Мир наизнанку (сборник)
Шрифт:
Звонит желтый телефон на столе. Прокурор меняется в лице. Референт поспешно выходит.
Прокурор быстро дожевывает, вытирает рот салфеткой.
ПРОКУРОР. Я слушаю.
ГОЛОС В ТРУБКЕ. Привет, Умник.
ПРОКУРОР. Здравствуй, Папа.
ПАПА. Сегодня в два. Не опаздывай.
ПРОКУРОР. Да, Папа. Конечно.
Фанк гонит машину. Мигает маячок на крыше.
МАКСИМ (Фанку,
ФАНК. Что? Ах да. Контакт.
МАКСИМ (с приязнью, подбирая слова). А я думал, обо мне забыли… Много у вас тут таких, чужих людей, пришельцев сверху? Некогда с каждым разбираться?
Фанк смотрит на него очень внимательно. Кивает. Потом, одной рукой держась за руль, предлагает Максиму сигарету. Максим отказывается. Фанк закуривает. Максим кашляет.
МАКСИМ (с возмущением). Не надо!
Фанк выбрасывает сигарету в окно. Едут дальше.
Максим с интересом разглядывает местный транспорт: здесь и колымаги с велоприводом, и заляпанные грязью тарахтелки, выпускающие клубы зловонного дыма, и огромные блестящие автомобили, и автобусы, доверху загруженные пассажирами и кладью…
Машина притормаживает на перекрестке, в это время из боковой улицы, рыча и дымя моторами, показывается колонна военной техники. Она запруживает собой всю улицу. Колоссальная пробка.
ФАНК. Массаракш!
Государственный прокурор вступает в ванную комнату, посреди которой исходит паром огромная ванна. Свет приглушен, звучит нежная расслабляющая музыка. Прокурор снимает халат, со стоном погружается в ванну, кладет голову на подушку…
На часах – без десяти десять.
На часах – без десяти десять. Машина Фанка увязла в пробке. Фанк почему-то в панике. Выскакивает из машины, Максим видит, как он ругается с регулировщиком, показывает тому блестящий жетон… Как регулировщик беспомощно разводит руками, указывая на колонну… Фанк возвращается в машину.
ФАНК (стонет). Массаракш… Массаракш!
Выбирается на боковую улочку. Гонит изо всех сил, задевая машины. Стрелка подползает к десяти… Максим сидит, удивленный, глядя, как Фанк с выпученными глазами ставит рекорды скорости…
Впереди показывается здание Департамента специальных исследований. До него – рукой подать.
Государственный прокурор в ванной. Глубоко дышит, закрывает глаза… Мягкий свет, тихая музыка…
Стрелка часов – на десяти.
Прокурор вдруг выгибается дугой от страшной боли. Кричит, бьется, разбрызгивая воду, содрогается в конвульсиях…
До ворот Департамента специальных исследований – несколько десятков метров. Виден шлагбаум, эмблема над аркой…
По улице, запруженной народом, проходит будто волна. Люди переглядываются, улыбаются, вроде бы одновременно каждый услышал, как его окликнул друг.
Кто-то смеется, будто услышав радостную новость. Кто-то запевает песню, люди подхватывают, песня переходит в скандирование, но слов не разобрать. Взлетают в воздух кулаки, кто-то прыгает, кто-то размахивает шарфом – эти люди похожи на толпу фанатов, болельщиков, опьяненных победой родной команды. Максим удивленно смотрит на них из окна машины…
Переводит взгляд на Фанка.
Фанк хватает воздух ртом. Ему плохо. Он выпускает руль, хватается за голову, кричит от боли…
МАКСИМ. Фанк?!
Фургон, идущий впереди, тормозит, машина Фанка врезается в него, а сзади врезается еще одна машина. Скрежет сминаемого металла.
МАКСИМ. Фанк! Что случилось?
Люди обступают машину со всех сторон, кричат, размахивают руками. Не то они возмущены аварией, не то без памяти радуются. Максим отрывает Фанка от руля – у того пузыри на губах, лицо искажено, его мучает нестерпимая боль.
МАКСИМ. Помогите! Человеку плохо!
Дверца рядом с Фанком открывается, двое в черных беретах выволакивают Фанка наружу. Тот пытается что-то вытащить из внутреннего кармана, но двое крепко держат его за руки. Максим тоже вылезает из машины и оказывается в толпе. Поверх голов видит, как двое в черных беретах ведут согнутого, скрюченного Фанка к закрытому желтому автомобилю, квадратному, как коробка.
Желтый автомобиль, сверкая мигалкой, протискивается через толпу и исчезает из виду.
Тесная комнатка, обтянутая красным бархатом. Пять золоченых кресел; пятеро мужчин в этих креслах. Это Неизвестные Отцы: в центре Папа, по сторонам Деверь, Шурин, Тесть и Свекор.
Напротив стоят государственный прокурор, Странник и еще один человек – среднего роста, с залысинами, с бегающими глазами.
ПАПА. Как-то скверно здесь пахнет.
СВЕКОР. Правда? А я не чувствую.
ДЕВЕРЬ. Пахнет, пахнет. Тухлятиной какой-то. Как на помойке.