхнул его так, что Стиг уронил очки.
– Зверь здоровенный, - вздохнул Стиг, поднимая очки.
– Ладно. Всё?
– Всё, - вздохнул Гаор.
– Я пошёл, жду в машине. Помни, "жучок" будет включён, - взял со стола магнитофон и ушёл.
Стиг оглядел сразу ставшую пустой и унылой контору. Да, Друг, конечно, прав: раз его хозяин из Тихой Конторы, встречи слишком рискованны, но... но какой же Друг молодец. Ведь то, что похрустывает сейчас во внутреннем кармане при каждом движении... трудно даже представить себе ценность этих записей. Он надел пальто, взял свой портфель, ещё раз от двери проверил взглядом, всё ли в обычном порядке, да, мешок с мусором. Всё-таки, какое удобство - разовая посуда!
Когда Стиг вышел на улицу, Гаор уже успел всё сделать и теперь сидел за рулём с безучастной физиономией ко всему равнодушного раба. Стиг сел на заднее сиденье, кивком показал, что помнит о магнитофоне, и устало равнодушным тоном скомандовал.
– Вперёд!
– Да, господин, вперёд, - ответил Гаор, срывая машину с места.
Разумеется, он не нуждался в указаниях
Доехали до обидного быстро.
– Здесь, - сказал Стиг.
– Да, господин.
Стиг открыл дверцу.
– Ты больше не нужен, можешь возвращаться к хозяину.
– Да, господин.
Гаор жестом выразил полное одобрение его словам и тону, потом показал наверх в направлении предполагаемых окон квартиры Стига и изобразил воздушный поцелуй. Стиг улыбнулся и кивнул, понимая, что Гаор так передаёт привет его матери, вышел из машины и захлопнул дверцу. Гаор проследил, как он вошёл в свой подъезд, и рванул машину с места.
Аргат тёмен и пуст по-ночному. Теперь в "Орлиное Гнездо", будь оно проклято! Но... но он сегодня сделал их! Что, гады, сволочи тихушные, съели?! Ничего, я ещё вас вашим же дерьмом накормлю! От полноты чувств и пользуясь тем, что один в машине, Гаор запел памятную с училища, наполненную непристойностями песню про капрала-дубаря, генерала-пердуна и обдурившего их рядового. И даже не обратил внимания, что кассета закончилась и магнитофон отключился на третьем из семнадцати куплетов.
Летели назад тёмные дома, ненужные в это время светофоры, редкие постовые, провожавшие внимательными взглядами одинокую легковушку, летящую на бешеной, предельно допустимой для города скорости. Не козыряли, но и не останавливали.
Гаор гнал машину не от стремления вернуться домой, а выплёскивая возбуждение и радость от встречи и сделанного. В "Орлином Гнезде" ему даже поговорить не с кем. Ох, Жук, спасибо тебе, какой же ты... Храни тебя Огонь, Жук, не могу я матерей к тебе звать, обидеть их боюсь, был бы ты полукровкой, тогда ещё может, а так... но Огонь-то есть! Огонь Великий, Огонь Справедливый, заслони Жука, ослепи погоню, сожги врагов. Жертва тебе нужна? Ну, так меня возьми.
Он въехал в Королевскую Долину и сбросил скорость: ночью на дорогу выходили олени, и на малой скорости он успевал заметить их и пугнуть гудком и миганием фар. А если какой-то олень испуганно застывал на месте, оторопело глядя в слепящие его фары, Гаор выворачивал руль, часто почти ставя машину на два колеса, и объезжал его. На "коробочке", правда, это получалось лучше, но и так...
А вон и ворота. Охранник открыл их перед ним, не остановив и не обыскав. Но Гаор понимал, что рассчитывать на это нельзя. Здесь шмонали не открыто при въезде и кое-как поверху, а втихую, перетряхивая вещи и машину, пока ты моешься, или ешь, или крутишься на турнике... И если что-то найдут, то ты об этом узнаешь на порке или в собачьем загоне. Что в его вещах роются, он давно заметил. Да, у Сторрама матери тоже проверяли у мужиков тумбочки, пока те на смене, но ведь это делали, чтоб уберечь, а здесь... Вот за что будь ты проклят, Мажордом! Что ты и сам стукач, и других стучать заставляешь, и из-за тебя, остроносой сволочи, я никому здесь не верю. Вот за это будь ты проклят!