Мир, где приносят в жертву планеты
Шрифт:
– А ты напоминаешь мне Безима Фрашери, и что?
– Я напоминаю тебе Безима Фрашери?
– Тебя это задевает?
– Я не знаю. – Феликс задумался на мгновение, но «Северное сияние» уже сделало свое дело, и вместо серьезного ответа Феликс снова рассмеялся.
– Идиот, – процедила сквозь зубы Джуд.
– Что ты сказала? – продолжая смеяться, со слезами на глазах спросил Феликс.
– Я говорю, нужно позвонить всем и сказать, чтобы собирались для съемок.
– К черту съемки!
– Хочешь, чтобы тебе сломали ноги?
– Сломали ноги? – Феликс
Он еще продолжал нести какой-то бред, но Джуд уже звонила друзьям. Они собрались ближе к вечеру. Не все, но основной костяк сидел на диване, и Джуд ждала, когда Феликс перестанет капризничать и начнет думать о фильме.
– Как режиссер он, конечно, неплох, но как мужик полный ноль, – сказала Мэри Свон так, чтобы Феликс не смог услышать.
Джуд подумала о бывшем муже Мэри, который сейчас сидел в подводной тюрьме за убийство, но решила промолчать. Она смотрела на друзей и была рада, что Келлер не пришел. Сейчас ей меньше всего хотелось его видеть. Пусть будет только работа. И будь она проклята, если не удастся сейчас заставить Феликса собраться и выдать пару своих гениальных идей. Или не гениальных, но ему лучше не говорить об этом. Пусть считает себя кем угодно, лишь бы фильм закончил, – хотя в гениальности Феликса Джуд в действительности не сомневалась, лишь вредничала и злилась за последние дни. Особенно когда слышала этот истеричный смех Феликса или колкие нападки на отсутствующего Келлера и его «Северное сияние», способное сейчас взбодрить всех.
– Короче, так, – сказала Джуд, отведя Феликса в сторону. – Либо ты сейчас же берешь себя в руки и начинаешь работать, либо я рассказываю всем, что произошло между тобой и Безимом Фрашери.
– Не забудь заодно рассказать о том, что произошло между нами.
– Все и так знают.
– И это, как я посмотрю, не дает тебе покоя.
– Мне не дает покоя лишь чертов фильм, который ты никак не можешь закончить. – Джуд выдержала пристальный взгляд Феликса. Вернее, взгляд, оставшийся пристальным лишь первые несколько секунд, дальше «Северное сияние» Келлера нарисовало на лице Феликса очередную улыбку идиота. Смех подкатил к горлу. Он попытался его сдержать. Одна секунда, другая…
– Прости, ничего не могу с собой поделать, – сказал Феликс, хихикая в кулак.
– Как же я ненавижу, когда ты такой, – сказала Джуд, заставив Феликса подавиться смехом.
Она бы наговорила ему много лишнего, если бы в дверь не загрохотали с такой силой, что все собравшиеся в квартире режиссера замерли, стихли, бросая по сторонам испуганные взгляды. Даже Феликс перестал смеяться.
– Иди открывай, – шикнула на него Джуд.
– Ты думаешь? – бледнея на глазах, спросил он. – Вдруг это полиция? Только они так долбятся. А я под кайфом… – он вздрогнул, услышав новый стук. – Что делать-то? – уставился он на Джуд.
Она выругалась и пошла открывать.
21
В центральном участке
– Что за дурацкое имя? – прошептала Мэри.
Джуд хотела сказать, что это, скорее всего, венгерское имя – после того, как ученые пустили мир под откос, заморозив половину Земли, а вторую превратив в парник, где дожди идут так часто, что с ума сойти можно, всё смешалось, все смешались, здесь, на территориях, где еще продолжалась жизнь. Но Джуд промолчала, потому что увидела Абидеми Бэрнара. Его вели по коридору. На руках наручники. В больших глазах страх. Впервые Джуд видела страх в глазах абсорбера. Он запнулся на мгновение, заглянул ей прямо в глаза, словно хотел что-то сказать. Офицер, конвоировавший Абидеми, толкнул его в спину, заставляя идти дальше. В конце коридора, возле двери, за которой проводили перекрестный допрос Феликса Денсмора и Субиры Боне, офицер велел Абидеми остановиться. Они стояли напротив кабинета пару минут, затем дверь открылась.
В коридор вышел Феликс Денсмор – Джуд видела, как он вздрогнул, и видела, что он старается не встречаться с Абидеми взглядом; следом за ним вышла Субира Боне – несколько долгих секунд она смотрела Абидеми в глаза, затем плюнула ему в лицо.
– Скотина! – выкрикнула она. И это не было истерикой. Это было презрение – чистое, неразбавленное, холодное, словно лед.
Офицер, конвоирующий Абидеми, толкнул его в спину, заставляя войти в кабинет. Второй офицер проводил Субиру к выходу. Коридор снова опустел. Все стихло. Остались лишь Мэри, Джуд и Феликс.
– Это ты его сдал? – спросила Джуд Феликса.
Он растерянно обернулся, уставился на нее, хлопая глазами.
– Я говорю, никто из нас кроме тебя не знал адрес Абидеми. Настоящий адрес. Только ты.
– Я не признался, что знаю, – качнул головой Феликс.
– Если не ты выдал Абидеми, тогда кто?
– Может быть, Безим Фрашери?
– Безим Фрашери? Брось! Ты теперь его во всех своих неудачах обвинять собираешься?
– Нет, но он тоже знал.
– Откуда?
– Агент сыскного бюро, который обещал мне сломать ноги, помнишь? Он работает на Безима Фрашери и знает об Абидеми все, что и я. Может, даже больше.
– Из-за нас Абидеми попадет в тюрьму.
– Он попадет в тюрьму, потому что абсорбер.
– Но стереть память Субире посоветовал ему ты.
– Если ты посоветуешь мне выехать на тротуар и давить столпившихся там людей, это же не значит, что я это сделаю.
– Так ты больше не убиваешься по поводу своих неудачных советов?
– Я знаю, каким будет финал нашего фильма.
– О! Ты теперь решил подумать о нашем фильме?
– Мэри? – обратился к ней Феликс, игнорируя колкость Джуд. – Когда ты в последний раз видела своего мужа?