Мир глазами Гарпа

Ирвинг Джон Уинслоу

— Вот дерьмо! — простонал он, и Хоуп чуть не подавилась. Она очень боялась, что ее сейчас стошнит. Потом она передвинула его пенис вбок, к щеке, где, как она надеялась, сможет продержать его довольно долго. Орен Рэт сидел теперь абсолютно неподвижно, но так дрожал, что Хоуп поняла: происходящее полностью выходит за пределы его воображения. Это несколько успокоило ее, придало уверенности в себе и вернуло чувство времени. Она продолжала делать свое дело, прислушиваясь к другим автомобилям. Похоже, он несколько притормозил. Как только он соберется свернуть с большой дороги, ей придется все переиграть. А интересно, смогу я откусить этот чертов член? — подумала она, но решила все же, что вряд ли. Во всяком случае, не сразу и не так быстро.

Мимо

проехали сразу два грузовика, один за другим. Потом вдалеке, как ей показалось, послышался гудок еще одной машины. Хоуп стала действовать быстрее — он приподнял свои ляжки, и ей показалось, что грузовик прибавил скорость. Кто-то проехал ужасно близко от них, яростно сигналя. «Чтоб вас!..» — донеслось до Хоуп. Орен Рэт что-то завопил вдогонку, он уже начинал подпрыгивать на сиденье, то и дело задевая больной нос Хоуп. Хоуп теперь приходилось быть очень осторожной, чтобы, не дай бог, не причинить ему боль. А ей очень хотелось сделать ему больно! Нет, сперва ты заставь его совсем потерять голову, уговаривала она себя.

Вдруг под днищем грузовика раздался грохот разлетающегося во все стороны гравия. Хоуп быстро сомкнула губы. Однако в аварию они не попали и на другую дорогу тоже не свернули; просто Орен Рэт резко съехал на обочину и остановился, кое-как поставив свой грузовик. Теперь он обеими руками держал ее за щеки; ляжки его напряглись и шлепали ее по подбородку. Я сейчас задохнусь, подумала она, но он вдруг поднял ее лицо и переложил к себе на колени.

— Нет! Нет! — крикнул он. Какой-то грузовик, разбрасывая мелкие камешки, пролетел мимо, заглушая его слова. — Я еще эту штуку не надел, вдруг у тебя какая-нибудь зараза? Так она сразу ко мне пристанет.

Хоуп стояла на коленях, губы ее горели и потрескались до крови, нос болел нестерпимо. Орен Рэт собрался было надеть презерватив, но, вытянув его из фольги, уставился на него так, словно ожидал увидеть совсем не то — как если бы он думал, что все презервативы ярко-зеленого цвета; как если бы не знал, как его надевать.

— Снимай платье, — велел он ей; он был смущен, потому что она пристально на него смотрела. Теперь ей были видны кукурузные поля по обе стороны дороги и оборотная сторона какого-то дорожного указателя в нескольких метрах от них. Однако никаких домов нигде не видно, и никакого перекрестка, и ни одной легковой машины или грузовика. И Хоуп показалось, что вот прямо сейчас ее сердце просто возьмет и остановится.

Орен Рэт рывком сорвал с себя рубашку, рубашку ее мужа, и вышвырнул в окно; Хоуп видела, как она упала на середину дороги. Потом он содрал с себя сапоги, приподняв свои бледные колени на руль.

— Давай-ка поворачивайся! — велел он. Она была притиснута к дверце грузовика. И понимала: даже если удастся выпрыгнуть из кабины, ей никогда от него не убежать, она ведь босая, а у него, похоже, не ступни, а конские копыта.

С джинсами у Орена возникли некоторые затруднения; он зажал свернутый презерватив в зубах, стащил джинсы и куда-то их зашвырнул. А потом предстал перед ней голым и принялся натягивать презерватив с такой силой, словно пенис его отличался не большей чувствительностью, чем ороговевший хвост черепахи. Хоуп все пыталась расстегнуть платье, и на глаза ей опять навернулись невольные слезы, и тут он вдруг схватил ее за подол и стал стаскивать с нее платье через голову, однако локти ее застряли в рукавах, и он очень больно вывернул ей руки за спину.

Он был слишком высок, чтобы уместиться на сиденье в кабине. Одну дверь все равно придется открыть. Хоуп потянулась было к ручке у себя над головой, но он ударил ее по шее и заорал: «Нет!» Потом он как-то пристроил свои длинные ноги вокруг нее, и она увидела, что одна коленка у него кровоточит — наверное, поранился о руль. Упершись твердыми пятками прямо

в ручку дверцы со своей стороны, он обеими ногами пнул дверь, так что она распахнулась настежь. Через его плечо Хоуп видела серый асфальт дороги; длинные ноги Орена свисали прямо над проезжей частью, только сейчас дорога была абсолютно пуста. Голова у нее болела; она сильно ударилась о дверцу. Ей пришлось немного подвинуться под ним, и снова он сердито буркнул что-то невразумительное. Она почувствовала, как его запакованный в презерватив член блуждает по ее животу. Потом он изогнулся всем телом и, яростно вцепившись зубами в ее плечо, кончил!

— Вот дерьмо! — завопил он. — Как — уже!

— Нет, — сказала Хоуп, обнимая его. — Нет, ты можешь еще. — Она понимала: если он решит, что от нее больше никакого проку не будет, то непременно убьет ее. — И еще много-много раз, — шепнула она ему в ухо, пахнувшее пылью. Ей пришлось смочить вагину слюной, настолько там было сухо. Господи, да я никогда не смогу засунуть его туда, испугалась она, но потом, нащупав его член, сообразила, что презерватив смазан специальным лубрикатором.

— О! — простонал Орен Рэт. Он спокойно лежал на ней и, похоже, был очень удивлен тем, куда именно попал сейчас с ее помощью, словно никогда и не подозревал, что там находится. — О! — снова удивленно простонал он.

Ну, а теперь-то что? — думала Хоуп. Она затаила дыхание. Какая-то машина — вспышка красного цвета — промелькнула мимо их открытой двери: прогудел сигнал, и послышалось издевательское улюлюканье. Еще бы, подумала она, мы выглядим как двое крестьян, которые трахаются на обочине; возможно, такое случается здесь сплошь и рядом. Никому в голову не придет остановиться; разве что случайно проедет полицейская машина. Она представила себе широколицего патрульного, который вдруг появляется над изогнутым плечом Рэта и выписывает штраф. «Только не на дороге, парень», — говорит он. А если она крикнет прямо в лицо патрульному: «Это насилие! Он же меня насилует!» — то патрульный только подмигнет Орену Рэту и уедет.

Ошеломленный Рэт, похоже, чувствовал себя внутри нее очень неуверенно. Если он только что кончил, думала Хоуп, сколько же времени мне понадобится, чтобы он кончил во второй раз? Он казался ей скорее козлом, чем человеком, и то ли детское, то ли звериное бульканье в его горячей пасти, прижатой прямо к ее уху, будет, видимо, последним звуком, который она услышит в этой жизни…

Хоуп внимательно осматривала каждый предмет поблизости от себя. Ключи, свисавшие из замка зажигания, были слишком далеко, не достать, да и что можно сделать с помощью набора ключей? Спина у нее болела, и она уперлась рукой в панель управления, чтобы хоть немного сместить его тело, навалившееся на нее. Странным образом, он вдруг возбудился и проворчал недовольно:

— Не двигайся! — Она постаралась больше не двигаться. — Ох, — вздохнул он одобрительно, — вот это действительно хорошо! Ладно, я тебя очень быстро убью, ты даже ничего не почувствуешь. Только делай вот так, и я тебя убью по-хорошему.

Ее рука нащупала металлическую кнопку, гладкую и округлую; ей не пришлось даже поворачивать в ту сторону лицо, чтобы понять, что это такое. Кнопка открывала «бардачок», и Хоуп нажала на нее. Дверца оказалась неожиданно тяжелой. Она громко и протяжно вскрикнула, изображая сладострастный восторг и надеясь заглушить грохот рассыпавшихся по кабине вещей из «бардачка». На полу она нащупала какую-то тряпку, песок, моток проволоки и что-то острое, но слишком маленькое вроде гвоздя — там было много всяких болтов и гвоздей, дверные петли и прочая ерунда. Но ничего такого, чем она могла бы воспользоваться! Плечо болело, и она бессильно уронила руку на пол кабины. Мимо проехал второй грузовик, из кабины донеслось насмешливое мяуканье и резкие гудки, но ни у кого даже намерения не возникло притормозить и посмотреть, что же происходит. Хоуп заплакала.