Мир и война в жизни нашей семьи
Шрифт:
Георгий Георгиевич после тяжелой болезни в санатории Монино. Март 1953 г.
В центре Александра Семеновна, слева – дочь Пелагея Георгиевна, справа – зять Иван Феофанович
Наша семья: Вера Петровна, Нина, Георгий Георгиевич, Люся – на юбилее Александры Семеновны. 2/3 апреля 1955 г.
На юбилее бабы Сани. Мама сидит, стоят слева направо: Галя Алексеева,
На юбилее бабы Сани. Сидят: Маруся и Ниночка; стоят: Вера Петровна, Шура (жена Кости Никифорова), Галя, Люся
Папа, Нинуся, мама, Люся. 1954–1956 гг. Как идет мамочке ее наряд!
Георгий Георгиевич, Вера Петровна, Софья Федоровна, Иван Петрович
Папа и мама в цветущем саду
Мамочка, папочка, Нинуся в вишневом саду
Нинуся, мама, папа, Люся у террасы. Лето 1970 г.
Те же с Агусом Салимом, моим бывшим студентом из Бандунга
На свадьбе у Володи Зубкова, сына Николая Георгиевича. Слева направо: Борис, Нинуся, мама, папа и его брат Николай
Папа, Люся, мама, Нинуся
Мамочка и Нинуся – наша опора
Мамочка
Для папы и для нас с Нинусей наша мамочка – подлинное воплощение житейской мудрости
Мы жили в счастливой семье: папочка боготворил свою Верусеньку, а мамочка души не чаяла в Юрочке
6 мая 2000 г. папе исполнилось 90 лет
Папа готов принимать гостей. И диван подготовлен к приему
8 мая 2000 г. отмечаем 90-летие брата Юры: брат Юра и сестра Клава, а их отцы – родные братья
Папа со своей двоюродной сестрой Клавдией Андреевной и ее семьей – дочерью Ларисой с мужем Анатолием Михайловичем и сыном Анатолием Николаевичем
Папа
Папа с Виктором Павловичем Рыковым и Виктором Михайловичем Зубковым
Папа с младшей дочерью Лидией своей старшей сестры Ираиды Георгиевны
Папа с женой и сыном своего брата Николая – Верой Александровной и Борисом
Папа как узник фашистских концлагерей получает компенсацию за себя и за маму
Вера очень аккуратная, одевалась по тому времени хорошо и красиво.
По всей вероятности, из-за тяжелого детства, а возможно, и по наследству от мамы у Веры были признаки туберкулёза, и она состояла на учёте в МОНИКИ, под наблюдением у опытного врача Коровиной. Вера говорила, что у неё открытые каверны. Для восстановления здоровья в 1935 г. ей дали путевку в санаторий Болдино. Я два раза навещал там Веру. Перед поездкой заходил в продовольственный магазин в Покровском-Стрешневе. В нём в то время работала продавцом Нюша. Я на свои деньги на символическую сумму покупал конфеты, а к ним Нюша добавляла фрукты, печенье и др. После санатория здоровье Веры значительно улучшилось.
Я в это время учился в институте. Получал стипендию 140 рублей, которой хватало только на обед в студенческой столовой и на железнодорожный билет. У нас в семье тогда было бедновато. Мама мне денег выделять не могла, жили мы, как говорят, перебиваясь с хлеба на воду. Когда мы с Верой стали жить самостоятельной семьёй, то я, можно сказать, полностью перешел на Верины лепёшки. В период учёбы в институте, когда я на втором курсе перешёл на дневное отделение, то на все летние каникулы устраивался на работу, и это мне немножко помогало сносно существовать. Летом 1934 г. я работал на заводе № 19 десятником в Спецводстрое, а в 1935–1936 гг. работал прорабом в Тушине в конторе Сантехавиастроя.
Сразу после женитьбы в 1937 г. я приступил к дипломной работе. Вера зарабатывала по тем временам хорошо и старалась создать мне условия для плодотворной работы над дипломным проектом. Но жить нам было тяжеловато. На Верину зарплату надо не только нам двоим жить, но и выделять 10 % на помощь Кате для содержания племянницы Жени, которую Катя взяла на воспитание после трагической гибели её мамы. Ещё 10 % давали моей маме, так как у неё денежных доходов совсем не было.
Сибирь. Чита. После окончания института мне через промотдел ЦК ВКП(б) предложили поехать на Дальний Восток на военное строительство. Когда я заявил, что у меня жена больна туберкулезом и находится под наблюдением у опытных врачей здесь, в Москве, мне сказали: «Мы Вам подберём такое место, где для Вашей жены климатические условия будут лучше, чем в Москве». И мы с Верусей поехали в Читу.
Началась наша самостоятельная по-своему счастливая жизнь. Мы были молоды, любили друг друга, любили жизнь, любили труд. В Чите жили на окраине города, на Корейской улице у подножия сопки, на которой росли высокоствольные сосны. Воздух сухой, климат здоровый, хотя морозы зимой доходили до 50 градусов. И даже в такие морозы я бегал в кожаных ботиночках.
Вера работала бухгалтером в Управлении Молотовской железной дороги, я – начальником мастерских в Военспецстрое. Первое время мы жили в одной комнате с Николаем и Марусей Кабановыми. Затем Кабановы получили комнату в другом месте, и мы жили уже одни в отдельной комнате коммунальной квартиры.
В Чите нам жилось хорошо. Каждое воскресенье ходили в театр оперетты. В квартире жили ещё две семьи. Вера, очень общительная, сдружилась с соседями. Одна соседка, Александра Фёдоровна, прекрасно готовила, особенно овощные супы, и Вера многое от неё переняла. На обед мы домой не ходили, я обедал иногда в Управлении, а Вера любила ходить в пельменную. В пельменной очень вкусно готовили пельмени, действительно по-сибирски. Молоко мы покупали на рынке. Интересно, что молоко там продавали в замороженном виде, кружками-лепешками диаметром примерно 15 см и толщиной около 5 см. Оказывается, молоко разливалось в тарелки и выставлялось на мороз. На рынок молоко приносили в мешках. Торговали преимущественно буряты.