Мир иной
Шрифт:
Хотя нет, не совсем так. Он заметил, что значительное число маголиний концентрировалось в самих стенах здания, их можно было разглядеть, если внимательно присмотреться. Почему-то большая их часть находилась на третьем и четвёртом кирпичных этажах. Но каменные стены тоже явно усилили магией.
— Ну что, наигрался? — усмехнулся Громалк, как только Артём появился на пороге его кабинета.
— Вполне, — кивнул Плохой, сразу поняв смысл вопроса. — Только знаете, долго играть в одно и тоже неинтересно, хотелось бы что-нибудь новенькое.
На
— Да, я так и подумал, что в этом плане мы с тобою похожи, — бросил он не вполне понятно. — Вопросы есть?
— Естественно.
— Задай самый главный.
Плохой чуть подумал.
— Все эти магические линии, они существуют реально или лишь в головах.
— В сознании, ты хочешь сказать, — поправил Громалк. — А есть ли принципиальная разница? Что снаружи, то и внутри, ты помнишь?
— Помню, — согласился Плохой, — но всё же хотелось бы получить более конкретный ответ.
Мудрейший вновь ухмыльнулся.
— Это называется — основной вопрос философии. Внятного ответа на него ещё никто не дал. Ну ладно, вот как отвечаю на него я. В таком явном виде связей между эйтами действительно нет. Они более скрыты. Наше внесознание, просто каким-то образом проявляет их, так что маголинии во многом символичны. Но связи, которые они символизируют, сами по себе реальны. Мир же физичен и психичен одновременно, как две стороны одной монеты. Ну как, удовлетворён?
— Не очень, — правдиво отозвался Артём, который никогда не любил философию.
— Если честно, я тоже. Но в самые дебри лучше не лезть, что бы не спятить. Работает и ладно. А то у некоторых мудрейших действительно разум уходил в тени. Серьёзно говорю, бывали случаи. Ещё вопросы?
— Большинство маголиний концентрируются на живых существах и рукотворных предметах, почему?
— Естественно, там более сложные структуры и связи.
— Когда я передвинул часы, часть линий сместилась, но не все.
— Некоторые связи инертны. Например, воздействие массивного объекта, скажем, на пол не проходит сразу. Впрочем, если бы ты взял труд наблюдать чуть подольше, то заметил бы, что абсолютное большинство линии всё же сместилось бы вслед за часами.
— Подольше это сколько?
— Несколько минут.
Плохой мысленно поставил себе неуд за невнимательность. Неуд выглядел довольно жирным, так как обычно он подобных ошибок не допускал, и единственным его самооправданием было обилие новых впечатлений.
— Мне показалось, что большинство маголиний, что я наблюдал, носили естественный характер. Почему в Аквилоне так слабо применяется магия?
— Во-первых, большинство магических структур, после прекращения подпитки энергией, быстро сливаются с природным фоном. А во-вторых, — тут мудрейший ехидно ухмыльнулся, с чего ты взял, что все линии, которые ты видел, были природными. Мы тщательно контролируем лес, но в отличие от магиров предпочитаем без необходимости не ломать природу через колено, а действовать
Громалк немного подождал, видимо, ожидая, не спросит ли Артём ещё что-нибудь. Но тот больше ни о чём не спросил.
— Ладно, — решил мудрейший, — пора перейти от теории к практике.
Он чуть нагнулся, копаясь в недрах собственного стола, откуда наружу была извлечена большая чугунная сковородка до верху заполненная щепой. С невозмутимым видом мудрейший поставил её на центр столешницы.
— Я правильно понимаю, что должен всё это поджечь? — поинтересовался Артём.
— Именно. Естественно, что пользоваться огнивом, кресалом и тому подобными вещами нельзя. Используйте исключительно магию, коллега, исключительно магию. Всё очень просто.
Плохой усмехнулся, довольно криво.
— Вы забываете, что я не умею. Впрочем, полагаю, что меня сейчас научат.
— Совершенно верно, коллега, совершенно верно.
Этот странный тон уже начал Плохого злить. Это было ещё более странно, что такая манера речи была Громалку обычно совершенно не свойственна. Такое впечатление, что мудрейший о чём-то глубоко задумался и потому отвечал немного невпопад. Ну ладно.
— Я б в волшебники пошёл, — дурашливо пропел Плохой, — пусть меня научат.
— Научим, научим, — отозвался Громалк, он действительно казался немного рассеянным, — способности явно есть.
На выходку Артёма он не отреагировал никак. Впрочем, мудрейший и сам тут же перешёл на нормальный тон.
— Творение первого заклинания, это вторая часть инициации. До этого ты научился видеть связь между эйтами вне тебя, теперь должен научится вызывать её внутри твоего разума. Вызови эйт огня, представь его внутри своего сознания. Подсказываю, тебе надо представить не сам огонь, а его смысл, саму суть этого понятия. На этот раз ключ будет в понимании.
Ничего себе, — подумал Плохой, — в прошлый раз бесконечное множество само в себе представлял. Теперь требуют платоновские[1] сути представить. Утешало одно — другим удавалось.
— И это, конечно, тоже очень индивидуально? — на всякий случай поинтересовался он у Громалка.
— Безусловно. Для обеих инициаций нет чётких схем. Да и, строго говоря, для всей магии, не даром её называют искусством.
Как и в первый раз, он встал позади Артёма, видимо, предполагая корректировать потоки его энергии.
— Ну что, поехали? — спросил он
— Поехали.
Артём подключил воображение.
Как там тогда говорил Громалк, — припомнил он, — сеть эйтов. Ладно, пусть будет сеть. И Артём представил себе сеть. Почему-то она появилась перед его внутренним взором в виде большой рыболовной, в узлах которой находилось… Что? Видимо эйты. Во всяком случае, что-то там точно находилось. Артём укрупнил эту воображаемую сеть, приближая к себе один узел. На нём виднелась крупная капля. Видимо, это был эйт воды. Не то.