Мир на краю бездны. От глобального кризиса к мировой войне. 1929-1941 годы
Шрифт:
С 1933 г. по мнению лидеров ИСРП возвращались времена монархии, и этому следовало противостоять вооруженным путем. В результате ИСРП стала сближаться с коммунистами, а также с националистами Каталонии, права которой на автономию ущемлялись правым правительством. Коммунисты также были настроены на сближение с социалистами, у которых еще со времен их пребывания у власти образовались запасы оружия. Оно было заготовлено для поддержки демократического восстания в Португалии. Но отстранение испанских социалистов от власти поставило крест на проекте «братской помощи» португальским демократам, а оружие было спрятано «на всякий случай». Коммунисты считали: «Если нам удастся установить взаимное доверие с социалистическими рабочими с самого начала повстанческого движения, то мы получим необходимое оружие и с его помощью найдем остальное» [364] .
364
РГАСПИ. Ф.495, Оп.3, Д.337, Л.271.
Коммунисты
Социалисты промолчали не зря — им понравилась идея. Они стали создавать «рабочие альянсы» (объединение социалистов и профактива ВСТ). В августе 1934 г. коммунисты и умеренные анархисты стали в них вступать. Коммунисты оправдывали присоединение к организации социалистов тем, что рабочие альянсы могут стать «эмбрионами советов» [366] . Так был сделан первый шаг к созданию новой левой коалиции. Но потом дело застопорилось — социалисты, коммунисты, республиканцы, каталонские националисты и анархисты находились в состоянии идеологической войны между собой.
365
Там же, Оп. 32, Д.221, Л.18.
366
Там же, Оп.3, Д.337, Л.269.
Между тем очередные правительственные перестановки резко обострили ситуацию. В правительство вошел представитель СЭДА, которую левые считали реакционной, полуфашистской партией. Позднее ее лидер Х. Роблес говорил: «нас обвиняют в том, что своим вступлением в правительство мы вызвали такое возбуждение среди рабочих масс, которое вылилось в восстание; чтобы избегнуть гражданской войны, было бы лучше отстрочить наше участие в правительстве Леруса. Но те, которые нас обвиняют, совершенно не поняли развития ситуации. Если бы ждали еще несколько месяцев, укрепился бы единых фронт, рабочие альянсы укоренились бы повсюду, последовательно революционные партии завоевали бы гегемонию в этом движении, и нет сомнения, что революция восторжествовала бы, и в данный момент мы имели бы в Испании советы» [367] . Х. Роблес сильно преувеличил силы революционеров. Но суть своей политики сформулировал четко: никаких уступок левым, никаких социальных реформ и уступок рабочим, выкорчевывание рабочих альянсов. Поскольку социальное положение рабочих оставалось бедственным, после нового поправения правительства они рвались в бой.
367
Там же, Л.273–274.
5 октября ВСТ начал всеобщую забастовку, которая была поддержана коммунистами и каталонскими националистами и переросла в Астурии и Каталонии в вооруженное восстание. Анархисты в Астурии присоединились к стачке через несколько часов по собственной инициативе. Однако в целом НКТ отнеслась к выступлению настороженно, так как ИСРП сменило лозунг «Вся власть рабочим альянсам!» на «Вся власть социалистической партии!» [368] Сражаться за установление власти какой-либо партии анархистам не хотелось. В Мадриде лидеры анархистов выступили против несогласованной с ними стачки, но организации НКТ присоединились к ней. В Астурии и нескольких сельских районах власть на короткое время перешла к рабочим альянсам и даже советам. В Каталонии власть захватило автономное правительство — генералидад во главе с Л. Компанисом.
368
Там же, Л.270.
Правительственные силы под командованием генерала Франсиско Франко быстро изолировали очаги восстания и подавили выступление. ФРАНКО??? После того, как в Барселоне капитулировал генералидад, ИСРП заявила о прекращении восстания. Коммунисты в Астурии держались несколько дольше, и потом обвиняли социалистов в предательстве. Ряд лидеров социалистов, коммунистов и каталонских националистов, включая Ларго Кабальеро и президента генералидада Л. Компаниса, оказались в тюрьме. Несмотря на то, что анархо-синдикалистские лидеры узнали о забастовке и восстании из газет, среди актива НКТ также были проведены аресты. Всего было арестовано более 30 тыс. человек.
В среде правящей элиты раздались авторитетные голоса за ликвидацию либерального режима в пользу государства, способного покончить с классовой борьбой. Один из ведущих парламентских ораторов Кальво Сотело утверждал: «рабочие-аристократы, которые в случае установления анархо-коммунистического режима оказались бы в худшем положении, когда им подобные в России работают больше, а получают меньше, бросаются в эту авантюру, потому что их опьянили, их отравили ядом классовой борьбы. Поэтому надо зафиксировать принцип со всеми его последствиями. Надо ликвидировать классовую борьбу как самый факт. Ясно, что устранение классовой борьбы — это задача, которая не под силу ни вам, ни какому бы то ни было правительству в либеральном государстве. Эта задача может быть выполнена только в государстве с руководимым из единого центра хозяйством, в государстве, преследующем верховные интересы национальной промышленности, обуздывающем в одинаковой мере как аппетиты профсоюзов, так и злоупотребления плутократии» [369] . Взоры сторонников такого государства обращались и к фашизму.
369
Там же, Оп. 32, Д.221, Л.199–200.
На свободе остались многие социалистические лидеры, а также республиканцы, единственная надежда которых на возвращение к власти была связана с возрождением силы социалистов. Они развернули кампанию против правительства, успеху которой способствовали скандалы в правом лагере, связанные с коррупцией, а также продолжение падения жизненного уровня большинства испанцев. В итоге все большее влияние приобретали идеи левого блока, организационной основой которого стали левые партии и структура профсоюзов ВСТ.
Однако идеи так могли и остаться идеями, если бы не удалось найти мостка между социалистами и коммунистами. В это время идея «Народного фронта» продвинулась только во Франции. Коминтерн только что принял решение о допустимости распространения такого опыта, и теперь все зависело от инициативы снизу. Снова пригодился «Амстердам-Плейель». Его представитель (работавший также и на Коминтерн) был направлен в Испанию, и от имени движения стал «мирить» социалистов, коммунистов, либералов и анархистов. Задача не из легких, но стремление к реваншу над консерваторами у левых было велико и помогло найти компромисс. К 16 января 1935 г. удалось договориться с несколькими мелкими партиями и профобъединениями о том, что они выступят зачинщиками блока. Основные левые партии были еще запрещены. Эмиссар докладывал, что «из запрещенных в настоящее время партий и профсоюзов к народному фронту примкнут представители персонально, а позднее, в случае снятия осадного положения, официально присоединятся и сами организации» [370] . Этот план делал само существование осадного положения бессмысленным — предвыборный блок с участием видных либералов и социалистов возник бы неизбежно. Уже в январе с инициативой создания фронта готовы были выступить видный сторонник Кабальеро А. дель Варго, писатель А. Мачадо, депутат-федералист Ф. Рокка. 20 января состоялась беседа с полномочным представителем ИСРП, который был удовлетворен, что инициаторами переговоров выступили не коммунисты, а Амстердам-Плейель. К 22 января были подготовлены лозунги нового блока: борьба против реакции, снятие осадного положения, защита демократии и парламентских свобод, освобождение политзаключенных, ликвидация трибуналов, отмена смертных приговоров и защита мира. Поскольку дело взяли в свои руки либералы и пацифисты (хотя и прокоммунистические), тема прав человека пока подмяла социально-экономическую проблематику. Лишь позднее, когда в «Народный блок» войдут социалисты и коммунисты, в программу будет добавлена аграрная реформа и набор социальных предложений по французскому образцу. Но выработка программы будет сложным процессом. Еще в марте Коминтерн рекомендовал в Испании блок социалистов и коммунистов с возможным подключением анархистов. Такой «Народный фронт» должен был «идти по большевистскому пути» и бороться за «контроль советов над производством» [371] . После объединения в блоке широкого спектра партий от либеральных республиканцев до коммунистов (но без анархистов) программа сдвинулась в более умеренную сторону, и стала напоминать программу «Народного фронта» во Франции.
370
Там же, Оп.3, Д.336, Л.113.
371
Там же, Д.338, Л.48–51.
Выводы из октябрьских событий сделали и анархисты. Доклад Комитета революционной подготовки на региональной конференции анархистов Барселоны в январе 1935 г. гласил: «Социальная революция не может рассматриваться как смелый удар в стиле государственных переворотов якобинцев без того, чтобы с неизбежностью в результате не разразилась продолжительная гражданская война». Эта война «требует колоссальной подготовки, в которой государство и государственники имеют преимущество. Но в этих условиях анархисты должны готовиться к участию в продолжительной вооруженной борьбе, вызванной не ими» [372] .
372
Архив Института социальной истории (IISH). Paquete 24 5, P.106.
Однако втянуть анархистов в «Народный фронт» пока не удалось. Они согласились только более активно сотрудничать в рабочих альянсах, придерживаясь той же тактики «фронта снизу», от которой уже начали отходить коммунисты. Посланник «Амстердам-Плейеля» информировал свое руководство в Коминтерне: «Мы рассчитываем, что, втянувшись в ряды единого фронта, анархисты уступят натиску других элементов и в дальнейшем примкнут также к народному фронту» [373] . В целом этот расчет оказался верным.
373
РГАСПИ. Ф.495, Оп.3, Д.336, Л.117.