Мир приключений 1981 г.

Никитин Юрий Александрович

— Если бы сын Рыси сказал, куда он упадет, Коук подложил бы ему мягкую шкуру! — под общий смех выкрикнул шутник.

Не смеялись только двое — Воок и Лешка. Налитый темной злобой, сын Рыси решил быть более осмотрительным, а Лешка, отключившись от всего на свете, думал только об одном: беспощадно наказать мерзавца. В том, что Воок настоящий мерзавец, способный на что угодно, никаких сомнений не было.

Теперь к своему ловкому противнику Воок подходил осторожно, чтобы не допустить броска через бедро. Лешка не двигался и лишь выставил вперед руки. Он знал, что лишним тридцати

килограммам и незаурядной физической силе противника может противопоставить только самые эффективные приемы самбо. Первый прием удался благодаря неожиданности, но сейчас Воок настороже. Значит, нужно вновь усыпить его бдительность.

Увидев, что Поун неосмотрительно потянулся и зевнул, Воок бросился на него, но встретил пустоту: Лешка легко отскочил в сторону. Воок снова прыгнул — и снова обхватил руками воздух. Ослепленный ненавистью и обидным смехом кванов, сын Рыси забыл про осмотрительность и начал кидаться на соперника, размахивая кулаками. Этого и ждал Лешка, ни на секунду не терявший хладнокровия. Улучив момент, он упал Вооку под ноги, и тот, не успев опомниться, вновь рухнул на землю. На этот раз Лешка решил применить болевой прием и резко вывернул Вооку за спину левую руку. Воок не выдержал и взвыл — по обычаю кванов это означало, что соперник признает себя побежденным, и Лешка поднялся, чрезвычайно довольный тем, что хорошенько проучил негодяя.

Осыпаемый насмешками кванов, Воок окончательно потерял самообладание. Его охватило безрассудное бешенство, когда все сдерживающие центры выходят из-под контроля. Не сумев победить своего врага в честной спортивной борьбе, он схватил большой камень и с силой швырнул его в Поуна. Лешка едва успел присесть: камень, который наверняка размозжил бы ему голову, пролетел мимо. Воок завертелся в поисках другого камня, но кваны уже опомнились, и Нув, подскочив к негодяю, обрушил на него свой кулак.

Окровавленного сына Рыси отлили водой, и по приказу Тана тут же состоялся суд.

— Воок нарушил закон, — сурово сказал седобородый вождь. — У него нет сердца и чести. Кваны не видели, как он убил Малу, дочь Ручья. Но все видели, что он хотел убить сына Луны.

— Лан и Поун простые люди! — закричал Воок, И его обезображенное лицо еще больше исказилось от злобы. — Сын Рыси своими ушами слышал, как Поун говорил об этом!

— Изгнание! — первым сказал одноглазый Вак.

— Изгнание! — поддержал его Нув и Коук.

— Изгнание! — воскликнули все кваны.

— Воок слышал, — подытожил вождь. — Он покинет племя раньше, чем спрячется Солнце. Сын Рыси может взять свои шкуры, мясо, палицу, копье и дротики. Он не возьмет с собой лук и стрелы.

Кваны закивали: все согласились с приговором вождя.

Опустив голову, Воок поплелся в пещеру за своим имуществом: он знал, что молить о снисхождении бессмысленно.

Бросив ласковый взгляд на молча стоявших Аркашу и Лешку, вождь сказал:

— Кваны любят Лана и Поуна. И будут их любить, если даже они не сыновья Солнца и Луны, а простые люди.

— Нув отдаст руку за Лана и Поуна! — пылко воскликнул славный юноша. — Нув убьет Воока и всех их врагов!

Лешка от волнения не мог говорить и просто кивнул. А Ар-каша, проглотив комок в горле, сказал:

— Спасибо, друзья.

ЧЕМ ПАДАТЬ ДУХОМ, ЛУЧШЕ ПАДАТЬ НОСОМ

Однажды Лешка застал Аркашу за странным занятием: тот сидел на валуне и не отрываясь смотрел на часы.

— Сын Солнца боится прозевать обед? — поинтересовался Лешка.

— Погоди… еще немножко… — Аркаша впился глазами в циферблат, потом встал и высокопарно провозгласил: — Исполнилось ровно полтора месяца с того мгновения, как терзаемый любопытством сын Луны, в миру Алексей Лазарев, вжал свой преступный палец в кнопку древнелета. Приветствую тебя, о Поун, в эту знаменательную минуту!

— Что ж, юбилей, — согласился Лешка, присаживаясь. — Как будем отмечать, товарищ колдун? Предлагаю заколоть на шашлык мамонта и приготовить рагу из носорога. Голосуем: кто «за»?

Аркаша вздохнул и сел на валун. Непринятая шутка повисла в воздухе.

— Скучаешь? — догадался Лешка.

Аркаша кивнул.

— Знаешь, иногда просыпаюсь и места себе не нахожу! — признался он. — Нам-то что, а родители… Через две недели ребята в девятый класс пойдут… Все, что угодно, отдал бы за книги… Может, еще разок древнелет попробуем?

Аркаша говорил прерывисто и бессвязно. Лешка молчал.

— Прости, — сказал Аркаша, вставая. — Размагнитился немножко. Пройдет.

— Садись, — предложил Лешка и с любовью посмотрел на друга.

Аркаша сильно изменился и мало чем напоминал прежнего тихоню, вечно погруженного в свои возвышенные мысли о прошлом человечества. Он вырос, сильно загорел и окреп: его руки обросли мускулами, в движениях появилась решительность, а в глазах — воля. От Аркашиной одежды остались переделанные из брюк шорты, которые тоже дышали на ладан, и жалкие остатки куртки. К ступням Аркаша привязал два куска невыделанной оленьей кожи — ходить босиком он так и не научился.

Лешка выглядел еще более экстравагантно — разумеется, с точки зрения современного франта: все его обмундирование состояло из набедренной повязки и бутсов. Правда, в рюкзаке хранилась заветная динамовская форма, но ее Лешка берег. Он тоже заметно вытянулся и раздался в плечах. Аркаша определил, что если его друг будет года два расти такими темпами, он наверняка догонит Нува.

— Да, размагничиваться в нашем положении вредно, — сказал Лешка. — Чем падать духом, лучше падать носом, как батя говорил. Все равно, братишка, нам деваться некуда. Давай не мечтать, а просто вспоминать Москву, как сказку, ладно?

— Хорошо, — согласился Аркаша.

— А древнелет попробуем, — продолжал Лешка. — Но в последний раз, чтобы не мучить себя несбыточными надеждами. А то в Маниловых превратимся. Руку?

Друзья обнялись.

Новые попытки запустить древнелет ничего не дали, и ребята решили его разобрать. Единственным подходящим инструментом оказалась отвертка в Лешкином ноже — к счастью, добротно сделанная из закаленной стали. Два дня с утра до вечера, сменяя друг друга, ребята отвинчивали сотни больших и малых болтиков, выдергивали заклепки, разрушая чудесную машину-гордость Чудака.