Мир на продажу
Шрифт:
Павел наконец пришёл в себя и подал голос:
– А я? А со мной что?
Капитан, не отпуская руку дилапера, повернулся к философу:
– А твоя мечта уже сбылась, Павлик. Ты попал в Миоген. Вот тебе дом, - Гусаров указал на Игнатову усадьбу, потом обвёл рукой вокруг себя.
– Живи тут, исследуй и радуйся. Если что, звони.
Вдруг в сад со стороны улицы влетел камень. Следующий булыжник разбил стекло на веранде. Толпа орбистов подошла к ограде Игнатовой усадьбы.
– Здесь главный забредыш живёт!
– раздалось по ту сторону ограды.
Гусаров прислушался к звукам чужой речи и вопросительно уставился на Игната. Тот дёрнулся и закричал:
– Уходим! Павел, давай с нами тоже! Потом всё
Нечеловеческим усилием дилапер вырвал руку из захвата оперативника, подбежал к Павлу и, схватив философа за шиворот, потащил к горловине. На крышу беседки градом посыпались камни. Гусаров подхватил сумку Игната (вещдоки!) и тоже помчался к вещеводу. Но землян ждало разочарование: горловина оказалась затянутой какой-то мутной непроходимой плёнкой. Чёртов затык, успели всё-таки проклятые орбисты перекрыть выход!
Быстро соображающий оперативник сориентировался в ситуации и указал на угол усадьбы:
– Туда! А потом через забор!
Троица землян ринулась в указанном направлении и как раз вовремя. Ворота усадьбы распахнулись, и в сад ворвалась озверелая толпа. Впереди бежал крупный мужчина с орбистским флагом в руках. Павел оглянулся и, запнувшись, упал. К нему моментально подскочил знаменосец и, словно копьём, ткнул философа в живот древком. Гусаров, заметив поверженного Павла, выругался и свалил знаменосца, метко швырнув ему в голову сумку с документацией. Подхватив флаг, оперативник переломил его о колено; в каждой его руке оказалось по полдревка.
– Через забор, быстрее!!
– заорал он, выписывая импровизированным оружием замысловатые кренделя перед оторопевшими орбистами.
Нападающие растерялись лишь на миг. Через мгновение два крепких парня разом вынули накопники и вкачали в себя какие-то бойцовские качества. Что произошло дальше, Игнат не видел. Он, очертя голову, метнулся к забору и неуклюже перемахнул через него, услышав позади чей-то волевой голос:
– Забредышей живьём брать!!
За оградой усадьбы зеленела сосноберёзовая рощица. Не разбирая дороги, Игнат помчался в неизвестном направлении. Отбежав на приличное расстояние, на сколько хватило сил, он остановился, оглянулся и похолодел от ужаса. За ним по пятам мчались трое преследователей, видимо, вкачавшие в себя приличное количество скоростных характеристик. Игнат взял себя в руки (он ведь дилапер, чёрт возьми!) и приготовился словесно атаковать преследователей. Но неожиданный булыжник, прилетевший в голову, свалил дилапера на землю, не дав сказать даже слова...
– Чего мычишь?
– спросил кто-то спокойным тоном.
Игнат проснулся и непонимающе оглядел сокамерников.
– Прикорнул малость?
– спросил Николай Анатольевич, почёсывая бороду.
– После сытного обеда самое оно!
И сокамерник невесело хохотнул. Да уж, обед здесь - одно название: бесцветное месиво без вкуса и запаха. Игнат слышал, что раньше в отстойниках водились странные абстрактные существа - абстры. Так вот они, наверное, питались подобной абстрактной едой.
Второй сокамерник, Иван Воробьёв, сочувствующе спросил проснувшегося:
– Что снилось-то, Игнат?
Дилапер замычал и жестами попытался объяснить, что его каждый раз мучает один и тот же кошмарный сон. Ему хотелось в красках расписать, как его полгода назад схватили местные нацисты - орбисты. Сгоряча молодчики хотели обессвойствить дилапера и отправить навечно в Отстойник, который с приходом к власти ультраправых опять заработал в полную мощь. Только теперь в нём содержались ни нищесвои, как в старые добрые времена, а земляне - банкиры, промышленники, менеджеры. Но потом в планах орбистов что-то поменялось, и его доставили сюда, в Институт пропистики. Зная об подвешенных языках землян, орбисты занемили Игната с помощью онематора, и вот уже полгода дилапер не мог воспользоваться своим главным оружием. Соседям по нарам повезло
Интеллигентный Николай Анатольевич был собственником залежей ценного природного ресурса - чёрной материи или, как её называли любящие сокращения земляне, черномата. По завершении дилаперского проекта Николай прибыл сюда с первой партией предпринимателей и приватизировал черноматные рудники. Чёрная материя - интереснейшая и невероятно дорогая субстанция, из которой местные умельцы изготавливают функи - материализованные функции в чистом виде. Например, вертило вертится в любых условиях при любых законах физики. С помощью хватала можно хватать всё на свете, а движило перемещает любой предмет. Да мало ли интересных функов можно изготовить из черномата: светило, симметряк, искач, следило, мешалка, леталово, связушка... Не зря эту материю прозвали чёрной - каждый функ представлял собой классический чёрный ящик: выполняет свою функцию, а внутренняя структура отсутствует. Функи полезны ещё и тем, что с помощью скреп, изготовленных из той же чёрной материи, можно собирать более сложные функциональные устройства.
Очень сильно черномат пригодился, когда катастрофически быстро начала расти Нелога. В ней не действовали ни онтроника, ни обонточенные вещи, ни обычная земная электроника. Зато устройства из чёрной материи функционировали прекрасно. Николай Анатольевич поставлял Игнатовым нелоголазам функи: противоиспарники, алогометры, направы, определы. Взамен дилапер продавал ему онтронику. Потом ушлый Николай нашёл новый рынок сбыта: недавно открытый межмирторговцами смежный мир, в котором законы физики постоянно менялись. Они были непостоянны как на Земле погода: сегодня закон Кулона отказал, завтра в первом законе Ньютона равномерное движение поменялось на равноускоренное, послезавтра законы Кеплера сменились какими-то другими. В том странном мире функи приняли на ура, ведь они выполняли свои задачи при любых физических законах. А вот что Николай Анатольевич ввозил из переменного мира взамен, он никогда никому не рассказывал.
Сокамерник Иван Воробьёв до Переворота занимался понятками. Это штуки серьёзные, не свойства и не действяки с навычками. Иван скупал у бедных счастье, везение, любовь и прочие интересные понятки и перепродавал их богатым. Своим бизнесом он не противоречил местной философии, которая постулировала закон сохранения поняток: количество, скажем, счастья или любви в мире есть величина постоянная. Правда, от такого бизнеса сильно страдало общество. Например, богатым везло всё больше и больше, зато бедные, продав везенье, попадали в разные катастрофы и переделки. Но Ивана это мало волновало. Помнится, Игнат шутил, что интеллект - это тоже понятка, и его количество в мире постоянно: если один умнеет, то окружающие должны поглупеть.
Всех троих по расписанию вывели на вечернюю прогулку. Четвёртым на прогулке был Гусаров, которого содержали в одиночной камере. Дерзкий оперативник, видать, снова повздорил с охранниками института: у него была разбита губа, которую он постоянно облизывал, сплёвывая себе под ноги.
– Здравствуйте, господа жулики и прохвосты!
– вежливо поздоровался он с земляками и кивнул в сторону сетки, огораживающей прогулочный дворик.
– Видели, какие люди к нам пожаловали?
За сеткой стояла директор института Леда, полковник Бурой гвардии. Возле рыжеволосой директрисы тёрся атлетического сложения заместитель, майор Лим. Он глядел на свою начальницу и постоянно кивал головой, соглашаясь с каждым её словом. Гостей было двое, оба - хорошие знакомые Игната. Лар, давешний экскурсовод с выставки онтроники, и хвостатый суфлёр Павел, молча стоящий в сторонке. Леда и Лар о чём-то горячо спорили.