Мир приключений 1976 г.
Шрифт:
Михаил Трофимович согласно кивнул, женщина забрала свои папки и вышла.
Афанасьев поинтересовался засадой и узнал, что пока никаких сведений оттуда не поступало.
Михаил Трофимович взглянул на часы — было уже половина двенадцатого — и предложил:
— Пойдемте, Саша, пообедаем? А то потом очередь будет, а я, откровенно сказать, не завтракал.
— А где тут у вас поблизости?
— Рядом, возле троллейбусного круга, пельменная. Там всегда отличная окрошка.
Они вышли из отделения, предупредив дежурного, что через полчаса вернутся.
Здание милиции ничем не отличалось от окружающих дач. Видно,
— Хорошо ты живешь, Михаил Трофимович. Круглый год на даче. Не то что мы в центре.
— Верно, тут хорошо. Но сам знаешь, уголовный розыск везде один и тот же, даже здесь, на даче, ребятам крепко достается.
Разговаривая, они подошли к калитке и не успели выйти на улицу, как в ворота вкатился «Москвич». Афанасьев сразу же увидел в машине Павлова. Он поздоровался с Курилиным и направился к дому, но Афанасьев остановил:
— Давай, Кузьмич, посидим вон там под яблоньками, и ты нам все расскажешь про книги.
— Хорошо. Расскажу и про книги, и про Павла Тюрина.
— Неужто нашел?
— Нашел, Михаил Трофимович. Еду к вам и думаю, не потерять бы снова.
— Не темни, Кузьмич, выкладывай все свои новости. Только по порядку.
— Раз по порядку, то по порядку, — согласился Павлов. — Людмила Яковлевна нашла владельцев книг. Внучка этого собирателя книг была не очень-то разговорчивой, пришлось мне сообщить ей вчерашнюю историю, и она сразу заговорила. Продали они в прошлом году книги вам в Серебряный бор, инженеру Тюрину.
— Какому Тюрину? — заерзал на скамье Михаил Трофимович.
— Тюрину, что живет в новом доме, недалеко от вашего районного управления, в трехкомнатной квартире номер семнадцать.
— Ты был там, что ли? — перебил Михаил Трофимович. — А где Павлик?
— Был. Павлик дома, а вот почему не привез, расскажу подробно.
Павлов подвез Людмилу Яковлевну к «Находке», а сам решил отправиться к Тюриным. У него не было никакого плана, он не представлял, как сложится разговор с Павлом, и поэтому решил сориентироваться на месте. Оставив машину в стороне, Иван Кузьмич подошел к дому. Возле подъезда, обсаженного сиренью, сидели две старушки и о чем-то оживленно беседовали. Павлов поздоровался, поговорил о погоде и, как ему казалось, очень ловко начал расспрашивать о жильцах и как бы между прочим спросил о Тюрине. Одна из женщин, полная, седая, подтвердила, что Тюрин живет в семнадцатой квартире вместе с женой и сыном Павлом. Она похвалила инженера, его жену, а затем стала рассказывать, какой замечательный мальчишка их сын Павлик. Иван Кузьмич едва удержался, чтобы не спросить, где он сейчас и не случилось ли с ним что-нибудь. И вовремя удержался, так как женщина вдруг насторожилась и, что называется, «приперла его к стене».
— А зачем вам, в сущности, нужны Тюрины? Кстати, замужем за инженером Тюриным моя дочь.
Старший инспектор не растерялся. Он достал из портфеля книги и объяснил, что они попали к нему случайно из того
— Как она к вам попала? — спросила старая женщина Ивана Кузьмича.
Павлов был вынужден предъявить женщине свое удостоверение. Та внимательно его прочла и, возвращая документ, сердито сказала:
— С этого нужно было и начинать, уважаемый Иван Кузьмич, а то несете какую-то околесицу, а я никак не пойму, кто же вам нужен: то ли мой зять, то ли мой внук. На жулика вы не похожи, книги действительно знаете. Но я должна вам сказать, кстати, меня зовут Тамара Николаевна, что, проработав тридцать с лишком лет в трибунале, а затем в Верховном Суде я сразу почувствовала, что ваш визит неспроста. Говорите толком, что вы от нас хотите?
— Хорошо, Тамара Николаевна, скажу, но прежде ответьте мне на несколько вопросов.
Старуха достала, из буфета пачку «Примы», закурила, пододвинула сигареты Павлову.
— Спрашивайте.
— Где ваш внук?
— На лодочной станции, вот-вот явится, буду его обедом кормить.
— А где он был вчера утром?
— Дома. Валялся чуть ли не до одиннадцати часов. Он с двумя мальчишками с вечера рисовал газету для своего клуба, и закончили они под утро. Я их два раза приходила разгонять, а они: «Баб, имей совесть, дай дорисовать». Утром мне в поликлинику нужно было к одиннадцати часам, перед уходом я его едва подняла.
— Скажите, Тамара Николаевна, а у Павлика с головой все в порядке?
— Эх, милый Иван Кузьмич! С головой-то у него все в порядке. Восьмой класс в этом году закончил и за всю учебу ни одной тройки не было. Вот со зрением у него плохо. Минус четыре.
— Вы меня не поняли, Тамара Николаевна. Травм у него каких-либо вчера не было?
— Травм у него всегда хоть отбавляй, а вот вчера не было. Он весь день дома просидел. Лоцию учил. Отец пообещал ему купить лодочный мотор, как только он сдаст судовождение.
— Ну что же, теперь очередь за мной. — решил Иван Кузьмич и рассказал о проданных книгах и о разбойном нападении.
Тамара Николаевна внимательно слушала и качала головой.
— Кое-кому Павлик дает книги. Отец разрешил. Но я вот думаю, перебираю их всех по одному, но никто по приметам под самозванца не подходит, да и мальчишки-то все хорошие. Не пойдут они на такую подлость.
— Тогда у меня к вам просьба. Не говорите внуку о нашем разговоре, а я посоветуюсь и через часок вернусь. Если сможете, найдите предлог, чтобы Павлика попридержать дома.