Мир на колесах (пер. О.Колесников)
Шрифт:
– Зато они не могут напасть на планеты – никакой космический корабль не может добиться успеха в столкновении с планетарной базой.
– Согласен, но у нас остается такая проблема, как Земля. Поэтому сейчас мы имеем пат. У Хемли есть резервы пищи и минералов, но долгое время ее экономика, находясь на нынешнем уровне, не протянет без планет.
– Совершенно так же и мы без них не сможем.
– Точно. Материальные ресурсы у них велики, но к пищевым это не относится. Сомневаюсь, что они способны прокормить население даже синтетикой. Будущее туманно. Мы выиграли первую битву, но не войну. И нужда в продуктах у нас даже более отчаянная, чем у Земли. У нас
– Нет, – сказал Ян мрачно. – Это совсем не тот путь, которым можно идти. Зерно не будет погружено, пока я не прикажу.
Дебху шагнул назад, рефлекторно вскинув пистолет.
– Убей меня, если хочешь. Убей нас всех. Но кукуруза наша.
20
Глаза у Дебху превратились в гневные щелочки на темном лице.
– Что ты несешь, Кулозик? Мы ведем войну, и нам нужна еда – мы должны получить эту еду! Никто не смеет встать у нас на пути. Я заберу у тебя жизнь с такой же легкостью, как подарил ее тебе.
– Не надо угрожать мне и кичиться своей войной. Мы тоже ведем войну – против этого чужого мира. И зерно мы привезли сюда для вас. Оно здесь не случайно. Если бы мы оставили его там, оно бы превратилось в пепел. Эти люди и так бедны, а ради вас они лишились и того немногого, что имели. Одежду, мебель, личные вещи – все оставили, чтобы было, куда поместить зерно, которое ты хочешь забрать, словно имеешь на это право. Оно наше, ты понимаешь это? Когда мы были во втором рейсе, погибли хорошие люди, и я не хочу обнаружить, что они погибли понапрасну. Ты, разумеется, можешь забрать зерно, но у нас есть определенные условия. Тебе придется принять их – или всех нас перестрелять. Зерно ты заберешь, но это будет в последний раз. Решение зависит от тебя.
Дебху, сжав кулаки и напружинив мускулы, пристально посмотрел на Яна. Долгое время они стояли вот так, молча глядя друг на друга. Наконец, гнев на лице Дебху сменился полуулыбкой. Он хмыкнул, и пистолет скрылся с глаз.
– Крепкий ты мужик, Кулозик, как я погляжу, – сказал он. – Я ведь и сам собирался с тобой потолковать. Утро сегодня слишком хлопотливое. Думаю, ты имеешь такое же право на плоды восстания, как и любой другой. Хотя их у нас не то, чтобы очень много. Пойди, разыщи свою жену, она тебя ждет, наверное. Потом что-нибудь выпьем и потолкуем.
– Согласен.
Элзбета была сама не своя, все еще не верила в то, что случилось. Она уткнулась лицом в его плечо и прижала его к себе, плача и не зная, отчего.
– Все хорошо, – сказал Ян, – все кончилось. Отныне все будет не так, как прежде, а гораздо лучше. Я объясню, почему, а пока завари чаю нашему гостю.
Ян вытащил бутылку чистейшего спирта и разлил его по кружкам, надеясь, что чай улучшит вкус. Дебху глотнул, глаза его расширились.
– Это вполне употребимо, – сказал Ян. – За что же мы выпьем? За здоровье и мирное будущее.
– Да, я за это выпью. Но я хотел бы так же узнать, что означает твой мятеж.
– Это не мятеж, – сказал Ян, осушая кружку и ставя ее. Это значит, давай и бури. Равенство. Люди здесь – больше не рабы экономики. Они будут работать ради своей свободы, и они уже начали. Они будут поставлять все продукты, которые тебе потребуются. Но им нужно кое-что взамен.
– Мы
– Все, что нам нужно – это простое равенство и то, что из этого вытекает. Правлению Старейшин придет конец. Не сразу. Это – единственная известная здесь система, и ничто не получится без нее. Но она рухнет под собственной тяжестью. Нам нужен полный контакт со всем восставшим Благосостоянием, со всеми планетами. Я хочу, чтобы эти люди увидели демократию в действии и сравнили ее с экономическим рабством. Я хочу, чтобы дети обучались за пределами этого мира. Не все, а самые лучшие. Они привезут обратно идеи и разум, и тогда все изменится к лучшему. Старейшины не станут сопротивляться вечно.
– Ты многого просишь…
– Я прошу немногого. Но это должно начаться немедленно. На этот раз начнем с нескольких детей. Возможно, нам придется оторвать их от родителей. Но они обучатся, хотят они того или нет, и постепенно поймут, зачем это было нужно. Это будет непросто, потому что, я уверен, образование и информация также зажаты на внешних планетах, как и на Земле. Но факты именно таковы. Они должны будут все открыть и все понять. А мы все должны поделиться наследством с Земли, с которой нас изгнали. Для этого мира это будет означать постепенный конец балаганной культуры, навязанной этим людям. Продукты, которые мы будем поставлять, обеспечат экономическое могущество, поэтому мы кое-что должны получить за труды. Будущее может быть всяким. Нельзя играть всю жизнь с людьми, как с куклами – пусть и похожими на живых, но все же висящими на ниточках, концы которых у повелителей на Земле. Хрэдил служила инструментом, который должен был гарантировать, что не произойдет отклонений от той пустой роли, которая была предназначена для каждого. Для них мы были ничто, меньше, чем машины, всего лишь незначительные и заменимые части огромного и органичного механизма, производящего дешевые и безвкусные продукты для убогих обедов. Но не более. Мы будем поставлять еду, но взамен мы хотим человеческий статус.
Дебху глотнул крепленого чая, затем кивнул.
– Ну что же, почему бы и нет? Ты не требуешь многого по части материалов, и это надо учесть. Потому что мы можем предложить очень немногое. Но мы заберем детей, подыщем для них школы…
– Нет, я сам об этом позабочусь. Я полечу с тобой.
– Не надо! – закричала Элзбета, как от боли. Он взял ее за руки.
– Это совсем ненадолго. Я вернусь, обещаю тебе. Но там, в этой неразберихе, никто ведь о нас как следует не побеспокоится. Нам придется бороться за все, чего мы добились. Я знаю нужды этой планеты и удовлетворю их. Хотя уверен – ни один из сотен тех, кого я оставляю здесь, не одобрит этого. Я заберу у них детей, вызову беспокойные раздумья. Вряд ли они меня за это полюбят.
– Ты уйдешь и никогда не вернешься, – сказала она так тихо, что он едва расслышал.
– Не верь этому ни на секунду, – сказал Ян. – Моя жизнь здесь, с тобой. На этой страной планете сумерек и огня. Земля в прошлом. Я люблю тебя, и у меня здесь друзья, и жизнь – после некоторых перемен – будет вполне приятна. Я ухожу только потому, что больше некому поручить это дело. Я постараюсь вернуться раньше, чем родится наш сын, но не могу этого обещать. Но я вернусь прежде, чем отправятся поезда, потому что должен привезти запчасти и материалы для нового переселения, – он взглянул на Дебху. – Я уже не смею вообразить, что вы привезли батареи или что-нибудь, что нам нужно.