Мир обретённый
Шрифт:
— Я ищу Алли. Вы знаете её? Где я могу её найти? — Его голос, пусть булькающий и глухой, был не так уж и противен. Какой-то не такой, как полагается монстру.
— Нет её, нет её здесь! — провыл Хомяк.
— Тихо! — рявкнул Милос. Хотя он и не может двигаться, но справиться с ситуацией, похоже, ему удастся. Огр ведь никогда не встречался с ними, а значит, не имеет понятия, кто они такие! И потому Милос сказал самым своим дружелюбным тоном: — Мы не знаем никого, кто бы носил это имя, но, может быть, мы бы могли помочь тебе найти её...
— Вы правда поможете
— Майки говорил — она на поезде, — сказало Чёрт-те что.
— Майки? — переспросил Лосяра.
— Вы его знаете?
— Ага, ага, — заверил Хомяк. — Он это... э... э... наш лучший друг!
— Правда? — воскликнул Огр. — И мой тоже!
— Друг Майки — наш друг, — сказал Милос. И добавил: — Но ведь друзья не оставляют своих приятелей валяться под вагонами, верно?
— Верно, — согласился Огр, — не оставляют.
— Я слышал, что Шоколадный Огр силён, как сто послесветов.
— Правда? — В голосе Огра сквозила лёгкая озадаченность.
— Ещё бы! — воскликнул Милос. — Говорят, ты поднял огромное здание голыми руками!
— В самом деле?
— Точно тебе говорю! Так что поднять вагон для тебя — плёвое дело.
Милос мало что знал о законах природы Междумира, но одно ему было известно точно: физическая сила здесь не имеет ничего общего с мышцами. У послесветов вообще нет мышц, лишь память о них. Ты то, что ты о себе помнишь. И если Милосу удастся внушить Огру мысль о его невероятной, сверхчеловеческой силе, то, глядишь...
— Я могу поднять целый вагон? — переспросил Огр.
— Ещё как! Ты даже мог бы жонглировать вагонами, если бы захотел!
— Хм-м-м. Но тогда мне нужно было бы три штуки.
Шоколадный Огр пригнулся, крякнул, словно штангист-тяжеловес, и одним резким движением вскинул вагон высоко над головой, тем самым освободив Милоса.
— И что мне теперь с ним делать? — спросил Огр.
— А жашвырни подальше! — посоветовал Лосяра.
— Спорим, на милю забросишь! — сказал Хомяк.
Огр немного поразмыслил.
— Не, не думаю... но, может, вон туда, в эти кусты?
И он бросил вагон. Само собой, тот упал именно туда, куда Огр его и предназначал — в поросль живомирных кустов, из-за которых брызнули прятавшиеся там послесветы. Вагон начал медленно уходить под землю.
Обретший свободу Милос внимательно вгляделся в Огра, в его мутные, глубоко запавшие глаза на уродливом лице. Когда-то это существо выглядело как человек, но теперь от былого юноши ничего не осталось. «Ну что ж, — подумал Милос, — кто-то теряет, а кто-то находит!» Он сердечно пожал Огру руку.
— Меня зовут Милос. А это Лосяра и Хомяк. Ты теперь один из нас.
— Меня зовут... меня зовут... — Огр покопался в памяти и наконец выудил оттуда своё имя: — Меня зовут Ник.
Когда Огр отпустил руку
Милос повернулся к окружающим место катастрофы кустам и позвал:
— Выходите, не бойтесь! Шоколадный Огр теперь на нашей стороне. Он будет помогать нам.
Перепуганные послесветы начали выползать из своих укрытий.
— Идите посмотрите, что у него есть, — продолжал увещевать Милос. — Он сам даёт вам это в знак дружбы и мира!
Детишки робко приблизились, и вскоре к Огру потянулись десятки рук; они касались его плеч, груди, спины, даже лица и каждый раз уносили с собой частичку их нового друга. Одного кусочка шоколада оказалось достаточно, чтобы завоевать их сердца.
— Но... но... Мэри говорила, что ты монстр, — проговорил один из сомневающихся.
— Он был монстром, — сказал Милос, аккуратно подбирая слова. — Но Мэри всегда мечтала перевоспитать его и сделать своим другом. Теперь её мечта осуществилась.
— Мэри... — протянул Шоколадный Огр. С остановившимся взглядом он погрузился в свою сладкую, разжиженную память. — Я любил Мэри, — сказал он. — И... Мэри любила... меня?
Последняя фраза прозвучала как вопрос.
У Милоса челюсть отвисла. Лосяра с Хомяком смекнули, что им лучше помалкивать. Интересно, как выкрутится их начальство?
— Да, — произнёс наконец Милос. — Да. Мэри любит всех нас, и мы все любим её.
Огр покачал головой.
— Нет, это совсем не то...
И на глазах ошеломлённого Милоса черты лица Ника начали меняться: они становились яснее, отчётливее; он теперь больше походил на человека, а не на чудище. Даже голос изменился: когда Ник говорил, в горле у него клокотало меньше.
— Да, мы любили друг друга...
И вот тогда Милос сдержанно рассмеялся. Хомяк с Лосярой приняли это за разрешение и тоже расхохотались, но Милос поднял руку, призывая их к молчанию, и сам стал очень, очень серьёзен.
— Смеяться над потерей памяти нехорошо, — промолвил он. — Такое с каждым может случиться. Сожалею, Ник, и искренне надеюсь, что ты простишь мне мою невольную весёлость. Но видишь ли, у Мэри только одна любовь, только одна истинная родственная душа во всём Междумире... Это я.
Огр молчал. Милос, однако, не дал ему времени на раздумье.
— Ни в одной истории про Шоколадного Огра не упоминается о Мэри, но зато говорится о другой девушке... Погоди-ка, как её имя... — Милос наморщил лоб, как бы вспоминая, и прищёлкнул пальцами. — Джил! Точно! Её имя Оторва Джил.