Мир наизнанку (сборник)
Шрифт:
Он сжевал полплитки хорошего черного шоколада. В порыве облегчения и тепла ему подумалось даже, что фигура в метели могла быть обманом зрения. Очень уж хотелось в это верить.
Я один на хозяйстве, думал он, грея руки над плиткой. Продовольствия здесь хватит на несколько лет. Никто не станет надо мной издеваться, толкать, щипать и мочиться в постель. Никто не смеет ничего мне приказывать. Собственно, единственная проблема – мертвецы вокруг. Но, во-первых, дверь заперта…
Он оборвал свои рассуждения и насторожился. Дверь, конечно, заперта. Входная дверь. А окна спален первого этажа? А двери этих спален –
Но я найду укрытие, подумал он, пытаясь сдержать новый приступ паники. В административном крыле есть помещения, которые отлично запираются. Я наберу себе еды, воды, топлива…
На подоконниках в кухне не таял снег. Руслан поглубже натянул шапку. Здание обесточено; если пройти в генераторную и запустить электростанцию – было бы и тепло. И свет. Одна беда – в генераторной вполне меня может поджидать зомбак. Или два. Я могу взять топор и рубить мебель на дрова, развести костер и так согреваться. Или ночевать в столовой, топить газовыми горелками.
Да, но ведь тогда ночью будет полная темнота. А всем известно, что в темноте мертвяки чувствуют себя комфортнее всего.
Никто с уверенностью не доказал, что они боятся света. Но вроде бы такие сообщения проскакивали в прессе. По идее, все, что встает из могилы, должно бояться света. Они увидят свет из окон и уйдут, подумал Руслан. Не решатся приблизиться.
Этот, в метели, расхаживал посреди дня. Но ведь в метель темно. Мертвец мог спутать вьюгу с сумерками.
А я боюсь темноты, признался себе Руслан. Я боюсь ее с каждой минутой сильнее.
Он выглянул в окно кухни, забранное решеткой. Небо оставалось чистым, как стеклышко, но солнце уже ушло за горы. Синие тени лежали на свадебно-чистом снегу. Через час нельзя будет разглядеть даже вытянутой руки.
Я или пойду сейчас, или проведу много часов в полной тьме, подумал Руслан. В рюкзаке есть фонарик, но батарейки хватит ненадолго. В кухне есть свечи, но что такое несколько огоньков на всю громаду корпуса?!
Снег на моей стороне, подумал он. Я увижу следы, если что.
Он встал коленями на подоконник и выглянул так далеко, как мог, прижавшись щекой к стеклу. У входа снег лежал плотным нетронутым покрывалом. Ступеньки тонули в сугробе. После того как окончилась вьюга, здесь никто не ходил.
Лыжи. Там на складе были лыжи. Он вспомнил о них, пройдя половину расстояния до генераторной. Ноги проваливались выше колена, он брел, рассекая снег, как тяжело груженный катер рассекает волны. С лыжами было бы проще, но ведь нет лыжных ботинок. И непонятно, где искать.
Солнце высвечивало верхушки гор на юго-востоке. В долине темнело с каждой минутой.
Руслан остановился, не доходя пяти шагов до генераторной. Под дверью не было следов, и сама дверь была закрыта на задвижку снаружи. Руслан чуть не заплакал от облегчения; значит, внутри никого нет. И, скорее всего, техник был последний, кто вышел отсюда, – обесточив предварительно корпус и остановив генератор.
Сосчитав до трех, он отодвинул задвижку. Распахнул дверь и отпрыгнул, готовый бежать. Но врага не обнаружилось, помещение просматривалось целиком. Изнутри пахнуло машинным маслом, копотью и застоявшимся сигаретным духом.
Он приблизился, скрипя снегом. Комнатушка оказалась тесной, как шкаф. Часть ее занимал генератор, на удивление маленький: Руслан представлял его себе совсем другим. Движок, вмонтированный в стойку из гнутых труб, был еще не старый, и цыпляче-желтый корпус просвечивал сквозь слой пыли и копоти.
Руслан не стал закрывать дверь. Не мог дать мертвякам шанса подобраться ближе, пока он занят.
Тусклые окошки приборов. Желтый листок технической документации, приклеенный скотчем к стойке. Красный рубильник в положении «Выкл.». Рубильник, надо полагать, обесточивает корпус. Это просто. Но как здесь происходит подача горючего? И где цистерна?
Руслан растерялся. Вся его опасная дорога, смелость и риск были напрасны, если он окажется беспомощен, как девчонка. Это двигатель, так? Это всего лишь двигатель, как в обыкновенной машине, здесь на желтом листке написано, среди прочего, «электростарт»…
Несколько минут он стоял в полутьме, разбирая текст на листке, шевеля губами. Потом щелкнул стартером.
Загудел и завибрировал движок. Дернулись стрелки в окошках и перевалились слева направо. Все строение затряслось, и Руслан мельком подумал: а на бумажке заявлена «бесшумная работа»!
Двигатель набрал обороты, и вибрация ощутимо стала меньше. Здоровенная машина, подумал Руслан с уважением. Если она сломается, или перегреется, или еще что-то, я ничего не смогу сделать. Где тут датчик уровня топлива?
Темнело с каждой минутой. Руслан, закусив губу, повернул красный рубильник. Звук получился страшно громкий, и откуда-то посыпались искры. «Все», – успел подумать Руслан, но в этот момент вспыхнула лампочка под потолком. А в отдалении, видимый сквозь открытую дверь, загорелся окнами корпус и вспыхнули два фонаря на столбах у входа.
Я это сделал, ошалело подумал Руслан.
Он обшарил генераторную. Нашел полпачки сигарет, набор инструментов, пустой термос, пластиковый стакан и – наконец – маленькую бутылку водки, на две трети полную. Найденные бумаги интереса не представляли. Основная техническая документация, как он понял, хранилась не здесь: скорее всего, в административном крыле, где-нибудь в сейфе или просто в ящике стола, надо поискать и почитать на досуге. А досуг будет, теперь будет полно времени, можно смотреть кино, можно слушать музыку. Можно вывести на внешние динамики саундтрек из фильма «Arizona Dream». И пусть хоть один мертвяк посмеет приблизиться.
Изо рта вырывались при дыхании облачка пара. Движок работал ровно, урчал надежно, будто успокаивая. Руслан еще раз все осмотрел, потом вышел наружу и закрыл дверь на задвижку. Огляделся…
Два фонаря подсвечивали гладкий снег между генераторной и корпусом. Глубокой рытвиной тянулся след, оставленный Русланом по дороге от крыльца. И еще один, глубже и шире, вел со стороны заброшенной турбазы через редкий сосновый лесок.
Этот след подходил почти к самой двери генераторной и, оставив на снегу петлю, уводил опять к соснам. Там, в темноте, ничего невозможно было рассмотреть. Руслан понял очень ясно: пока он шарил тут, радуясь своей победе, ничего не слыша за гудением двигателя, некто очень тихо вышел из леса и остановился в нескольких шагах, глядя, как Руслан управляется.